Сын Петра 4

Потянул за рычажок, открывая затвор. Уложил зарядную камору. Задвинул ее вперед. Закрыл затвор до щелчка. Подсыпал пороха на затравочную полку. Взвел курок. И готово.

Самый дорогой вариант. Совокупно, с комплектом из дюжины сменных камор он стоил на десять рублей дороже первого, что было более чем втрое дороже стандартного мушкета. Но бойцы с ним могли развивать чрезвычайную скорострельность. Совершенно чудовищную по местным меркам — расстреливая всю дюжину снаряженных камор в минуту. Причем прицельно…

— Испытания заводские провел?

— А то как же? — усмехнулся Никита. — Сделал по десятку каждого образца и отстрелял. Этот, — указал он на первый, — держит в среднем полторы тысячи выстрелов. Эти — примерно по тысячи.

— Бронза?

— Да. И им особо нужны чистка. После десяти выстрелов начинаются сложности. Туго все начинает работать. Из этого, — тыкнул он в «фергюсона» — сорок — сорок пять выстрелов можно без чистки сделать. А из этого, — указал он на третий, — порядка тридцати.

— Маловато.

— Да разве за бой стойко делают?

— Сейчас — не делают. Но смысла стрелять дальше ста пятидесяти шагов нет. А из этих поделок — будет. Так что стрелять станут больше.

— Хорошо обученный боец сколько сейчас стреляет?

— За бой?

— Да.

— Пять-десять раз. Под Выборгом — семнадцать выстрелов получилось на брата.

— Выборг — особое место.

— Соглашусь. Но тридцать выстрелов, — указал он на третий образец, — это на пределе. Почему он так быстро загрязняется?

— Нагар в щели между каморой и стенками ствола попадает. С каждым выстрелом сложнее вставлять ее.

Алексей покрутил в руках зарядную камору. Это был простой глухой цилиндр со шпеньком и запальным отверстием. Маленьким. Чтобы порох из него не высыпался.

В XIX веке как-то умудрялись стрелять куда больше на дымном порохе. А точность изготовления деталей в 1860-е годы была не принципиально выше, чем сейчас. Во всяком случае, если оценивать опытное производство Демидова. Значит выход был. Надо просто поэкспериментировать. Возможно с формой зарядных камор, или еще с чем.

— Ладно. Подумаем. А тут что? — указал Алексей на второй образец. — Из-за чего?

— Здесь тоже нагар. Прорывается по нарезам запорного винта. С каждым выстрелом его все сложнее проворачивать. Но рычаг помогает.

Царевич нахмурился.

Эта конструкция в таком виде была явно тупиковой. Слишком большая площадь трения, которая забивалась нагаром. Да и заряжать бумажными патронами было нельзя.

— Ты Алексей Петрович не кручинься. Даже если вот этот карабин дать бойцам, их огневая мощь возрастет невероятно. Это же и на триста, и на четыреста шагов можно будет бить. А то и на пятьсот. А чистка не хитрая. Открыл затвор, вынул камору. И вот такой штучкой поелозил, — показал он на небольшой ершик на витой проволочной ручке. — Дело не хитрое. Потом продул. И все. Буквально за минуту-две можно привести в порядок оружие. Да это не полная чистка. Но еще десяток-полтора выстрелов даст верно.

— Каморы тоже чистить?

— При полной чистке — да.

— А этот сколько без чистки может стрелять? — указал Алексей на первый образец.

— До сотни. Но потом чистить сложно. Если по уму, надо ствол снимать, выворачивать казенный винт и прочищать. Иначе у винта всякая дрянь накапливается.

— Ясно. Подумаем. А что там по стволам? Удалось опробовать то, что я предлагал?..

Нарезное оружие — очень важный этап. И царевич вел работы для подготовки к переходу на него. Но пока было рано. Производить его также — десятками тысяч в год Россия еще не могла. А по чуть-чуть это было не выгодно. Сейчас в Европе к ним относились внимательно. Очень внимательно. Поэтому начав такое перевооружение, он мог поставить Россию в ситуацию, когда потенциальный противник совершит его быстрее.

Параллельно он вел работы по удешевлению и упрощению производства массовых стволов. К ним ведь не предъявлялись никаких особых требований, кроме дешевизны и надежности. Про снайперскую стрельбу и речи не шло. Не время еще для нее.

Вот он и искал варианты.

Стволы как делали?

Самые массовые по всей Европе изготавливали не хитро. Брали пруток железа, расковывали его в полосу. Потом полосу сворачивали вдоль оправки и проковывали. Получалась такая трубка с продольно идущим сварным швом. А дальше калибровали плоским сверлом. Хотя дешевые поделки и такой чести не удостаивали.

Это была самая дешевая и доступная технология. Ей пользовались до Наполеоновских войн включительно и даже позже.

Существовала и более продвинутая версия, при которой ленту навивали спиралькой на оправку. И также проковывали. В результате сварной шов спиралью. С последующей калибровкой. Ствол в той же массе получался намного прочнее и выносливее. И эта технология продержалась до начала XX века, долго сохраняясь в производстве охотничьего оружия.

Недостатком первой технологии была слабость ствола. Он был довольно дешев, но кузнечная сварка — не самая надежная вещь. Особенно если где-то оказался дефект. У второй технологии проблема дефекта не только сохранялась, но и увеличивалась из-за пропорционального роста длины шва. Хотя ствол получался существенно прочнее и его можно было использовать в штуцерах. Однако цена… Да и вообще — оба эти способа требовали много квалифицированной кузнечной работы. И действительно быстро производить такие стволы не получалось.

Алексей не был специалистом в этой отрасли знаний. Но по характеру работы бывал на заводах и краем глаза кое-что видел. Не обязательно в оружейных делах. Так. Просто. Из общего кругозора. Что и попытался проверить…

Пудлинговое железо сразу прокатывалось в пруток достаточно большого диаметра. Потом в разогретом виде его разрубали на куски. Подравнивали, формирую «таблетку». И на ручном прессе пробивали в ней по центре отверстие. На «горячую», разумеется.

Ну а дальше — рутина. Два чугунных валка с набором ручьев круглого сечения. На них эту таблетку и раскатывали, удлиняя. На горячую. Все на горячую. Так как качество металла было не очень высокое и холодный прокат вел к большому количеству брака.

Чтобы сохранялась центровка и равномерность стенок, ну хоть приблизительно, прокатывали с оправкой. Так что конструкция получилась достаточно громоздкой. И Демидов, наверное, год мучился, прежде чем у него все получилось.