Привороженные

— Да тьфу на тебя, — не испугалась угроз Евдокия, хотя и задумалась.

— Его оставь, а дом забирай. Отпусти Вениамина Егоровича, а? Слышишь?

Дуня прекрасно слышала и неожиданно пошла на уступки.

— Да не нужен мне твой муж, — отрезала она и захлопнула дверь.

Сама же твердо решила снять ворожбу, как только стройку закончат. Вот только приворот работал в одну сторону и как не просила Дунька отвернуть от себя председателя — ничего не выходило. Он продолжал сидеть на ее пороге верным псом.

Никогда ей не забыть, тот день, когда впервые вошла в собственное жилище. Несмотря на скудную обстановку, нарадоваться не могла голым стенам и чувствовала себя на седьмом небе от счастья.

Впервые отправилась встречать нежданного гостя, постучавшего в дверь.

— Я обещал — я выполнил, — с ходу заявил председатель и смотрел на нее с мольбой.

— Ладно уж, заходи, — пустила его Евдокия.

Не смогла она его полюбить, напротив раздражали излишняя назойливость и щенячья радость в глазах, к тому же Вениамин Егорович оказался ревнивцем и грозился покончить собой, если узнает об измене.

“И этот туда же”, — хваталась за голову Дуня. Угрозы продолжали сыпаться на нее со всех сторон, Пелагея ходила и злостно посматривала, ее подруги поднимали бучу и требовали созвать внеочередное собрание, чтобы изгнать бесстыжую вдову из колхоза.

Всё это не могло не отразиться на здоровье Евдокии. Она устала от преследований и постоянной тревоги, исхудала бедная, не спала по ночам, вздрагивая от любого шороха — всюду ей запах дыма мерещился.

После сбора урожая, в первый день бабьего лета, когда в воздухе блестели тонкие паутинки и пахло осенними цветами, в колхоз пожаловала с проверкой комиссия. Им не пришлось заниматься муторным расследованием, председатель сразу же признался в растрате колхозного имущества и просил для себя высшую меру наказания, а вдову Скворцову пожалеть и пощадить. Вениамина Егоровича мигом увезли, не успела Дуня ахнуть, как начались новые проблемы.

На внеочередном собрании главным стоял вопрос о тяжести вины вдовы Скворцовой. Сама вдова отсутствовала, эта мелочь не помешала провести собрание. Защищать ее было некому. Нарком Бражкин беспощадно распекал падшую женщину, притворившуюся заблудшей барашкой. При этом заплевав всех с трибуны. Лично с ней он знаком не был, но уже заочно ненавидел. В общем, члены партии постановили: дом отобрать, вдову изгнать. В завершении Бражкин еще раз всех заплевал, назвав Скворцову прогнившим звеном общества и призвал порицать ее поступок при каждом удобном случае. Публика аплодировала стоя, а громче всех заплаканная Палашка.

С рассветом нарком Бражкин тихо скребся в дверь вдовы разлучницы.

— Вы приснились мне и я вас полюбил.

— Заходи, — грубо ответила Дунька, нисколько не удивившись его визиту.

Протоколы собрания куда-то испарились, а вместо них появилась бесценная бумажка, по которой никто и никогда не отберет дом у вдовы Скворцовой. Все обвинения с нее сняты и даже напротив, за заслуги перед обществом, наградили медалью и выдали премию.

Евдокию разрывало на части, зеркало приносило пользу и в то же время губило ее. Любовь наркома Бражкина была ей противна. Каждый раз ложилась с ним в постель и проклинала тот день, когда украла ведьмино зеркало.

Их история любви закончилась намного быстрее, чем предыдущая. Спустя неделю приехала законная супруга, закатила скандал, избив гулящего мужа. Дуня одного лишь боялась, что сейчас эта фурия в порыве ярости дом разнесет. Тем не менее закончилось все относительно благополучно, жена пинками забуцала Бражкина в машину, а с его любовницей договорилась о следующем: вдову более никто тронуть не посмеет, если нарком и на порог не ступит, а если снова прибежит, то тут же сообщить ей.

Уехали они, подняв пыль столбом. Евдокия устало опустилась на крыльцо собственного дома и боялась выдохнуть, чтобы не сглазить. Внутри боролись темная и светлая стороны, одна требовала приворожить кого повыше и побогаче, другая разбить колдовское зеркало, растереть в песок.

И вроде по-началу светлая сторона взяла вверх. Подняв его над головой, Евдокия не смогла опустить на землю. Мало ли, вдруг пригодится, жизнь такая непредсказуемая штука. Поэтому завернув в черное сукно спрятала на чердаке.

Вскоре стала замечать, что не прошла даром ворожба. Будто проклятие опустилось на весь женский род Скворцовых, никто из ее потомков так и не смог найти своего суженого. Вот и правнучке Настя, кажись, вековое проклятие досталось по наследству.

Глава 3

Наше время

Все необычные истории начинаются одинаково банально, с незначительной мелочи, ерунды, совсем несущественной. А эта ерунда в скором времени ого-го как сильно повлияет на будущее и начнет незаметно переворачивать жизнь вверх тормашками. Настя ни капельки не задумывалась о превратностях судьбы, когда как обычно девятого числа приехала по записи на маникюр.

Она вышла из такси, поправила помятое платье, махнула рукой, а ладно и так сойдет, уверенно вошла в салон, где работала ее бывшая одногрупница, а ныне мастер по наращиванию ногтей — Марина.

Они обе закончили институт пару лет назад, диплом пылился где-то на полке, и по правде говоря, Анастасия за свою жизнь вообще ни дня не проработала. Марина жутко ей завидовала, каждый вечер приползала домой в съемную квартиру у черта на куличках, падала лицом в подушку и завидовала до боли в деснах.

Подружки поприветствовали друг дружку, чмокнулись в щечку. Марина наметанным глазом оценила новую сумочку безработной замужней подруги, посмотрела мельком на свою подделку шанель из интернета и убрал молча под стол.

— Как всегда нюдик? — спросила мастер маникюра и разложила перед собой инструменты.

— Да, — скромно ответила Настя и вытянула правую руку.

Марина приступила к работе, все делала быстро, как-никак третий год в этом бизнесе.

— Что новенького? — спросила она, зная что подруга не слишком-то разговорчивая и если не спрашивать, будет молчать пока не закончат, а за разговором и время быстрее летит.

— Все нормально. Через неделю к маме в деревню уезжаем, у нее юбилей, пятьдесят.

— Помню, говорила. А Олег как?

— Тоже ничего.

Марина зыркнула на нее недовольная и повела глазами: да уж, каждое слово приходится клещами вытягивать.

— Машину купил, — проявила инициативу Настя и тут же прикусила язык.

— Ничего себе! Молодец! — Марина позеленела от зависти и с нажимом провела пилочкой мимо.

Настя дернулась, выступила капелька крови.

— Ой, извини, — наигранно засуетилась подруга и обработала царапину.

Настя вернула руку на маникюрную подушечку, мастер, как ни в чем не бывало, продолжила шустро приводить ногти в нужную форму.

— А мне что-то вообще с мужиками не везет! — поделилась наболевшим Марина. — Сколько не общаюсь, пока переписываемся все нормально, а дело до встречи доходит — капец, такие дебилы кругом, не поверишь. Так что ты держись за своего Олега, таких мужиков к себе намертво привязывать надо, а то уведут.

Всегда скромная и тактичная Анастасия не знала что на это ответить, а подруга продолжала нести всякую чушь, которой была напичкана от пят до макушки.

— Ребенка тебе надо родить. Почему не получается?

Настя что-то промычала, правда, очень хотелось отрезать: а твое какое дело? Но вроде подруга же, с первого курса знакомы, поэтому приняла хамство, как данность.

— Короче, — наклонилась Марина ближе, видимо собираясь поведать какую-то тайну, — знаешь, что все наши болезни отсюда, — указала она на свой широкий лоб.

— Ага, — как-то пространно ответила Анастасия, не понимая куда клонит бывшая одногрупница.

— Всё из головы, — прошептала Марина, будто действительно речь шла о чем-то невероятно таинственном. — И бесплодие тоже из-за головы.

Настя выдохнула, ей надоело этот бред слушать, и вообще надоело каждый раз приходить к подруге, которая даже как-то и не подруга, а больше хорошая знакомая. Потом уходить с чувством будто помоями облили, да и ногти она делает — такое себе. Есть мастера и получше, притом в два раза дешевле берут. А все это из-за привитой с детства тактичности. Как же! Откажет она Марине, чтобы не обидеть! Нет, Настя будет ходить, терпеть и мучиться, но никогда не позволит усомниться в своей сказочной доброте и интеллигентности.