Круги на воде

– Они у вас в руках, Юрий Андреевич. – Новиков кивнул на книгу. – Откройте ее.

Смолин открыл книгу, но оказалось, что держал он ее вверх ногами – обложка была черной, без каких-либо надписей, а потому определить, где начало, а где конец, просто не представлялось возможности. На первой же странице он увидел надпись, гласящую, что в руках у него находится устав организации, именующей себя Орден 'Черное Солнце Востока'. Пролистнув несколько страниц, он удостоверился, что содержание книги полностью соответствует ее названию.

– Что вы этим хотите сказать, Илья Ильич? – с любопытством взглянул он на Новикова.

– Именно то, Юрий Андреевич, о чем вы сейчас подумали: Львова поедет в Москву в обмен на гарантии того, что дело в отношении нашей организации будет прекращено.

Тут Смолина осенило. Он вспомнил, что примерно год назад ленинградские чекисты сообщили, что вышли на след некой оккультной группы, называвшей себя как раз 'Черное Солнце Востока'. Но тогда опросы свидетелей, проходивших по делу так ничего толком и не дали. Люди, вроде собирались давать показания, но потом отказывались от своих слов, так ничего и не проясняя. История еще тогда показалась Смолину странной, но дел хватало и в Москве, а из Ленинграда вестей больше не было. Кого-то вроде бы арестовали, но, как припоминал Смолин, это были не члены Ордена, а те самые незадачливые свидетели, которые, как полагали чекисты, просто вводили их в заблуждение.

– Вы понимаете, товарищ Новиков, что в данный момент занимаетесь шантажом органов государственной безопасности. – Смолин отложил книгу в сторону.

– Я понимаю то, что это ваша единственная возможность спасти себя. Вы же сами знаете, что значит не выполнить приказание Сталина.

Смолин заходил по комнате. Он напряженно думал, пытаясь прийти к правильному решению. Возможно, этот Новиков самый обычный аферист, который пытается вести свою игру. Но он действительно знает то, что знать просто не может не при каких условиях. Но как?.. Поразмыслив несколько минут, Смолин пришел к выводу, что скоропалительные решения в данной ситуации неприемлемы. А потому сказал:

– Вот что, Илья Ильич. Прежде чем ответить вам 'да' или 'нет', мы должны обдумать все, сказанное вами. Завтра утром мы будем у вас. А книгу эту мы забираем с собой.

Локиев тут же взял книгу и положил ее в свой портфель.

– Как вам угодно, Юрий Андреевич. – улыбка не сходила с лица Новикова. – Спешить нам некуда. Но мне кажется, что вы обдумаете все куда быстрее.

Смолин метнул взгляд на Новикова, но решил, что сейчас лучше промолчать. Чекисты попрощались с хозяином удивительной комнаты и вышли в грязный коридор.

Спустившись в метро, Олег беспокойно посмотрел на электронные часы, висевшие над черной пастью туннеля, хотя лишь за минуту до этого сверялся какой сейчас час у случайного прохожего. Свои часы он забыл дома, так как собираться пришлось быстро, и времени было в обрез.

Когда Олег поприветствовал звонящего, он тут же узнал голос, который еще буквально несколько секунд назад так легко менял свое звучание с бархатного на металлический и обратно.

– Я так понял, что брошюра вас заинтересовала, Олег Игоревич? – поинтересовался голос.

– С чего вы взяли? – ошарашено ответил Олег.

– Ну, раз дело дошло до звонка… Да и номер, как вы поняли, написан не для того, чтобы по нему звонили все подряд. А вы его разглядели…

– Так может меня номер и заинтересовал? – попытался съязвить Олег, понимая при этом, что говорит он чистую правду.

– Теперь это уже неважно, – как-то нехорошо ответил голос.

– Это почему же?

– Олег Игоревич, давайте перенесем нашу беседу в другую плоскость и пообщаемся в другой обстановке – вы не против?

– От чего же! – захорохорился Олег. – Я согласен.

– Ну и хорошо. Тогда через полчаса на Чистых прудах, на третьей скамейке с правой стороны по ходу от метро. Договорились?

Договорились.

Часы показывали половину восьмого вечера, а, значит, у него в запасе было еще минут пятнадцать. В вагон поезда Олег заскочил, когда записанный женский голос уже объявил, что двери вот-вот закроются, а следующей станцией будет 'Чистые Пруды'. Порадовавшись, что ему удалось, растолкав двери, все же втиснуться в вагон, Олег огляделся вокруг, поймав на себе неодобрительный взгляд грузной тетки лет пятидесяти, которую он случайно задел, влетая в уходящий поезд.

Остальная публика также не отличалась жизнерадостными выражениями на лицах. Да оно было и понятно – рабочая неделя только начиналась, а потому сограждане пребывали в апатии, граничащей с легким психозом.

Олегу отлично было известно это странное состояние повседневной скуки, то и дело норовящей перейти в раздражение и злость. Он и сам так жил до тех пор, пока не стал тем, кого принято называть успешным молодым писателем.

Родившись в конце семидесятых, будущий талант рос в Москве, под присмотром всевидящих родителей, а также бабушек и дедушек с обеих сторон. Детство Олега мало чем отличалось от детских лет его поколения в целом, хотя теперь, когда он смотрел на него с некоторого временного удаления, ему начинало казаться, что вся его предшествующая жизнь была лишь чередой закономерно следовавших друг за другом событий, которые и привели его к тому, что он имел теперь.

Писателем Олег становиться не собирался. Закончив школу и получи в аттестат о полном среднем образовании, он долго думал, куда ему поступать, хотя выбор был не слишком уж и большой. На дворе стояла середина девяностых, а родители Олега были рядовыми инженерами, так и не нашедшими себе достойного применения в новых рыночных условиях, а потому вынужденные за гроши трудится в НИИ, которое еще чудом сохранялось в бушующих волнах нарождавшегося капитализма.

Отец советовал выбрать технический ВУЗ, ссылаясь на то, что рано или поздно вся эта вакханалия в стране прекратится и образованные инженеры вновь понадобятся.

Мать смотрела на данный вопрос с большим скепсисом, хотя идею с техническим высшим учебным заведением не отвергала: