Цугцванг

«Была! Она БЫЛА тебе близка, не тупи!» — замираю у ручки, а потом прячу руку за спину и утыкаюсь лбом в холодное полотно дерева, — «Нет никакого смысла, только хуже себе сделаю. Нас больше ничего не связывает…Она меня предала!»

— Я знаю, что ты слышишь… — все равно шепчет, глухо, но да, она права, я отчетливо слышу тон ее голоса, который мне не нравится.

Я всегда ненавидела, когда Кристина плакала. Эта чертова спичка стала для меня почти сестрой, и я каждый раз переживала с ней ее взлеты и падения. Я смеялась вместе с ней, плакала, грустила, шла на компромиссы, защищала ее…мне даже сейчас больно слышать в ее голосе эти сраные слезы, которые заставляют и мои глаза гореть.

— Амелия, пожалуйста, прекрати сопротивляться, — всхлипывает, а я жмурюсь, — Поверь мне, у него есть повод делать то, что он делает. Понимаю, что тебя это не касается, что ты считаешь, что с тобой поступили несправедливо, и ты права, но…Все так сложно, Мел. Все очень-очень сложно, и ты многого не знаешь, но Макс…он неплохой человек, и он не навредит тебе, клянусь. Если ты прекратишь его провоцировать, все будет хорошо и…

Я стою, слушаю и бешено моргаю, потому что стараюсь как-то срастить все это и то, что помню о Кристине, которая всегда меня защищала.

«А сейчас что? Когда все успело так поменяться? Когда она перестала быть «моей» и стала «их»? И почему я этого не заметила?»

Я же вообще ничего не замечала, как будто все было, как раньше, но это же не так. В какой-то момент произошел разлом, а я его так и не увидела. Даже сейчас не вижу. Отстраняюсь от двери и делаю маленький шаг назад, потому что не хочу больше слушать. Все, что она скажет — очевидно, а мне это больше неинтересно. Она променяла меня, хотя обещала, что всегда будет видеть меня, а не Лилю. И соврала.

Шаг. Второй. Третий. Четвертый. И…ген «случилось потому что» просыпается, потому что дверь вырастает на моем пути, как по волшебству, и я врезаюсь в нее, оступаюсь и стукаюсь о косяк.

— Амелия?

«Я поверить не могу, что спалилась так фантастически глупо! Как это вообще возможно? Что за бред? ОТКУДА ЗДЕСЬ ДВЕРЬ?! НЕНАВИЖУ ДВЕРИ!» — недоумеваю и ругаюсь про себя, но все равно молчу.

До последнего буду молчать, будто меня и нет здесь вовсе, что Крис сразу понимает. Она то знает, что если я встала в позу, это навсегда, поэтому тяжело вздыхает, пару секунд молчит, а потом словно подается вперед и горячо продолжает.

— Пожалуйста, я тебя умоляю, не делай глупостей. Просто спустись вниз через десять минут…Амелия, прошу тебя ради твоего же блага. Он все равно заставит тебя прийти, он такой же принципиальный, как ты, и теперь это принципиально.

Слышу, как стучат ее шпильки по паркету, а сама перевожу взгляд на себя в зеркале, которое висит в ванной.

«О, Кристина, я обязательно спущусь, даже не сомневайся…» — потому что я подготовилась. Во всех смыслах.

На мне его пиджак, который я затянула на талии черным ремнем с золотой пряжкой, что вытащила из одного из платьев, и босоножки на тонкой шпильке сантиметров одиннадцать-двенадцать.

«Когда-нибудь это будет модно…» — оценивающе смотрю на свое отражение, дохожу до босоножек.

Они черные, с тонкими ремешками и бантами из мягкой, но «стоячей» ткани. Красивые, не могу отрицать этого, и того, что вкус у него все-таки есть. Потом возвращаюсь к лицу, на которое я нанесла яркий макияж: большие, выразительные стрелки и красная помада. Волосы уложены назад, как будто мокрые, и этот последний нюанс придает образу агрессивности.

«Так…» — киваю себе, — «Твоя цель проста. Устроить сцену и вывести Марину из себя. Она должна попытаться тебе врезать, и, судя по всему, ей особого повода и не нужно. Просто. Спровоцируй. Эту. Чертову. Суку. Все! Пошла!»

Большой глоток вина, которое я благополучно украла у Максимилиана, в моем случае что-то вроде «посидеть на дорожку», но перед тем, как выйти, я делаю кое-что еще. Вытаскиваю кулон и кладу его так, чтобы все видели, и я точно не знаю зачем я это делаю. В голове лишь пробегает…

«Кажется, ты собираешься устроить настоящее шоу, малышка? Не просто же так выбрала черное, кружевное и максимально развратное белье, а? Это будет жестко…»

Вполне возможно, но что я теряю?

«Пошла!»

Намерено иду тихо, чтобы…да нет никакой причины, на самом то деле, я тупо хочу его побесить и пощекотать нервы. На часах то уже 20:05, я не выполнила приказ, и чувствую, что это его уже бесит, а мне хорошо. Я улыбаюсь, держась за стеночку, и когда подхожу к столовой, где слышны тихие разговоры, на секунду замираю. Громкий, хлёсткий удар по столу, шумный выдох, смешок Алексея и ровный тон Миши прямое подтверждение всем моим надеждам.

— Успокойся.

— Она, сука, издевается надо мной! — рычит мой тюремщик и, судя по скрипу стула, вскакивает.

Алексей уже ржет в голос, его поддерживает Арай, но Женя обеспокоено шипит:

— Останови его!

— Макс, сядь и выдохни. Она придет.

— Ага, — рычит точно сквозь зубы, — Конечно придет, я…

Резко распахиваю двухстворчатые двери и наслаждаюсь эффектом неожиданности, который пугает Адель с Кристиной, даже Марину заставляет дернуться. Второе «счастье» приходит при виде их лиц, а точнее того, как они меня рассматривают. Арай откровенно открывает рот, Алексей поднимает брови, Михаил улыбается, прикрыв глаза, да боже! Все они водят по мне взглядами и молчат — королевская чета в ауте, а я пребываю в состоянии экстаза, плавно ведя руками по дверным косякам, пока не повисаю на них и не протягиваю.

— Здрасте-е-е…кажется, вы пришли раньше?

Меня устраивает абсолютно все. Каждое выражение лица я кладу в свою копилку, чтобы холить и лелеять их ночами, а особенное место будет занимать он. Максимилиан смотрит на меня настолько удивлено, что, кажется, даже потерял дар речи. Моргает, как придурок, слегка открыл рот, да и маска на его морде натянулась туже обычного, будто кто-то вставил ему в задницу огромную, длинную палку.

Ха! — кажется это вырывается из меня против воли, потому что Рома прячет смешок в кулаке, которым прикрывает губы, но и я не теряюсь. Расправляю плечи и подхожу к столу, где ногой отодвигаю стул и усаживаюсь на него, как королева.

— Ты что… — хрипло шепчет мой тюремщик, но вовремя вспоминает, где находится, откашливается и резко хмурится, — Это что мой пиджак?

— Не знаю. Ты мне скажи. Твой или чей-то еще?

Снова делаю намек на свои «границы», который скорее делаю даже не я, а половина бутылки вина, что я выпила, пока «готовилась к выходу», но он опять его не слышит. Вместо того щурится, плавно садится и ставит локти на стол, сцепляя пальцы в замок — я тут же нахожусь.

— Нельзя ставить локти на стол, милый, это моветон.

— Шлюха будет учить кого-то этикету? — тут же отзывается Марина, на которую зыркает Миша, а та отбивает легким пожатием плечами, — А что? Она похожа на шлюху.

— А ты похожа на фригидную суку, но я же молчу.

Марина плавно, слишком медленно, переводит на меня взгляд, а после также плавно переспрашивает.

— Прости, что ты сказала?

— Хочу выпить.

Ловко стягиваю свой бокал вина, который осушаю до конца. Хмурю носик, пробуя напиток «на зубок» — вяжет рот, но неплохо, должна признать, вот только не признаю. Вместо того отбрасываю бокал себе за спину, высовываю язык и театрально передергиваюсь.

— Не мой напиток.

— Ты… — снова вступает Марина, но я снова ее перебиваю и ору во все горло в сторону кухни.

— МА-А-А-РТА!

Столовая в шоке. Кроме Ромы. Этот козел весь красный от смеха, утыкается в стол и прижимает основания ладоней к глазам, уже не скрывая ржача. Я хочу как-то и его уколоть, но не успеваю — в столовую вваливается эта старая перечница, грузно вдыхая и выдыхая, как паровоз.

— Я хочу текилы, Марта. Принеси.

Естественно на мой выпад она никак не реагирует, ее, кажется, оскорбляет даже взгляд в мою сторону, а может она просто ищет одобрения? Смотрит на Марину в ожидании приказа, ну а я снова радуюсь своему гению — все пока идет так, как я задумала. Плавно перевожу взгляд на Александровскую и мерзко улыбаюсь, откидываясь на спинку стула.