Страница 15 из 25
На семантических классификаторах я хромал. Насчитывалось их сотни две, их ставили после многозначного символа для указания категории, к которой символ следует отнести: так уточняли, идет ли речь о животном, о размере, о моральном качестве, о событии. Поскольку немногие достигли совершенства в искусстве записи и чтения текстов, люди тонули в двусмысленностях.
Время от времени Секрис бесстрастно расхаживала перед нами, прикрыв глаза и покачивая бедрами. Видя тщетность моих усилий постичь искусство чтения иероглифов, она удалялась с презрительным фырканьем, выражая отношение к моей персоне.
Однажды перед лицом нескончаемых трудностей мой мозг взбунтовался; я отшвырнул дощечку, кисть, чернила и рявкнул:
– Довольно!
– Запасись терпением. Доверься мне. Я уже обучил письму своих сыновей и дочерей. Я хотел, чтобы они были людьми, а не истуканами.
– Хватит! Давай сюда свиток!
Теперь я знал, что свиток состоит из множества последовательно склеенных листов папируса. Писец спокойно ответил:
– Зачем? Ты его не поймешь.
– Ну так прочти мне его ты!
Я склонился к нему, колеблясь между желанием умаслить его и принудить. Он невозмутимо возразил:
– Здешние воительницы носят оружие, кинжалы, мечи, и к тому же они получили приказ: вручить тебе свиток, только когда ты научишься правильно читать.
– Но откуда они об этом узнают?
– Об этом скажу им я.
– Ну так скажи.
Он печально посмотрел на меня и сжался.
Я уступил. Он отказался от личной жизни ради исполнения обязанности, возложенной когда-то на его семью, и потому не сдастся, каковы бы ни были трудности, угрозы и соблазны. Мы продолжили занятия, и в тот же вечер он разразился неожиданным комплиментом:
– Богиня была права: ты усваиваешь знания быстрее других.
Какая богиня? – подумал я в очередной раз. Кто я в их глазах? За кого они меня принимают, эти женщины, эти часовые, этот грамотей и эта кошка? Я по-прежнему думал, что они меня принимают за кого-то другого, но отчасти из осторожности, отчасти от усталости разрешить загадку не пытался: разгадка крылась в пресловутом свитке.
Прислуживавшие мне женщины терпели всё. Они выказывали абсолютное послушание, смесь безразличия и покорности. Кому они подчинялись? Очевидно, мне. Но кто приказал им подчиняться мне?
Теперь, когда я лучше понимал их язык, меня стала занимать фраза, повторяемая ими во время моего туалета, когда они разглядывали мой член:
– Богине удалось даже это…
Невозможно было помыться, не ощутив на своих тестикулах их восхищенные взгляды.
– Богине удалось даже это…
Куда я попал? Что у них за бзик? Однако ни у одной из них не было и тени желания, ни одна не позволяла себе какого-то нескромного жеста. Никакой похоти, только почтительность.
– Богине удалось даже это…
Всякий раз при этих словах я вздрагивал, пораженный тем, что некая часть меня связана с неведомой мне тьмой.
Комариный остров гудел тайнами. В начале недели причаливала барка, управляемая девушками, привозила пищу и отплывала, тихая, как волна. Откуда она приходила? Хоть я здесь и не скучал, мне не терпелось на ней уплыть. Скорей бы уж конец моего обучения!
Помимо сведений о богах, папирусы сообщили мне, что в прежние времена Нил объединял орошаемые им территории, и вся их совокупность называлась Черная земля, Египет. Вспоминаю, как эта новость меня ошеломила… Во времена моего детства человеческие сообщества ограничивались семьей, кланом, племенем и деревней. Затем, конечно, я встречал и более крупные сообщества, города в Стране Кротких вод, и особенно головокружительный город тирана Нимрода. Но мне и в голову не могло прийти, чтобы общность людей могла покрывать столь обширную территорию. Согласно текстам, она состояла из двух зон, Нижнего Египта и Верхнего, которыми правил могущественный властелин, фараон. Мне не терпелось поскорее исследовать этот новый мир.
Писец никогда не отвечал на мои вопросы, помимо тех, что напрямую относились к искусству каллиграфии. Если я настаивал, он устало вздыхал – как вздыхают взрослые, имея дело с непоседливым ребенком, – разочарованный моими попытками нарушить его молчание. Зато Секрис смотрела на меня уже не так презрительно, она усаживалась возле клетки и занималась туалетом, поглаживая себя за ушком: несомненно, она полагала, что я понемногу меняюсь к лучшему…
Однажды утром я увидел у своего ложа старика в сопровождении трех стражниц. Он церемонно склонился ко мне и протянул обещанный свиток.
– Вот, господин. Ты полностью подготовлен.
Я нетерпеливо схватил манускрипт.
– Позволь мне поприветствовать тебя, – добавил он. – Моя миссия завершается. Я отплываю на барке, которая привезла нам съестные припасы. Я возвращаюсь к своим и сообщу им, что они могут работать, где захотят. Наша семья выполнила обязательство. Я освобождаю будущие поколения. Как я горд, господин, какая для меня честь, что я сопровождал тебя в поворотный момент твоей судьбы! Спасибо тебе! А теперь я устраняюсь и оставляю тебя один на один с истиной.
Он повернулся и ушел в сопровождении доблестных стражниц.
Истина? Что за истина у меня в руках?
Я развернул папирус.
Любовь моя,
я не вижу твоих прекрасных карих глаз, осененных девичьими ресницами, но я представляю их, и мое сердце рвется из груди: ты читаешь это письмо, значит ты жив. Я так мечтала об этом мгновении; я жила лишь ради него после наших последних объятий на берегах Нила. Всеми силами и упрямством я сделала этот миг возможным… Прости, кисточка медлит… слезы душат меня, и я позволяю им течь. Слезы радости, ведь ты возродился. Слезы горечи, ведь я от тебя так далеко.
Но почему? Почему я не могу в этот миг стиснуть тебя в объятиях?
Мое послание развеет эту тайну.
На берегах Нила распространилась новая господствующая вера, она изменяет не только умы, но храмы, дворцы и могилы: культ Исиды и Осириса. Кроме того папируса, что в твоих руках, тебе не удастся раздобыть ни одного свитка, рассказывающего об их пути, но всякий египтянин поведает тебе о нем – кто не знает этой истории, тот здесь чужой. Боюсь, что ты побледнел… Но важно, чтобы ты расшифровал это послание до конца.
Когда мы с тобой пришли на эти щедрые берега, они кишели множеством богов, среди которых не было Исиды и Осириса; люди чтили бога солнца Ра, высшее божество, за которым тянулась вереница других: бог Нила Хапи, Атум, Бат и десятки демонов и духов животного мира. Когда ты решишься покинуть этот остров, ты увидишь, что отныне Исида и Осирис занимают центральное место и неотделимы от повседневной жизни.
Но что же случилось? За меня об этом расскажет легенда…
Эта история начинается вскоре после сотворения мира. Геб, бог земли, был очарован красотой Нут, богини неба. Он желал соединиться с ней. Ее отец Шу, бог воздуха, воспротивился этому. Но тщетно. Пылкие влюбленные Геб и Нут преодолели препятствия. Если днем богу Шу удавалось разлучить влюбленных, то по ночам Геб и Нут соединялись в таинственной тьме, и только утро снова их разлучало. От их неизменно страстных объятий, как свидетельствуют ночные пейзажи со звездным куполом, обнимающим темную землю, родились четверо детей: Исида, Осирис, Сет и Нефтида.
Жизнь четверых близнецов началась во чреве матери: Исида и Осирис полюбили друг друга, и во тьме материнской утробы тайком занимались любовью.
Тебе это ни о чем не напоминает? Я продолжаю…
Осирис родился на свет первым; он рос и со временем стал проявлять выдающиеся качества. Он умело управлял, обучил людей земледелию, скотоводству и ремеслам. Он поставил свой талант цивилизатора на службу населению, а потому стал предводителем сообщества и осуществлял на Черных землях благотворное правление.
Тебе это все еще ни о чем не напоминает? Я продолжаю…
Исида оказалась – тут я покраснела – соблазнительной, умной, своевольной, «искуснее миллионов мужчин, проницательнее миллиона богов, рассудительнее миллиона духов». Она использовала магический дар для лечения людей заклинаниями и снадобьями – спасибо, Тибор.