Страница 26 из 83
— Да так… — сказал я уклончиво. Но увидев, что даже вечно ехидная Гвена молчит, настороженно посматривая на водную гладь, а Эглантайн начала мелко дрожать, явно не столько от влажной прохлады, сколько от нервов, я решил говорить. Иногда не важно что говорить, важно как. Поэтому я набрал воздуха и постарался говорить уверенным, низким голосом. Иногда я вставлял слова на русском, чтобы не терять темп, просто стараясь их тут же объяснить. — Мы с вами, по всей видимости, находимся в очистных сооружениях. Когда-то давно, тут очищали воду и подавали её в города в долине Караэна. Что забавно, так это то, что они делали это с помощью магии. Огромная сила, поставленная на службу людям. Уверен, это не все. Они также с помощью магии выращивали себе еду, освещали свои дома… Да все остальное. Огромная сила. Удивительно, что Древняя Империя пала.
— Она пала, потому что должна была. Император тиран, вор и обманщик. Обман всегда становится очевиден. А страх, через время становится привычен и уже не способен удержать! — запальчиво сказала Эглантайн. И вскинула подбородок, готовая к возражениям. Впрочем, с этой еретической никто спорить не стал. Хотя, конечно, скажи она это в Таэне, её бы точно сожгли. А тут компания подобралась терпимая — я не местный, Гвена тоже, Сперат вообще студент. Он, скорее, на её сторону встанет. Тем не менее, мне стало интересно, что еще Эглантайн скажет. Вот только она не любит отвечать на вопросы, как я заметил. Я осторожно закинул удочку:
— Меня учили, что Император был бессмертный. А потом в Империю вторглись эльфы, долгобороды, нежить и гоблины. И его убили. Или не убили. Но только потому, что его предали, — сказал я, делая паузу после каждого предложения. Эглантайн наконец заглотила наживку и обернулась ко мне, едва не задев меня своим клинком. И заговорила так, как будто отсчитывает непослушного ребенка. Это у женщин, видимо, встроенное:
— Сначала Империя сама приняла эльфов и долгобородов. А Император был не бессмертным! Он умирал, но его постоянно возвращали к жизни!
— Как это? — удивился Сперат.
— Я не знаю. Я видела только всполохи прошлого в огне прорицания. Но я видела, как он порабощал народы. Сначала он приходил как друг, а потом пленял их богов. А когда люди становились беззащитны перед миром, он делал вид, что он их спаситель. И тогда они шли к нему. Он обманщик и вор! — сказала Эглантайн. Что ж она это повторяет то так постоянно. Как будто человек, попавший под пропаганду. Когда вдруг оказывается, что в твоей стройной картине мира есть пробелы, очень хочется просто повторить чужие слова, которые ты всегда воспринимал как очевидную истину. И залатать ими реальность. Вот только, если повторять одно и тоже приходится слишком часто, то начинают зреть сомнения. Поэтому я сказал:
— Ну не знаю. Так звучит даже еще лучше. Одно дело быть просто бессмертным богом. Совсем другое быть смертным. Умудриться обмануть смерть. И пленить богов! Ты меня как будто за Императора агитируешь.
— Нет! — возмутилась Эглантайн. Даже вскочила, ощутимо качнув лодку. Это заставило её успокоиться.
— Ты не поймешь, — печально сказала ведьмочка и осторожно уселась обратно.
Ну да, ты же не можешь объяснить.
— Я читала многое из текстов, что остались от Древней Империи, — вдруг сказала Гвена. — Там вовсе не было так хорошо. Да, многие жили лучше. Но были и те, кто работал за еду. Они даже не считались людьми, а были словно скот. А другие, те кто обладал талантами, превозносились как боги. У Императора было восемь архонтов. И в каждом крупном городе было поместье для каждого из них, в которых они могли бы остановиться, если вдруг оказались рядом. Сейчас бы такой дом назвали храмом. И для каждого архонта нужны были свои, особенные, условия. Кому-то было достаточно вина и веселых дев. Другие хотели свежего мяса с кровью. А один требовал поединки на смерть. Каждый день, — Гвена задумчиво тряхнула волосами. — Впереди тоннель и нас несет туда.
— Нас размажет по стене? — переполошился Сперат.
— Нет, успокойся. Мы не заденем стенок, — ответила ему Гвена.
— Сеньор Магн, дайте-ка мне шест! — басовито скомандовал мне Сперат. Голос его подрагивал от напряжения.
— Нет, я оставлю его себе, — твердо ответил я.
— Не важно, мы уже внутри, — сказала Гвена. Судя по изменившемуся отзвуку её голоса, это было так.
Некоторое время мы прислушивались и всматривались в темноту. Пока я не догадался поднять повыше лампадку и рассмотрел высоко вверху почти скрытый в темноте потолок. Впрочем, возможно это было мое воображение.
— Мы плывем очень быстро, — немного нервно сказала Гвена.
— Водяные толкают нас? — уточнил Сперат, нервно глянув за борт.
— Нет, я больше не чувствую их присутствия, — ответила Эля.
Тут погасла лампадка в руках Сперата, заставив его вскрикнуть. А за ней, одна за другой, еще две. Осталась только та, что стояла на дне лодки. Этот, последний, источник света, скорее еще больше сгущал мрак вокруг, чем что-то освещал.
Несколько долгих томительных минут мы плыли в тишине. В лицо все сильнее бил ветер. Если это от скорости, то по моим оценкам, мы разогнались километров до сорока. Минимум. Это не так много. Если ты видишь, куда несешься. Скорее всего, просто тоннель проложен под углом, вот поток и набирает скорость. Мы же в горах, выше Караэна. А что-то мне подсказывало, что фонтан в Караэне питается именно отсюда. А потом Сперат запел. У него оказался красивый, глубокий голос. Он пел старинную Отвинскую песню. О любви. С местным колоритом. Сначала о том, как двое молодых и красивых увидели друг друга в храме. Она, естественно, была замужем за старым и противным мужиком лет тридцати. Который, гад такой, уплыл по обычным для Отвина делам, пиратствовать и торговать. Безответственно оставив молодую жену одну дома.