Страница 19 из 81
Этот взгляд разительно отличается от рассказа молодого волынского княжича, вовлеченного в саму битву и неспособного к тактическому обзору. Впечатление, что наблюдают с холма: вот умчался вдаль разъезд, кажется, с Яруном; вот туча стрел и бегущие в ужасе половцы, сметающие костры, шатры и коновязи войскового стана; вот орды косматых монгольских всадников наседают на едва исполчившиеся русские полки; хаос, бег, отступление. Но киевляне не дрогнули. Многоопытный Мстислав Романович обороняется в укрепленном лагере на высоком берегу Калки: «Мьстиславъ же, Кыевьскыи князь, видя се зло, не движеся с места никамо же; стал бо бе на горе над рекою над Калкомь, бе бо место то камянисто, и ту угоши город около себе в колех, и бися с ними из города того по 3 дни».
Монголы бросились в погоню за отступающими в беспорядке русскими. И гнали их, как утверждает Повесть, до Днепра. Вместе с Мстиславом Киевским было еще два князя: его зять Андрей и Александр Дубровецкий. Для блокады их лагеря монголы оставили осадный корпус во главе с Чегырканом и Тешуканом, а также бродников с воеводой Плоскиней: «Ини же Татари поидоша по русскых князих, бьюче до Днепря; а у городатого оста 2 воеводе Цегыркан и Тешюкан на Мьстислава и на зяти его на Андрея и на Ольксандра Дубровьцьскаго: беста бо 2 князя с Мьстиславом. Ту же и бродници с Татары быша, и воевода Плоскына…»[98]
После трехдневного обложения сидельцев уговорили сдаться ради выкупа («на искуп»). Гарантом их безопасности выступил Плоскиня, который целовал крест, что никто не пострадает. Но обманул. Как только княжичи сдались, их связали и передали монголам. Остальных вырезали. Спаслись единицы. Плененных князей, согласно «киевской» Повести, предали страшной смерти: монголы положили на них доски, а сами сверху сели обедать («а князи имъше, издавиша, подъкладъше под доскы, а сами верху седоша обедати, и тако живот их концяша»).
Мстислав Мстиславич, переправившись через Днепр, увел с собой лодки, оставленные воинами, чем, как настаивает «киевский» рассказчик, предостерег переправу врагов на западный берег. В ходе погони степняки перебили шестерых князей: «Святослава Яневскаго, Изяслава Ингворовича, Святослава Шумскаго, Мстислава Черниговского с сыномь, Гюргя Невежскаго». О простых воинах сказано, что лишь каждый десятый вернулся домой. Причем в ограблении беглецов активное участие приняли половцы: «а иныхъ Половци побиша ис коня, а иного ис порта». Это, вероятно, те, что перешли на сторону монголов после разгрома Юрия Кончаковича.
«И тако за грехы наша бог вложи недоумение в нас, и погыбе много бещисла людии; и бысть вопль и плачь и печяль по городом и по селом»[99].
Как ни странно, но отдельных исследований, посвященных ходу сражения на Калке, не так и много. Обычно это несколько строк в большом обзоре или популярная брошюрка. Зачастую это пересказ Повести (как у Н. М. Карамзина или С. М. Соловьева) или пастиш, заполненный штампами, достойными отдельного расследования.
Прежде всего, хрестоматийным считается тезис о том, что русские были специально увлечены монгольским отступлением. Прямых указаний к этому в Повести нет. Князья занимали западный берег Днепра у самой удобной переправы, блокируя возможное преодоление реки монголами. Но они оставили эту позицию в поисках открытого сражения – они изначально собирались идти в степь. В Повести нет указаний на то, что в пути они подвергались нападениям монгольских отрядов, которые как бы завлекали их. Известно, что они бились с монгольским разъездом сразу у Днепра, а далее встретили монголов только на Калке. Поиск противника напоминает наступление, хотя его отступление, конечно, может восприниматься как хитрость, что далеко не очевидно. Впрочем, в итоге атака главных монгольских войск была исключительно неожиданной.
Вероятно, уже современники восприняли поражение русских следствием их увлечения преследованием. Этот тактический прием был хорошо известен, но в источниках не отмечены случаи, когда он был столь длителен – 8 дней. Коварством кочевников и легковерием правоверных проще всего объяснить неслыханный разгром. Первым такое оправдание зафиксировал в далеком Ираке Ибн аль-Асир, который пользовался показаниями неких русских купцов, чей корабль потерпел крушение у берегов Малой Азии, и они представились беженцами от «монгольского насилия». Именно устный пересказ событий, впечатление русского современника передает в своем сочинении мосульский историк: «По прибытии их [кипчаков] к ним [русским], все собрались и единогласно решили биться с Татарами, если они пойдут на них. Татары пробыли некоторое время в земле Кипчацкой, но потом в 620 году (= 4 февр. 1223 г. – 23 янв. 1224 г.) двинулись в страну Русских. Услышав весть о них, Русские и Кипчаки, успевшие приготовиться к бою с ними, вышли на путь Татар, чтобы встретить их прежде, чем они придут в землю их, и отразить их от нее. Известие о движении их дошло до Татар, и они (Татары) обратились вспять. Тогда у Русских и Кипчаков явилось желание (напасть) на них; полагая, что они вернулись со страху перед ними и по бессилию сразиться с ними, они усердно стали преследовать их. Татары не переставали отступать, а те гнались по следам их 12 дней, (но) потом Татары обратились на Русских и Кипчаков, которые заметили их только тогда, когда они уже наткнулись на них; (для последних это было) совершенно неожиданно, потому что они считали себя безопасными от Татар, будучи уверены в своем превосходстве над ними. Не успели они собраться к бою, как на них напали Татары со значительно превосходящими силами. Обе стороны бились с неслыханным упорством, и бой между ними длился несколько дней. Наконец Татары одолели и одержали победу. Кипчаки и Русские обратились в сильнейшее бегство, после того как Татары жестоко поразили их»[100].
Действия монголов представлены ложным отступлением, на которое повелись русские. Далее речь уже о погоне, которая длилась дюжину дней – преувеличение сказителя. И наконец – внезапный удар, кровопролитная битва, разгром, множество жертв преследования. Примечательно, что все эти акценты имеются также в Повести, которая, таким образом, проверяется независимым источником. Действительно, русские долго идут по степи – 8 дней. Они ищут противника, который оказывается хитрее: он умудряется навязать им время и место боя. Очевидно, что собственно преследованием можно назвать переправу через Калку, отмеченную в «волынской» Повести с сожалением. Авангард встречает «сторожеве татарскыи», бьется с ними, теряет трех воинов и заставляет отступить за Калку. За Калку же бросается Мстислав Мстиславич с галицко-волынскими полками и половцами. Вероятно, проходит какое-то время, так как князья успевают укрепить лагерь. Мстислав отправляется вперед вместе с дозором и обнаруживает готовое к бою монгольское войско. Вернувшись, он успевает дать приказ к построению и только. Даниил упрекает его, что он не шлет гонцов к киевлянам и черниговцам. Причина – некая ссора. Действия Мстислава объяснены «завистью», жаждой принять лавры победителя одному. Чем можно оправдать такую странную выходку опытного воина? Пожалуй, одних эмоций здесь недостаточно. Мстислав – воин, выдержал немало битв и такая халатность для него странна. Перед нами, скорее, взгляд молодого княжича, который не мог в полной мере оценить ситуацию. Первое, что должно было броситься Мстиславу в глаза, это превосходство монголов по позиции: русские прижаты к реке и к бою едва готовы. Численный паритет компенсируют только половцы, но они-то и не выдержали первые. Может быть, монголы не предъявили русским сразу свою массу, и Мстислав действительно рассчитывал их разбить. Либо он сознательно сохранил за собой положение передового, дабы другие русские князья имели свежие силы для второго удара.
98
НПЛ, 63, 266.
99
НПЛ, 63, 267.
100
Тизенгаузен 1884. С. 26–27. В квадратных скобках пояснения Д. Х. Почти дословно повтор: Рашид-ад-Дин 1952. С. 229.