Венсеремос!

Ну да. Газировка за копейку, батон за тринадцать, пачка пломбира за сорок восемь. И дикая, всепроникающая зарегламентированность, с которой он сам столкнулся впервые.

Чистые и пустоватые по случаю рабочего дня знакомые улочки, несмотря на те же самые дома, слабо походили на себя в будущем. Глаз цеплялся за мятые жестяные урны, за выщербленные бордюры даже не прошлогодней, а поза-позапрошлогодней коллекции, за полустертую разметку и другие мелочи, по которым сразу хорошо видно, сколько денег вкладывают в городскую среду.

Переулки, особняки через один занятые посольствами, неожиданный в таком районе пункт приема стеклопосуды с очередью из десятка человек, Гнесинка на перекрестке с Воровского, улица Палиашвили и вот угол Скатертного.

Здравствуй, школа!

У подъезда, на только что политом из шланга асфальте, четверо или пятеро юношей лет примерно двенадцати тыкали друг в друга пальцами и ржали:

— Tu eres un inbetil! — хохотал рыжий.

— No! Tu eres un inbetil! — отвечал ему русый.

— Ninos, por favor! — не удержался Вася. — Imbetil no, imbecil!

Мальчишки замолкли, открыв рты — не каждый день на улицах Москвы встретишь человека, свободно говорящего по-испански. Наконец, рыжий спохватился первым, но ничего лучше не придумал, чем уточнить:

— ¿Hablas español?

— Si, claro, — чуть было не рассмеялся Вася

— Товарищ из Латинской Америки, — строго сообщила Ирина и собралась было увести подопечного.

Но молодой вихрь, коему попался самый настоящий латиноамериканец, увлек всех в школу, где на Васю сбежалось уж совсем неприличное число народу. Ирина что-то втолковывала то ли директору, то ли завучу, а касика трепали вопросами на смеси испанского с нижегородским. Появившаяся девушка в пионерском галстуке, которую школьники величали «Ольгой Александровной», быстро навела порядок, извинилась перед Ириной и… припахала ее в качестве переводчика на импровизированном дне вопросов и ответов.

— А вы видели Че Гевару? — выпалил рыжий, путаясь в испанских словах.

Но тут грянул звонок с перемены, и Ольга только и успела напоследок спросить:

— Что вы можете пожелать нашим школьникам?

— Uchite jazyki!

Вася придержал рыжего, рванувшегося было в класс, присел и вложил ему в руку точно такую же майорскую звездочку, как на берете Че:

— Видел. Только никому не говори.

После того, как вестибюль опустел, Вася, наконец-то смог оценить вид родной школы. Школы не очень богатого города не очень богатой страны — в его годы все выглядело существенно лучше. Правда, ценой турникетов, видеокамер, охранников — вместо всего этого великолепия здесь присутствовала только пожилая женщина с ведром и шваброй.

Перед тем, как Ирина утащила его на улицу, девушка в красном галстуке успела спросить, сможет ли он прийти на заседание клуба интернациональной дружбы, но Вася отговорился необходимостью визита в таковой же Иняза. Ольга обрадованно вспыхнула:

— Ой, значит, там и увидимся! Я как раз в Инязе учусь!

Удовлетворив чувство ностальгии, обратно Вася шел в радужном настроении, он даже пропускал мимо ушей, что ему выговаривала Ирина, пока она не воскликнула:

— Уасья, вы опять бежите!

Он выпал из мечтаний — ну да, идет привычным горным шагом, а гид в лодочках на каблуках-шпильках отстает.

— Простите, я буду идти медленней.

Извинения будто вдохнули новую жизнь в поток наставлений — того нельзя, этого нельзя, нужно заранее сообщить, только по предварительному разрешению, сюда не надо, зачем вам это — и Вася решил прервать его простым вопросом:

— Скажите, а вы не знаете, как обменять доллары на рубли?

Ирина будто споткнулась, быстро огляделась по сторонам — прохожих мало, машин почти нет, но кругом посольства и при каждом будка постового милиционера.

— Я могу обменять вам сама.

— По какому курсу? — еще в самолете Вася навел справки у бортпроводниц.

Названный курс был лучше, чем государственный, но несколько хуже черного, но касик решил, что это невеликая плата за то, чтобы не светить обмен официально. Понятно, что Ирина будет докладывать о всех его действиях, но только не о том, что купила у него валюту, статья-то серьезная.

— Давайте зайдем в подъезд, не на улице же менять, — сжала сумочку Ирина.

Похоже, она была готова к такому повороту, к машине, так и ждавшей их на Калининском, Вася вернулся, потяжелев на пару сотен рублей.

Почуяв его благодушное состяние, Ирина, как муравей гусеницу, потащила Васю по утвержденной программе — для начала на ВДНХ, в павильон «Космос», рассказывать, как новейшие космические корабли «Союз» бороздят просторы Вселенной. Вася, помнивший, что не сегодня-завтра американцы выступят со своей лунной программой, с некоторой печалью внимал этой молодой романтике и гордости первопроходцев.

Отвезли его и на Останкинскую башню, где предложили даже подняться выше ресторана, туда, где начинается внешняя лестница, но Вася вежливо отказался. Когда день уже клонился к закату, Ирина привезла его на митинг интернациональной дружбы на заводе «Калибр» — не иначе, в отместку за несанкционированные контакты. Зарубежных гостей из числа московских студентов там хватало и без него и Вася скромно отсиделся в президиуме, страдая по бестолково потраченному времени.

Судя по взглядам, точно так же страдали и работяги и Вася ощутил неловкость, будто лично он не дает людям заниматься своими делами или вовремя вернуться домой. По дороге в гостиницу созрело решение — нафиг такую программу, надо уходить в отрыв и в самостоятельное плавание.

Лифт поднял его на этаж, из-за стойки администратора на него зыркнула тетка в строгом костюме с накрученной на голове халой из волос, но тут же опознала и даже сумела изобразить дежурную улыбку. До номера следовало идти двумя длинными коридорами, но перед самым поворотом он услышал звук подъемника, а потом из двери с табличкой «Посторонним вход воспрещен!» вышли два электрика. Через секунду, когда они завернули за угол к буфету, Вася юркнул в дверь, тыкнул на кнопку и перед ним открылась дверь пустой кабины служебного лифта.

Он спустился вниз, вышел в громадные подвалы, прошел по широченному закольцованному коридору, скорее даже дороге, прямо до выходящих на улицу ворот…

— Эй, вы что здесь делаете? — раздалось за спиной.

Вася скорчил потерянную рожу и зачастил на испанском:

— О, как хорошо, что я вас встретил! Я потерялся, помогите мне добраться до моего номера!

Сотрудник оглядел Васю и тихо спросил:

— Доллары есть? Dollars, change?

— No dollares, solo pesos. Peso, peso, entiendes? — еще не хватало светиться прямо в гостинице.

— Пойдем, доведу до администратора, — сказал потерявший к нему интерес спаситель.

Со второго раза Вася успешно попал в номер и, сопоставив свои перемещения с планом эвакуации на стене, вычислил, что служебных лифтов на этаже должно быть как минимум четыре штуки.

С тем и заснул.

А утром, не дожидаясь прибытия Ирины, оделся, сорвал кран в ванной и кинулся к дежурной по этажу за помощью. Пока она вызывала сантехников и бегала смотреть на возможный ущерб, Вася стырил у нее со стола и спрятал за пазуху несколько бланков. После уверений, что все будет исправлено вотпрямщаз, он оставил записку «ушел гулять», забрал из номера куртку и сообщил администратору, что идет завтракать.

Сам же, убедившись, что за ним никто не смотрит, шагнул в служебную дверь, вытащил бланки и вызвал лифт. Внизу, со страшно деловым видом, двинулся к воротам, время от времени останавливаясь и делая пометки в бланках авторучкой.

Вокруг шла невидимая постояльцам работа — по кольцу от пандусов, куда подъезжали грузовики, к грузовым же лифтам носились электрокары, перекидывая привезенное; шли сантехники в замызганных халатах, ругая на чем свет стоит опять забившейся сток с крыши; грузчики волокли лист оргалита, горничные катили тележки с грязным и чистым бельем. До «проверяющего» никому не было дела и Вася спокойно вышел в город, в сторону Китайгородского проезда. Милиционер в будочке у соседних ворот только лениво мазнул взглядом по занятому человеку с бумагами в руках — не в гостиницу ломится и не выносит ничего — и равнодушно отвернулся.