Страница 43 из 44
Не затопленной осталась лишь верхняя часть, своеобразный бастион. Почти все деревья здесь были вырублены, кроме нескольких дававших тень и служивших опорами для растяжек. На одном из высохших стволов висела перевязь с пистолетами, прикрытая сверху плащом, рядом сушилась рубаха и панталоны.
На растяжках держалась парусиновая армейская палатка с оттянутым в сторону дополнительным тентом, под которым хранились дрова, сучья, ветки. Рядом торчал остов большой лодки. Чуть в стороне дымился очаг. На бревне сидел бородатый человек в таком же потрёпанном мундире, какой носил пленник, с той лишь разницей, что мундир оказался белым и несмотря на окружающую грязь, он даже сохранил цвет. Одно плечо украшал тусклый потёртый эполет. Второго эполета не было. Возможно оторвался, или вовсе не был предусмотрен регламентом. В любом случае им повезло наткнуться на европейского офицера. Или вернее на кого-то, кто был некогда европейским офицером.
Человек бросил быстрый взгляд на шхуну, на перевязь с пистолетами, но, видимо посчитав силы неравными, решил не дёргаться.
Для швартовки крупных лодок на небольшом подходящем клочке берега были устроенны временные мостки. Доски опирались на ветви крупного дерева, которое из-за размытого берега сильно накренилось, но еще держалось. Судя по всему доски переставляли с ветки на ветку, то ниже, то выше, в зависимости от уровня воды.
Проверив шестом глубину команда аккуратно подвела шхуну к пристани.
— Могу я войти? — крикнул с палубы Тропинин.
Он произнес это на английском, но не смог подобрать подходящий глагол. Сойти? Подняться?
— Пожалуйста, — махнул рукой бородач.
— Проваливайте! — одновременно раздалось из палатки.
— Брось, Хельмут, — возразил бородач, рассматривая сошедших с корабля гостей. — Дай мне хоть поговорить с новыми людьми. К тому же с ними наш старый приятель.
Он повернулся к пленнику.
— Раш, я же предостерегал тебя от нападения на европейцев. Твои гальветты годятся пугать рыбаков, но против белого человека, даже если он путешествует на маленькой яхте, у твоей банды кишка тонка.
— Я не думал что они европейцы, сэр, — ответил пленник. — Полосатые паруса ввели меня в заблуждение. А их флага я не узнал.
— Куда тебе. Русские купцы и во Францию заходят нечасто.
Бородач вновь повернулся к Лёшке.
— Вы из Петербурга? Из Риги?
— Из Виктории.
— Не слыхал. Впрочем, на север меня занесло только однажды.
— Виктория не на Балтике. Мы пришли сюда из Америки.
— О, Америка! Приходилось бывать там. Какая прекрасная страна! Краснокожие сущие дети по сравнению со здешним населением. К тому же их мало. И это, пожалуй, главное преимущество. Нет, вы совершенно напрасно оставили Америку, месье…
— Меня зовут Алексей Тропинин. Это Яков Рытов, мой капитан.
— Шарль де Монтеро, лейтенант, к вашим услугам.
— Мы не слишком потесним вас, если сделаем здесь привал? К тому же хотелось бы поговорить, дабы прояснить ситуацию.
— Пожалуйста. Сейчас островок и правда невелик, нам даже пришлось отселить нескольких соплеменников Раша, но как только спадёт вода, станет вполне удобным для жизни.
Яшка махнул рукой. Со шхун попрыгали матросы. Однако часовые на борту остались. Вторая шхуна тем временем пристала к первой, поскольку подходящего места у берега больше не было.
— Однако угостить вас особенно нечем, — продолжил француз. — Мы не рассчитывали на такое количество гостей. Там в бочке дождевая вода. Но и её не хватит на всех, а пить из реки я бы не советовал.
— Не беда, — отмахнулся Тропинин. — У нас остались кое-какие припасы и питьевая вода. И если три дюжины моряков грозят опустошить склады маленького островка, то три его обитателя нашим запасам ущерба не нанесут. Так что разрешите отблагодарить за приют хорошим ужином.
Чижов принес несколько бутылок вина и корзину с продуктами (печеный картофель, местная зелень, мелко порубленная и отваренная солонина).
— Вино? — удивился Шарль.
— Испанское. Херес. Не знаю как перенесло путь, но неделю назад еще можно было пить.
— Хельмут! Дружище! Выползай и промочи горло.
Из палатки появился полный седой мужчина лет пятидесяти. Он жевал табак или бетель и передвигался с трудом. Видимо для разнообразия его камзол был синим.
Подумав, Тропинин решил добавить к вину вискарь.
— Этот точно не испортился.
— Мы живём здесь уже полгода, — рассказывал Шарль после плотного ужина и доброй выпивки. — Служили в гарнизоне Шандернагора у губернатора Шевалье. Когда британцы вероломно напали на город, мы с Хельмутом, Рашем и парой солдат сопровождали лодку с товаром в верховьях. На обратном пути нас встретили друзья из местных и предупредили, что в Европе опять началась война и англичане, узнав об этом раньше нас внезапно напали на город. Ублюдки даже не сделали формального объявления.
Шарль говорил много, видно соскучился по разговору. Судя по всему, его немецкий товарищ был большим молчуном, а туземец не слишком образован, чтобы поддержать разговор.
— Мы разумеется не стали заходить в город. Вернулись вверх по Хугли, затем повернули на протоку, спустились по другому рукаву вниз и решили переждать на этом чудесном островке. Раш изредка наведывался в дальние деревни, узнавал новости, не закончилась ли война, не пришли ли подкрепления.
Он вздохнул, давая понять, что подкрепления не прислали.
— Не мы первые, впрочем, в таком положении, — усмехнулся француз. — Сам Гастингс прятался на островах в дельте Хугли вместе с губернатором Калькутты и комендантом форта Вильямс, когда Сураджа Доула взял город. Здесь так принято. Лучше бедовать на островах чем оказаться в Чёрной Яме старого форта.
От того как Шарль произнес это название у Тропинина пробежали мурашки по спине.
— Чем же вы тут живёте? — спросил он.
— Карточной игрой.
— Карточной игрой? То есть просто выигрывайте друг у друга провиант, тем и живёте? А мужики-то, дураки, и не знают. Землю пашут, чтобы прокормиться.
Француз рассмеялся.
— Тем не менее. Карты помогают бороться со скукой, а игра решает вопрос с пропитанием. Его добывает на всех проигравший. А поскольку проигрывал обычно Раш, он и занимался снабжением.
— То есть вы жили за счёт пиратства?
— Ну-ну, оставьте это, месье Тропини. Где добывал средства Раш, сугубо его личное дело. А карточный долг священен.
Француз ещё раз взглянул на пленника, который сидел в сторонке под присмотром мушкетеров.