Цугцванг

— Что на этот раз?!

Громко цыкает, отворачивается и снова затягивает дым в легкие, после, словно ничего и не было, уже спокойно спрашивает:

— Мне рассказывать дальше?

— А ты ответишь на мой вопрос?

— Тебя это не касается — вот ответ на твой вопрос. Довольна?

Нет, он снова делает мне больно. Упираюсь спиной в диван, подтягиваю ноги к груди и укладываю сверху голову — хочу уйти, но больше мне хочется закончить то, что я с таким трудом начала. Я прикрываю глаза, чтобы отгородиться от своего трусливого предательства, и еле слышно выдыхаю:

— Продолжай.

— Правильный выбор, хотя в целом ты получила ответ на свой вопрос: Лилиана узнала в какой парк ездит Матвей, подсела к нему и заговорила. Потом подъехал я и…

Обрывает фразу на полпути, хотя я знаю ее продолжение, еще тише заканчивая за него.

— ….И не смог отвести глаз.

— Да.

Снова. Спасибо, что хоть честно.

Вздыхаю, убрав волосы за уши, пару мгновений молчу, изучая ворсинки ковра:

«М-да, это оказалось куда сложнее, чем в моем воображении…»

— Что было дальше?

— Зачем тебе это знать?

— Ты сам сказал, чтобы я спросила у первоисточника. Я спрашиваю. Что было дальше?

— Мы начали встречаться.

— Сразу?

— Нет. Она проделала со мной все то, что пыталась сделать ты.

— Откуда ты…

— Я слушал твой телефон с первого дня, как поселился в квартире.

«ЧТО?!» — давлюсь вздохом, а он по-прежнему не поворачивается, только делает новую затяжку и тихо добавляет.

— Прости.

— Зачем?!

— Чтобы победить.

Бьет меня, не щадя, и я ежусь. Мне хочется рыдать, и даже ковыряние ворсинок не помогает отвлечься и хоть немного успокоиться — руки трясутся, боль расползается, и я правда не знаю, зачем мне это знать, но спрашиваю еще…

— Сколько вы были вместе?

— Два с половиной года.

— Но…ты тогда должен был учится в вашем этом Альбионе?

— Я никогда не отличался прилежностью и часто сбегал в Москву. Когда появилась Лилиана, приоритеты окончательно сместились.

— То есть…вы были вместе, когда я прилетела сюда?

Макс замирает, а потом наконец медленно поворачивается ко мне и хмурится. Я хмурюсь в ответ, все неприятное отступает назад, давая место настороженности и удивлению.

«Чего он так пялится?!»

— Ты меня действительно не помнишь?

«Эээ…что?!»

Кажется мой открытый рот дает ему гораздо более красочный ответ, чем любой другой, что я смогла бы из себя выдавить даже в теории.

— Я думал…

— Я вообще ничего не помню из того периода, когда только прилетела, — тихо признаюсь, потом опускаю глаза на ковер и дергаю плечами, — Я думала, что моя мамочка умерла и по сторонам совсем не смотрела.

Естественно, я его не помнила! Когда я прилетела в Москву, я была в полном ауте, и что мама не умерла, не знала. Она пришла ко мне только через три месяца, потому что я уж слишком сильно переживала ее потерю. Наверно, если бы у нее был выбор, она бы, конечно, лучше бы и не приходила, но…я действительно сложно переживала это потрясение…Еще хуже, чем новости о споре и своих фейковых-и-самых-важных отношениях.

— Ты не знала?

— И не узнала, если бы мама смогла сдержаться, но она все видела и слишком переживала за меня, чтобы дальше скрывать. Хотя это и было глупо…

— Она тебя очень любит, — мягко говорит, потом слегка касается моей руки и сжимает пальцы, — Если тебя это развеселит, когда я вас увидел вместе, так охерел…

— Да, — хмыкаю и забираю обратно свою ладонь, — Меня это действительно веселит, спасибо.

— Амелия…

— И когда же ты видел меня?

— Я тебя и забирал из аэропорта.

Хмурюсь сильнее, напрягая память. Если честно, то это дается с большим трудом, но получается выудить две картинки, и я смотрю на него, наклонив голову чуть в бок.

— Я помню зеленое кольцо на мизинце…

— …Оно моего деда с маминой стороны.

— …И тигра. Ты подарил мне черного тигра в оранжевую полоску?

— Да, — мягко улыбается, что я не сильно оцениваю, переведя взгляд к огню.

— Я потеряла его, когда переезжала в Академию. Забыла в такси. Если тебя это развеселит, плакала неделю, потому что он мне очень понравился.

— Почему меня должны веселить твои слезы?

Не отвечаю. Ответ «потому что» — это не ответ, а «я так чувствую» вообще какая-то сопливая дичь. Но Макс — это Макс, и его не устраивает такое положение дел, и когда его что-то не устраивает, он делает так, чтобы устраивало. В нашем случае привычно берет за нижнюю челюсть и насильно поворачивает мою голову на себя.

— Если ты не готова слышать правду, тогда не спрашивай, — цедит, пока я держу его за запястье, но тоже не уступаю — цежу в ответ.

— Я готова.

— Тогда реагируй нормально! Я перед тобой честен — это то, чего ты так хотела и…

— Я сказала, что реагирую нормально!

С силой выдернув голову, резко встаю и хватаю свою вязанную кофту, которую одеваю по пути к окну. Не хочу быть так близко к нему — это сложно и отвлекает. Не получается вести себя хладнокровно, он в чем-то прав, слишком уж сильно меня изнутри жарят чувства, которые вызывает именно его персона. Прислоняюсь спиной к стеклу, чтобы остудить пыл, складываю руки на груди, смотрю прямо и твердо. Макс тоже не отстает. Он поднимается на ноги, придерживая плед в зоне своего достоинства, желваки играют. Знаю, что он хочет подойти ко мне, поэтому заранее выставляю руку и мотаю головой.

— Нет, стой там.

— Ты будешь приказывать мне в моем же доме?

— Я хочу закончить разговор.

— Да ну?! — зло усмехается и отгибает уголки губ вниз, — И что ты еще хочешь узнать, а?! Сколько раз я трахал ее в день? Какие позы были нашими любимыми? Какое место? Как…

— Ты ее любишь? — резко перебиваю эту мерзость, заставая его врасплох.

Макс стоит передо мной чуть ли не с открытым ртом, молчит, а я медленно схожу с ума с каждой секундой этой тишины. Честно? Я этого вообще не ожидала…

«Не может быть…» — усмехаюсь, взявшись за лоб, и еще раз от следующей мысли, — «А ты рассчитывала, что он скажет нет?! Что он любит тебя?! Ага, как же, твою мать!»

— Амелия…

— Кто тогда я? — тихо спрашиваю, не прекращая болезненно улыбаться, сама изнутри распадаясь на части.

«Неужели…?»

— КТО ТОГДА Я?! — не выдерживаю и ору, делая на него шаг, — Удобная замена?! Временное развлечение?! Таблетка?!

— Не ори на меня!

— КТО Я В ЭТОЙ ИСТОРИИ, А?! КТО?! ОТВЕЧАЙ, ТРУС ВОН…

— Я НЕ ЗНАЮ!

Зато честно…

В этот момент, правда, меня это слабо утешает. Я усмехаюсь еще раз, а потом вдруг щурюсь — на меня неожиданно нападает дикое, неуемное желание отомстить, которое я просто не могу сдержать. Я хочу сделать ему больно, а значит сделаю — это не вопрос выбора, а скорее моя суть.

— Интересно…и как же ты узнал, что она тебе изменяет?

— Осторожней сейчас…

Макс прекрасно понимает мою цель, предостерегает, но в гробу я видела все его предостережения: благополучно кладу с прибором и пожимаю плечами.

— Ты спрашивал, что я еще хочу знать? Я хочу знать, как ты узнал, что девушка, которую ты любишь, предпочла тебе твоего отца? Ну же. Поделись этой зажигательной историей и не упусти ни одной детали, раз ты хочешь быть со мной честным.

Хочу было вставить еще пару токсичных копеек, но вдруг комнату озаряет яркий свет фар, и я резко поворачиваюсь.

— Ты кого-то ждешь?

— Нет…

Макс быстро подходит к окну, становится рядом, а потом вдруг леденеет.

— Это отец…

Я поднимаю на него затравленный взгляд, он отвечает мне не меньшим страхом, будто мы оба в этот момент подумали об одном и том же: нам конец.

Первым в себя приходит Макс, он начинает собирать по полу мою одежду и между делом шипит:

— Прячься, живо!

Я немного потеряна, кручусь вокруг своей оси, теряя драгоценное время, тогда он хватает меня за руку и тянет в сторону лестницы, но в следующий миг мы слышим, как открывается входная дверь — путь отрезан. Шаги приближаются, паника нарастает, и снова: если бы не Макс, все было бы очень плохо. Он пихает меня в небольшую нишу за камином и книжной полкой, и я отползаю в самый угол, прикрываясь занавеской. Напоследок я слышу тихое: