Венсеремос!

Вот через полчаса товарищ Альфонсо начал сдавать — хватался за бок, хрипел, семенил…

— Что с тобой? — быстро сместился к нему касик.

Альфонсо только зубы сжал.

— Знаешь что, компаньеро, если ты из-за ложной гордости тут сдохнешь, революции это не поможет. Что с тобой?

— Колет… в боку… дышать больно…

Такие симптомы многажды случались на тренировках дяди Миши — печень реагировала на нагрузки.

— Слушай и делай: пересиль себя, вдохни как можно глубже, и беги, не выдыхая, насколько воздуха хватит. А потом еще раз, и еще.

Колумбиец только глаза вытаращил — ну явную же хрень советуют! Но разводить теоретический диспут с обоснованиями на бегу некогда и Вася попросту рявкнул:

— Давай! Делай!

Альфонсо скривил рожу, хватанул воздуха, надул и без того округлые щеки и наддал. А потом еще и еще, как сказал касик. И даже догнал основную группу.

На коротком привале Вася проверил, чтобы все закинули в рот листья коки — тут высокогорье, без стимулятора недолго и выдохнутся.

— Ну вот зачем нам это? — продолжил фронду малость пришедший в себя студент.

— Как зачем? Тренировка и подготовка!

— Да у нас условия совсем другие! Нет такой высоты, зато джунгли! Мы, вон, в резиновых сапогах воюем!

— Хм… Логично, — согласился касик. — Пожалуй, вашу группу надо перевести в школу под Санта-Крусом.

— Зачем???

— Там сельва, точно как в Колумбии. Ладно, полежали и хватит. Группа, подъем, вперед!

Часа через четыре изматывающего марша они оказались в пуне, поросшей невысокими кустарниками и почти без деревьев. Там-то, в неглубоком распадке между двумя гребнями, Альфонсо мастерски завел группу в засаду. Пулеметчики грохнули холостым залпом, колумбийцы залегли и начали отползать.

— Отбой! Группа уничтожена!

После возвращения в лагерь насупленный и серьезный Альфонсо подошел к инструкторам:

— Что мы сделали не так?

Вася отвел колумбийца в сторону, чтобы не задевать его самолюбия.

— Первое, не выслали дополнительных дозоров, когда оказались в пуне. Второе, проворонили засаду. Третье, залегли, а на ровном месте вас условно выкосили пулеметами.

— А что было делать???

— Атаковать.

— Но почти все погибнут!

— Да, погибнут. Но кто-то выживет и задача командира выбрать между двумя хреновыми вариантами — гибелью всех и гибелью почти всех.

— А хороший вариант был? — мрачно спросил Альфонсо.

— Был, но для него надо пройти весь курс.

— Но мы хотим сражаться!

— Понимаешь, — Вася обнял упрямца за плечи, — в идеале партизаны вообще не должны сражаться.

— Как это?

— Нас мало, военных много, прямые сражения быстро обескровят герилью.

— А что же делать?

— Бить мелкие группы, большие лишать снабжения, ликвидировать органы власти и так далее. Иди, не бузи больше, всему свое время.

Когда курсант удалился, Вася поправил пояс с кольтом и двинулся к радистам, рассуждая по дороге о колумбийцах. Если они коммунисты, да еще партизаны, то они наверняка из ФАРК — Революционных вооруженных сил, тех самых, что кошмарили страну аж пятьдесят с хвостиком лет. Да и после официального роспуска часть бойцов не сложила оружия. И ФАРК — хороший пример, почему партизанскую войну без опоры на государство (Вьетконг, например, опирался на Северный Вьетнам), надо выигрывать быстро — как Фидель, за два-три года. Если борьбу затягивать, то неизбежно встанет проблема финансирования, война, даже партизанская, дело дорогое. И появляются всякие сомнительные способы — то обкладывают «революционными налогами» наркодельцов, а то и сами начинают приторговывать дурью… А бешеные бабки ведут к разложению — полевыми командирами становятся ребята резкие, такие считают, что «право имеют», а кто с этим несогласен, может и на прокорм местной фауне отправиться. Следом костенеет иерархия и лидеры, уже не скрываясь, носят золотые пистолеты и катаются на «мерседесах», на словах выступая за революцию, но по факту строят квазигосударство, до одури похожее на то, с которым борются. Спору нет, простым людям на партизанских территориях живется попроще, но что, если такие руководители, привыкшие к своему исключительному положению и практически вседозволенности, возьмут-таки власть? Нет, надо все делать быстро, пока отрицательные стороны герильи не успели отравить людей. Только вот как все время выигрывать быстро? Если удалось на Кубе и в Боливии, совсем не факт, что получится в Колумбии и Аргентине…

До радистов Вася не дошел.

Уже почти у радиоцентра его перехватила еще одна группа курсантов, с нескладным и длинным как флагшток парнем во главе:

— Товарищ Амару!

Вася обернулся — не новички, венесуэльская группа.

— У нас просьба!

— Давайте, — нестандартные вопросы, которые не смогли решить инструктора и начальство «Школы милисианос» несли к Че и Васе, как высшим авторитетам.

— Мы хотим назвать свою организацию «Революционное движение Тупамаро»! — выпалил длинный.

Вася несколько оторопел:

— Так называйте, просьба-то в чем?

— Ну… вроде как вашим именем… так сказать, с благословения…

Вася чуть не заржал:

— Да бог с вами, какое благословение? Имя-то не только мое. Вон, уругвайцы прекрасным образом именуются «тупамарос», называйтесь, как удобнее.

— Но вы не возражаете?

— Не возражаю.

— Ура!

И группа скрылась среди бараков школы — вся, за исключением длинного, коего поймал за рукав касик.

— Скажи мне, сколько людей из твоей группы до сегодняшнего дня знали мое имя?

Длинный замер, шевеля губами, и через несколько секунд выдал:

— Трое…

— То есть ты фактически сейчас ткнул в меня пальцем и объявил всем остальным, что я команданте Тупак Амару?

— Я не думал…

— В том-то и горе. А думать надо и лишнего не говорить. Ладно я или Че, мы засвечены, а если ты так ненароком выдашь товарища?

Длинный покраснел, что было непросто при его смуглой коже.

— Кто у тебя ведет занятия по конспирации?

— Товарищ Рохас, — назвал псевдоним Гильена парень.

— Явишься к нему, расскажешь о происшествии, пусть он тебе как следует все еще раз объяснит.

Длинный предпочел побыстрее свалить, а Вася повернулся, чтобы сделать последние шаги к радиостанции, но…

— Тебя Габриэль срочно зовет, — как из-под земли вынырнул Искай. — Там миристы расстрел затеяли.

Вася плюнул и бегом кинулся к бывшим казармам второй роты.

MIR, оно же Movimiento de Izquierda Revolucionaria, существовало всего два года и два года было головной болью всех окружающих. Ну ладно бы от него ныли зубы только у полиции или карабинеров Чили, но оно и своим давало просраться! Парадокс, но в Чили социалисты куда радикальнее коммунистов — что эти, что партийные. Или это результат политики Москвы — проталкивать в руководство бесцветных, но послушных персонажей типа Монхе или Корвалана?

Леваки, самые натуральные леваки, сплошь студенчество, «только вооруженная борьба» и все такое. И Народное Единство от них наплачется — миристы принципиально против объединения левых, ибо все, кроме них, суть реформисты и прислужники буржуазии. И если в Сорбонне такие воззрения вызывали лишь усмешку, то здесь дело пахло большой кровью — учуяв ее, миристов покинули и Клотарио Блест, тот самый профсоюзный дед, что заседал вместе с теологами в Кочабамбе, и другие умеренные.

А здесь все эти сильно революционные хрены оказались по очень простой причине: в Чили MIR запретили после похищения правого журналиста, а заодно разгромили тренировочные лагеря на юге страны, в провинции Вальдивия. И куды бедному радикалу податься? А ведь предупреждал Вася Баутисту, когда был в Чили, пытался вправить мозги…

Внутри барака, чинно рассевшись по лавкам, глазели на стол в центре большой комнаты человек тридцать. За столом важно сидели трое, по их команде из двери сбоку двое конвоиров вывели нахохленного парня, довели до скамейки у стенки и встали справа и слева.

— А-а-а, сучонок! — прошипел кто-то из зала.