Цугцванг

12 Февраля

Мне нечего было собирать, кроме кошки, поэтому я не особо запариваюсь. Устало вздыхаю и отодвигаю от себя салат, который накрываю крышкой и убираю в холодильник, а потом бреду спать. Я уже приучилась ложиться в определенное время — 23.20, и я уже десятый сон вижу, — но сегодня все было не так. Весь день какой-то слишком «шиворот навыворот». Сначала я забыла закрыть крышку на кухонном комбайне и залила банановым смузи весь потолок. Потом, когда его отмывала, чуть не упала и плюнула на скакание по кухонной гарнитуре, взяла швабру и помыла только там, куда достала. Облилась душем, который забыла отключить…Короче. Злоключения сыпятся, как из рога изобилия, успевай собирать, и в виде вишенки на торте, меня будит звук, который я ни с чем не спутаю.

Фортепьяно.

Проморгавшись, я прислушиваюсь к темноте и ловлю сладко-притягательные ноты, плавно перекатывающиеся с одной на другую. Прекрасные. От которых мурашки бегут по телу.

01:22

Не смотря на время, встаю с постели, крадусь по коридору, чтобы посмотреть, хотя прекрасно знаю, кого я найду в гостиной, и не ошибаюсь. Макс сидит при свете всего одной лампы в самом углу, играет. Никогда не думала, что он тоже умеет, и невольно застываю, глядя на его плечи, обтянутые белой рубашкой. Так это горько — видеть его сейчас, когда я фактически одной ногой за порогом, но я хочу увидеть его напоследок. Запомнить. Поэтому подхожу ближе, запахнув шелковый халат.

— Ты не отвечаешь на мои сообщения и звонки.

Почувствовал. Конечно да, хотя я и не пряталась, но уверена, что ощутил бы, даже если и да.

— Не думаю, что нам есть о чем говорить, — вздыхаю, он издает сбитый смешок.

— А-га. Подойди.

Оцениваю ситуацию быстро, так как слышу прекрасно, что Макс совсем далек от «трезвости» — он изрядно накачался, если по простому. Поэтому нехотя, но обхожу его, останавливаясь со стороны гладкого корпуса. Подальше. На расстоянии. Макса это улыбает.

— Держишь дистанцию?

— Зачем ты здесь?

Если до этого момента он не отрывал взгляда от клавиш, сейчас же приковал его ко мне. Мне некомфортно, и я ежусь, а он оценивает меня и злится. Снова вижу это на дне его глаз и очень хочу сбежать, но вместо этого продолжаю стоять. Чтобы не провоцировать.

— Подойди ближе.

— Макс, ты пьян.

— О да, малыш. Совершенно точно. Подойди. Ближе.

«Лучше сделать так, как он хочет…»

Делаю. Снова обхожу и останавливаюсь по правую руку от длинной черно-белой клавиатуры.

— Не знала, что ты играешь.

— Мама научила. Она любила играть, это помогало ей сбегать от реальности и мужа тирана. Почему ты меня игнорируешь?

— Потому что я не знаю, что тебе еще сказать.

Пару раз кивает, а потом вдруг берет меня за бедра и подтягивает к себе так, что теперь я стою напротив. Не сопротивляюсь, так ведь действительно лучше, позволяю обнять себя, позволяю его лбу уткнуться себе в живот.

«А "лучше ли"?» — раздается гулко из недр моего подсознания, — «Или ты просто не хочешь уйти, не попрощавшись?…»

— Макс, что ты здесь делаешь? — шепчу, уложив руки на плечи, он усмехается, но не отрывает от меня головы.

— Я по тебе скучал.

— Макс…

— Почему ты так реагируешь? — устало протягивает, — Я подарил тебе квартиру, признался в чувствах, пытаюсь идти тебе на компромисс, а ты все в штыки…

— Ты дал мне золотую клетку.

Резко смотрит мне в глаза.

— Так ты это видишь?

— Так это есть.

— Нет. Я хочу быть с тобой и ищу возможности, которые ты отталкиваешь.

— Они мне не подходят.

— А что тебе подходит, а?!

Я было тушуюсь, но потом все равно слегка его отталкиваю и отхожу в сторону.

— Прости меня, но я так не могу.

— Как «так»? Быть со мной?

— Это не быть с тобой, очнись ты наконец! — повышаю голос, чувствуя, как в глазах собираются слезы, поэтому отворачиваюсь и уже шепотом добавляю, — Это просто фикция. Притворство. Способ сбежать от реальности и разнообразить свою жизнь.

Резким рывком Макс подтягивает меня обратно, так что задницей я задеваю клавиши, рождая гулкий звук. Замираю.

«Возможно я сказала что-то лишнее, что опять не смогла сдержать, разозлила его? Идиотка! От тебя только и требовалось, что молчать…» — но сталкиваясь с его взглядом, убеждаюсь в обратном.

Он не злится, скорее опечален и полон сожалений. Нежно касается моей щеки, смотрит так открыто, по-настоящему, не прячется за маски. Вообще ни за какие, и тогда у меня рождается идея, что, возможно, сейчас он будет готов меня отпустить. Нормально. Без разных, детально спланированных побегов?

Я кладу руки ему на щеки и хмурюсь, глядя точно в глаза. Смотрю долго, веду с ним какую-то немую беседу, которую сама до конца не понимаю, словно пытаюсь убедить его прислушаться, а потом, когда мне кажется, что этого достаточно, произношу…

— Пожалуйста, отпусти меня.

— Не могу, — также тихо отвечает, снова разрушая все мои надежды.

Я закрываю глаза и опускаю голову, хочу отстраниться, но вместо этого Макс перехватывает мое запястье, а потом нежно целует в ладонь. Еще. Выше. И шепчет…

— Я не могу тебя отпустить, малыш. Не могу представить себе, что не увижу тебя, не почувствую. Не услышу твой голос…Мне тебя дико не хватает, и когда ты не отвечаешь, я нервничаю. Вернись ко мне, малыш, пожалуйста. Просто будь со мной…

Мне хочется рыдать от столько проникновенных речей. Громко и с расстановкой. В голос. В носу свербит, в горле словно ком, и я не могу вдохнуть, но вместо того, чтобы плакать — таю. Его слова проникают мне под кожу, разбивают лед, и я почти перед ним на коленях. Как раньше.

«Только вот ничего уже не будет, как раньше. Очнись!»

— Макс… — пытаюсь его оттолкнуть, но мои карты биты.

Он резко подсаживает под бедра так, что я оказываюсь на клавишах, которые тут же недовольно ершатся. Снова цепляюсь за его плечи, но куда как надежнее, чтобы не свалиться на пол, а он будто не замечает. Сжимает бедра, ведя по одному губами. Оставляет поцелуи и будит во мне огонь.

— Макс, пожалуйста… — жалобно пищу, пытаясь свести колени, но упираюсь в противоположное желание.

Клавиши снова грохочут. Вздрагиваю, когда неловко опускаю на них руку, вызывая еще один «ба-бам!», и тогда Макс подхватывает меня и поднимает. Мы оказываемся на диване.

Я слышу, как часто он дышит, как жалобно трещит ткань моего халата, пижамы, белья…От ветерка по телу пробегают мурашки, а от его поцелуев внутри все поджимается. Я издаю тихий стон, когда он акцентирует внимание на груди, и Макс резко смотрит на меня. Оценивает насколько я позволяю себя касаться, а к своему стыду я позволяю.

«Последний раз. Это последний раз, чтобы его запомнить…» — судорожно оправдываюсь, хмуря брови и наблюдая за тем, как он спускается еще ниже, перебирается на пол, а потом оплетает мои ноги руками.

И все рассыпается. В моей голове больше нет ничего, кроме ощущений, кроме возбуждения и жара. Он так умело двигается, так знающе и так уверенно, что не оставляет мне ни единого шанса слушать разум. А может быть и слушать нечего? Может быть сейчас, в эту самую минуту, он отступает в тень намерено? Давая мне возможность попрощаться…

— Только осторожней, — сбито шепчу, когда он ложиться на меня сверху, — Я не хочу жестко.

— Значит я буду нежным, — хрипло отвечает, а потом целует и через миг плавно заполняет собой.

Да…я, наверно, никогда не смогу быть более полной, чем в этот момент…

С утра, когда мы просыпаемся вместе, день «не везет, хоть ты тресни», продолжается. Макс обнимает меня двумя руками, дышит в макушку, молчит, пусть я и знаю, что он уже не спит. Думает о чем-то. Я не хочу говорить и спрашивать, это слишком для меня. Сегодняшняя ночь итак сделала цепи между нами прочнее, а мой выбор более сложным и безумным.