Страница 8 из 16
Не выдержав какофонии, баран рванул прочь от парковки. Одинцов мгновенно сориентировался, забыв про боль. Метнулся вперёд, вцепился в жёсткую шерсть, подтянулся, стараясь забраться на животное верхом и подмять под себя. Но только бестолково протащился по дороге метров пять, пока баран диким скачком не стряхнул непрошенный груз. После чего – вот тут Егор точно не ослышался – проблеял матерное и исчез в переулке.
Участковый перевернулся с живота на спину и впервые порадовался, что не успел пообедать: половина лаваша неохотно сыграла отбой и вернулась в желудок. В кобальтово-синей вышине торжественно проплывали облака. Таял пушистый след от самолёта. Хлопая крыльями, в воздух поднялась стая голубей, растянулась неровной цепочкой. Вставать, да и вообще шевелиться, не хотелось.
Но он всё-таки поднялся и похромал к раздавленной фуражке, на ходу стряхивая с брючин куски овощей и клочья волнистой шерсти.
***
На единственного представителя закона, пусть и не при исполнении, обрушился град обвинений. Отдельно расстарался Светкин кавалер, чьего имени Егор так и не узнал. Он угрожал выставить счёт за ремонт автомобиля, за разбитые смарт-часы и даже за дорогой пиджак, угробленный падением на асфальт. Поток претензий истощился только тогда, когда Светка приложила к виску страдальца завёрнутый в салфетку лёд из ресторана.
Разгневанный Вано уже выяснил, что с фермы никакого барана не посылали. Водитель соврал поставщику, что ситуация изменилась, подделал документы и подсунул хозяину ресторана левак, а деньги положил в карман.
Дурдом продолжался, пока не прибыл вызванный Егором наряд. Повезло, что за ужином участковый переложил мобильный из кармана на стол. Иначе не миновать тому участи разодранного и изгвазданного кителя, без разговоров отправленного в помойку. Второго, мать его, кителя. Если дело пойдёт и дальше в том же темпе, к утру он останется без формы.
Егор поручкался со знакомыми операми, рассказал, что произошло, и ткнул в ближайшую камеру наблюдения, нацеленную на парковку. После чего с облегчением покинул ресторан. Василиса семенила следом, со смущённым видом бормоча извинения.
– Прости, пожалуйста. Это Храбрый Баран, он живёт у одного из наших в Знаменке. Но постоянно сбегает. Я обязана была что-то предпринять. Его собирались зарезать!
– Ничего, материализовался бы по новой. Уж в баранов верить никогда не перестанут, – огрызнулся Одинцов, бессознательно ускоряя шаг. Без кителя, в одной рубашке из синтетики было холодновато.
– Не материализовался… Мы сильнее и дольше живём, но нас тоже можно убить.
– И куда вы деваетесь после смерти?
– Как и вы, за Кромку. А дальше не знаю.
Некоторое время шли молча. Егор сердито пыхтел, Василиса бросала виноватые взгляды. Добравшись до Ленинградского проспекта, участковый остановился и призадумался. Хорошо бы зайти домой, принять душ и переодеться. К неистребимому запаху мёртвого Хоси прибавилась вонь бараньей шерсти и водки из разбитых бутылок. Но его холостяцкая берлога находилась в противоположной от нужного адреса стороне. Пока они дойдут, пока то да сё… На Молодёжную попадут не раньше восьми, когда начнёт темнеть. А он надеялся осмотреть не только квартиру, в которой свет, кстати, лучше не зажигать, чтобы не привлекать внимания, но и территорию у подъезда. Вздохнув, Егор свернул направо, к месту преступления.
– А ты говорила, вы все выглядите как люди.
– Это касается антропоморфных существ, – охотно откликнулась Василиса, приняв возобновившийся разговор в качестве знака примирения. – Существует огромное количество сказок про животных. Им сложно поддерживать человеческую оболочку. Как бежать в полную силу, понимаешь? Вид зверей для них удобен и органичен, к тому же не вызывает подозрений. Хотя есть исключения. Например, Старому Филину ведьмы в складчину варят специальное зелье, чтобы он работал с документами. А Серый Волк изначально дуальная сущность и свободно перекидывается туда-сюда. Но когда устаёт, ему проще восстановить силы в обличии зверя.
– Понял, проехали. – Одинцову захотелось сменить тему. – Почему ты осталась в Верхне-Волчанске, а не уехала покорять столицу?
После шести заметно похолодало. Девушка нахохлилась от ветра и натянула манжеты свитера на кисти рук. Пожала плечами.
– Я жила в Москве не один десяток лет, и в Петербурге, и за границей. Но когда живешь очень долго, блеск и суета надоедают. Многие наши когда-то разъехались по миру, а потом вернулись. Тот же Тугарин Змей или Марья Моревна. С возрастом всё больше тянет к своим, к своей земле. Хочется не роскоши, не праздника каждый день, а покоя. Быть рядом с теми, кто тебя понимает. Найти дело для души, а не для заработка. Как-то так.
Василиса застенчиво хмыкнула, словно извиняясь за излишнюю сентиментальность. Егор улыбнулся в ответ и расправил спину, хотя больше всего ему хотелось ссутулиться, обхватить себя за плечи и как следует растереть озябшую кожу. Справа показалась детская площадка, настоящий резной городок из деревянных горок и каруселей. От него начиналась дорожка через дворы, позволявшая сократить путь до Молодёжной. Солнце скрылось за облаками, малышню разобрали по домам. Только на качелях болтали двое подростков с банками энергетиков, да скучливо ковырялся лопаткой в песке мальчишка не старше шести. Неподалёку разговаривал по телефону мужчина в свитере под горло, с чехлом для ноутбука, болтавшимся на длинном ремне. Должно быть, его отец. При виде Егора мальчишка разинул рот, выронил лопатку и бросился навстречу с криком: «Дядя полицейский!».
– Чего тебе, боец? – Егор присел на корточки, чтобы не возвышаться над ребёнком пугающей глыбой.
– Я его видел! Я правда его видел!
Мужчина с ноутбуком бегство сынишки не отследил. Судя по жестикуляции, его поглотил телефонный спор.
– Давай по порядку. Меня зовут Егор. А как твоё имя?
– Артёмка, – ответил мальчишка, заворожённо разглядывая орла на перекошенной фуражке.
Одинцов намеревался спросить про возраст и садик, а затем ненавязчиво сплавить пацана обратно папаше, но Артёмка, словно подслушав мысли, затараторил:
– К Ксюше по ночам приходило чудовище, но Ксюша считала его другом. Оно ничего не делало, только пряталось под кроватью и просило рассказать сказку!
– Какую сказку? – насторожился Егор. Убитую девочку звали Ксюша Пилипчук, а на слово «сказка» у него успела выработаться аллергия.
– Она говорила! Не помню! М-м-м… Мята… – Мальчишка по-взрослому наморщил лоб. – Сказки рассказывала бабушка, оно слушало, а потом просило ещё. Потом оно стало злым, Ксюша боялась. Ночью я видел, как чудовище вылезло из окна. Чёрное и страшное, спрыгнуло на машину и убежало!
– Как оно выглядело?
– Страшно! – На глазах мальчика навернулись слёзы, крошечные ладони сжались в кулачки.
– Артём, ты опять? Мы же договорились. Простите, он сегодня весь день бегает за полицейскими. – К участковому быстрым шагом приближался папаша. Дружелюбное выражение его лица сменилось опасливым. Наверное, разглядел заляпанную рубашку без верхней пуговицы и почуял свино-водочный запах. – У нас во дворе трагедия произошла. Да вы, наверное, в курсе. Пойдём домой, мама беспокоится.
Мужчина бережно приобнял сына за плечо.
– Оно было во что-то одето? Что именно ты разглядел? Простите, но это важно! – вмешалась Василиса.
– Нет ничего важнее здоровья моего ребёнка, – отчеканил папаша, загораживая сына. – Не говорите ерунды, никого он не видел. Ксюша жила на четвёртом этаже. После такого прыжка любой преступник бы ноги переломал. Ему приснился кошмар, а утром он случайно услышал… о произошедшем… Вот и наложилось одно на другое.
– А если оно придёт за мной? – Артёмка не выдержал и заплакал, шмыгая носом.
– Вот видите, чего вы добились. – Отец бросил на участкового укоризненный взгляд. – Больше никаких вопросов! Всего доброго!
– Не придёт! Я его найду и арестую! – крикнул на прощанье Егор, глядя на удаляющиеся фигуры, маленькую и большую. Неожиданно маленькая обернулась.