Цугцванг

— Ну да. Хочешь есть?

— Неплохо было бы.

— У меня готов борщ. Будешь?

— Борщ? Вы точно родственники с Лилей? Не представляю ее у плиты.

— Зря ты так. Она умеет готовить и очень неплохо, но только под настроение.

Мы проходим на кухню, где я достаю кастрюлю и наливаю ему тарелку и ставлю в микроволновку. Поворачиваюсь. Лекс сидит за столом и улыбается, как дурак, ну и конечно же я не могу не засунуть свой нос…

— Что-то смешное нашел?

— Ага. Брата своего.

— М. Понятно…

Он опускает руку с телефоном и слегка наклоняет голову на бок, а я опять стараюсь игнорировать этот его взгляд, но снова не выдерживаю.

— Ну что?

— Ты весь день делаешь вид, что не слышишь его имя.

— Это вопрос?

— Утверждение.

— Не хочу его слышать и говорить о нем тоже.

— Обидел тебя?

— А что? Хочешь защитить?

— О нет, я влезать в ваши отношения не собираюсь. Я ж не дурак.

— Нет никаких отношений… — зачем-то тихо говорю, нахмурив брови, — Он сказал, что любит Лилиану.

Микроволновка издает перезвон, и я вынимаю тарелку, надеясь избежать разговора, но Лекс и не собирается идти на поводу глупых мыслей — он собирается гнуть свою линию.

— Он не мог так сказать.

— Ну хорошо! Он не сказал, но когда я спросила — промолчал.

— И ты все решила за него?

— Несложно что-то решить, когда потом на тебя выливают ушат дерьма ни за что!

— Наорал?

— Да.

— После отца?

— Да.

— После того, как он принудил его проводить с ней время?

— Да.

— И тебя что-то удивляет?

— Нет, — устало выдыхаю, сажусь на стул рядом и тру глаза ладонями, — Он мне все рассказал, так что не удивляет. Сложно общаться с женщиной, которую ты любишь…

— Еще раз. Он ее не любит.

— Я что-то сильно сомневаюсь.

— Зря, — Лекс берет ложку в руку и отправляет первую в рот, а через миг расширяет глаза, — Черт! Очень вкусно, как в детстве!

— Спасибо…

— О чем это мы?

— О твоем детстве.

— Ах да, о Максе и Лилиане…

Заговорщически подмигивает, на что я закатываю глаза.

«Черт, не удалось соскочить…»

— Ее предательство было воистину фантастическим. Амелия, она ушла от него не просто к кому-то, а к его отцу. Как ты думаешь, сильный отпечаток это оставит на тебе?

— Сильный, но это не значит, что он перестанет ее любить. Я видела его глаза и…он так о ней говорил. Когда орал всю эту грязь про офис, он сказал «люблю» в настоящем времени. «Женщина, которую я люблю».

— Он привык так говорить и думать, но я вижу, что все изменилось.

Замираю. Смотрю на него, как на придурка, а тот усмехается.

— Не веришь?

— Нет.

— Могу доказать, хочешь?

— Как? Позвонишь и спросишь у него?

— О нет, так он ничего не скажет точно. По-другому. Так как? Хочешь?

Фыркаю и отворачиваюсь, потому что, черт возьми, хочу! Но никогда не произнесу это в слух. Лекс посмеивается, после выуживает из кармана телефон и пару раз кивает.

— Раз нет, то я просто позвоню. Так жа-а-алко, правда, что у меня сломан телефон, и я могу звонить исключительно по громкой связи…

Я резко перевожу на него взгляд, но не успеваю ничего сказать, так как слышу гудки. Мобильный лежит на столе, как Ящик Пандоры, а сама "Пандора" уплетает борщ, аж за щеками трещит. Спокойный, но с улыбочкой, жаль я совершенно ему не вторю: сердце часто-часто бьется, ладошки потеют, а под ложечкой сосет. Короче, от спокойствия я далека, как от Китая…

— Почему ты не брал трубку?! — без приветствия грубо рычит Макс, Лекс же улыбается.

— Я же написал, что все нормально, а так был занят.

— Издеваешься?! Подожди.

Слышу, как он быстро куда-то идет, Лекс же смакует этот момент, отправляя еще одну ложку в рот. Наконец звуки вокруг стихают, словно он зашел куда-то, где их быть не должно, и Макс шумно выдыхает.

— Ну. Говори.

— Что ты хочешь услышать? — ангельски пропевает, окончательно доводя брата до белого каления.

— Ты знаешь, что я хочу услышать! Что она делает?! Ничего не планирует?!

— Вроде нет. Ходила в магазин. Извини, я спалил твою аферу с постельным бельем.

На другом конце провода молчание, Лекс же только этого, кажется, и ждал. Он отгибается на спинку стула, прикрывает глаза и считает до трех. Раз. Два. Три. Указывает рукой на телефон, из которого в этот самый миг громыхает:

— ТЫ ЧТО ХОДИЛ С НЕЙ?!

— А-га. Перед этим я ее прокатил по МКАДу. Знаешь, возьми Бугатти, девчонка в восторге будет…

— Ты…МНЕ ПРИХОДИЛИ СООБЩЕНИЯ ИЗ МАГАЗИНОВ!

— Карта же твоя — логично.

— СУКА, НЕ БЕСИ МЕНЯ! В списке был магазин нижнего белья!

— А, ну да. Она забегала.

— Ты ходил с ней?! — тихое рычание, на которое Лекс коротко смеется.

— Ну да, я же частый посетитель. Только и делаю…

— ДА ИЛИ НЕТ?!

— Сам как думаешь?

— Где ты?!

— На кухне. Ем борщ. Она круто готовит…

— Твою…

Гудки. Лекс победно улыбается, после смотрит на меня и кивает, снова берясь за ложку, но я его немного так обламываю.

— И что это должно было доказать?

— Ну ты балда…вроде же умная!

— В смысле?!

— Он тебя ревнует. Дико. При том ко всем подряд, даже ко мне, хотя знает, что ты не мой типаж. Прости, ты хоть и очень красивая, но я предпочитаю женщин более спокойных и податливых…

— Безропотных проще говоря?

— Покорных. Уж точно не таких сумасбродных и сумасшедших, как ты…

— Зачем вы поменялись местами? — вдруг спрашиваю то, что хотела спросить давно, — Я имею ввиду…

— Я понял, что ты имела ввиду. Я люблю БДСМ, Макс ненавидит. Зачем? Он хотел сохранить дистанцию, в этом плане нет ничего лучше, чем БДСМ. Это всегда договор и четкие следования границ.

— У него плохо получалось. Мы почти никогда не…

Краснею от внезапно напавшего на меня откровения, за которым Лекс наблюдает с улыбкой.

— Застеснялась, малышка?

— Не знаю зачем вообще начала…

— Не беспокойся, я все равно знаю, что вы не следовали правилам.

— Ну конечно… — ядовито цыкаю, но тут же меня твердо одергивают.

— Не потому что он рассказывал или показывал, а потому что я слишком хорошо знаю своего брата. Задолго до того, как вы переспали, я понял, что кое что изменилось. Кстати, если тебе так интересно, никакого видео с сексом и лишением девственности не было.

— Не ври.

— Считаешь меня лжецом?

— Я видела его своими глазами, так что теперь да. Считаю.

— Не знаю, что ты видела, но все, что он показал, как ты сидишь у него на коленях и раздеваешься, потом видео оборвалось. Макс сказал, что у него телефон сел, но это треп. Он просто не хотел, чтобы кто-то видел тебя.

— Ага…

— Понимаю, что не веришь, но это правда. Мы так и не увидели ни одного видео, кроме того куска, потому что он отказался присылать. Нужны доказательства? Выгляни во двор. Помнишь же цвет Астона Мартина, и где мы парковались?

— А при чем здесь…

— Он был его, но…как говорится, раз проиграл, плати.

Не знаю, как на это реагировать, поэтому решаю подумать на эту тему попозже, а пока перевести текущую в сторону. Правда в голову ничего элегантного не приходит, и я выдаю первое, что приходит…

— И не скучно? Я имею ввиду вечное роптание подчиненных в ремнях или наручниках?

— Нет, — с улыбкой отвечает, принимая правила моей игры, — Это безопасно и без лишних заморочек. Я видел, каково это переживать предательство любимого человека, и, спасибо конечно, но себе такой участи не желаю.

— Я бы тоже не желала.

— Но?

— Он сказал, что ненавидит меня.

«Да-да. Все равно мы вернулись туда, откуда начали…» — вздыхаю, а он снова улыбается, но не комментирует мой промах, а скорее мягко успокаивает.

— Так ли это?

— Ну то, что это я виновата в предательстве Лилианы — точно.

— Макс сложный человек, Амелия. Он очень эмоциональный. Отец нас наградил двумя сторонами одной травмы: Макс любит свободу и ненавидит рамки, поэтому и сдерживаться то не умеет по сути своей, а я наоборот предпочитаю маниакальный контроль во всем, потому что считаю, что эмоции — это дело гиблое.