Император

Елагину было за что давать и две Звезды Героя. Он не только проложил путь к острову Эдзо, но и установил контакты с населением айнов на многих других островах севернее. Удачно повоевал с японцами и вынудил тех пойти на мирные соглашения. Теперь именно Хметевскому, от имени российской императрицы, предстояло подписать соглашение с японским сегуном, вернее с его секретарем.

Встреча с Ока Тадамицу состоялась на борту фрегата «Восток», того самого корабля, который наводил ужас на японских моряков и рыбаков. Елагин упросил Василия Андреевича Хметевского использовать для встречи именно этот корабль, утверждая, что японцы отлично знают его очертания и у них уже должен выработаться животный страх перед сорока пяти пушками фрегата.

Договор был согласован обеими сторонами, и у генерал-губернатора не было возражений по содержанию.

Предполагалось, что японцы сохранят одну свою торговую базу на Эдзо, но торговать станут только под присмотром русских представителей. Любое посягательство на жизнь и здоровье представителя народа айну будет считаться посягательством на подданного Российской империи и рассматриваться как акт агрессии в отношении империи. Вместе с тем, японцы могут беспошлинно торговать в одном пункте и согласовывать с русскими властями возможность открытия уже пошлинной торговли в ином. Похожая ситуация складывалась и с русской торговлей. Японцы открывают для торговли свой порт Нагасаки. Русские корабли, к коим причисляются и плавательные средства айну имели право торговли в этом порту, но без возможности заходить в город. Японцы требовали, чтобы русские миссии не занимались агитацией перехода японского населения в христианство. Ну и одно из главных — подписание договора о разграничений сфер влияния. За Российской империей оставались острова Эдзо, Кунашир и иные Курильской гряды, Россия оказывалась от дальнейшей экспансии на исконно японские земли.

Отдельным актом, сразу же после подписания провозглашалось подданство Российской империи народа айну.

Ока Тадамицу выглядел величественно. Этот, по сути, секретарь, смог взять доверенность от сегуна Иэмигэ с подтверждением подлинности подписи правителя Японии от его братьев. Это было требованием России, так как Иэсигэ можно было в любой момент объявить умалишенным и аннулировать все соглашения.

— Большое дело сделали, Иван Фомич! — усталым голосом говорил Хметевский.

Только час назад делегация от сегуна убыла на берег. Три часа с очень спорными, непрофессиональными, переводчиками, объясняясь чуть ли не на пальцах, длились переговоры. Но все в прошлом. Сейчас уже можно расслабиться и плыть к этому самому порту Нагасаки, чтобы начать торговлю и осмотреться на предмет необходимости и возможности строительства. Как минимум, нужен склад и дом для размещения русских людей.

— Да, Василий Андреевич! Когда я влез в эту войну, не думал, что сегун окажется столь сговорчивым! Японцы мне казались упертыми, — отвечал Елагин, отпивая из фарфоровой чашки чай с шиповником.

— Как видите, мой друг, любое упорство ведет к трем вещам: победе, смерти, или, в конечном итоге, пониманию, что все тщетно и нужно договариваться. Японцы оказались вполне здравомыслящими и решили договориться. Только не продавайте им современное оружие, как бы нам такое в будущем не аукнулось, — сказал генерал-губернатор и залпом осушил свой стакан с водкой.