С чистого листа

Меж тем дядя подошел к входной двери. С явным усилием потянул на себя ручку и вошел внутрь. Не мешкая, направилась следом.

Едва войдя в дом, сморщилась от нестерпимого запаха гари. Внутри все оказалось гораздо, гораздо хуже, чем снаружи. Стены и пол длинного мрачного коридора густо покрывал черный налет копоти. Взгляд зацепился за болтающуюся справа на сорванных петлях обгоревшую деревянную дверь.

Пройдя пару шагов, остановилась на пороге. Тусклый свет, проникающий сквозь разбитое стекло, позволял рассмотреть обугленный стол с клочками то ли клеенки, то ли скатерти и парочку табуреток. У противоположной стены в ряд стояли закопченные шкафчики, меж ними размещалась допотопная мойка. Похоже, это была кухня.

Наверняка я проводила здесь много времени, да вот только воспоминаний, как и прежде, не появилось.

Грустно улыбнувшись, повернула голову. Дядя уже куда-то отошел. Решив его подождать, осталась на месте, внимательно осматриваясь.

В самом конце коридора виднелась деревянная лестница. Слева от нее — обычная дверь, возможно, в комнату. А вот справа в стене зиял чернотой проход.

Неожиданно вспотели ладошки. Однако я не успела начать нервничать, как дверь распахнулась, и из нее вышел Савелий Андреевич. Он что-то искал в своей наплечной сумке. Наконец вытащив из ее недр продолговатый предмет, кивнул мне и решительно направился в чернильно-черный проход. Через миг в коридоре заплясали отблески белого света: запасливый мужчина принес с собой фонарик.

И я впервые узнала место, где нахожусь: по этому коридору нес меня на руках спасатель.

Конечно, подобное воспоминание невесть какая радость, но хоть что-то. И теперь я более чем уверена — дядя направился прямиком в лабораторию. Стало ясно, отчего так разволновалась: слишком неприятные воспоминания об этом месте.

Нахмурившись, решительно двинулась следом за мужчиной. Как только вошла, яркий свет фонаря резанул по глазам. Инстинктивно зажмурившись, услышала глухой голос Савелия Андреевича:

— Официальная версия дознавателей — бытовой пожар на кухне. Но это не так.

— Поджог? — поинтересовалась, быстро повернувшись на голос.

Светлая рубашка дяди маячила в глубине комнаты, а луч фонарика выхватывал покореженные полки с какими-то приборами, стеллажи, разбитые колбы. На миг свет застыл на обугленной деревянной балке, а после переместился на кресло. Даже сильно изувеченное огнем, оно отчетливо походило на медицинское. Рядом, на полу, валялись перекрученные, оплавленные кабели.

— Нет. Безалаберность брата, — голос мужчины заледенел. — Я был здесь много лет назад, но ничего не изменилось. Для пожарной безопасности в лаборатории даже элементарного не сделано. По моей просьбе о ее существовании дознаватели «забыли», и помещение не осматривали, но намекнули, что источник пожара находился вовсе не в кухне. Скорее всего, замыкание произошло именно здесь.

Не зная, что сказать, медленно подошла ближе. Медицинское кресло, рядом кабели… Вполне могло статься, проводка не выдержала во время очередного опыта.

Внезапно, словно хлыстом, обожгла мысль. Резко посмотрев на дядю, хрипло спросила:

— Где нашли отца?

— Около лестницы его комната, — ответил Савелий Андреевич. — Спасатели нашли тебя в коридоре, а Володю — на своей кровати, в состоянии сильного алкогольного опьянения. Брат умер от отравления угарным газом, так и не проснувшись, — в голосе дяди звучала с трудом сдерживаемая злость.

— Не понимаю, — пробормотала едва слышно. Глянув на Савелия Андреевича, повысила голос и, не таясь, призналась: — Когда бушевал пожар, я очнулась в лаборатории. Убегая от дыма и огня, обнаружила, что дверь заперта изнутри. Прекрасно помню, как открыла тугую задвижку, а после рухнула в коридоре, и меня спасли.

— Одна-а-ако, — озадаченно протянул мужчина. — Кроме вас двоих, в доме тогда совершенно точно никого не было, — он нахмурился и уверенно продолжил: — Есть только один вариант, почему дверь оказалась заперта изнутри: ты сама это зачем-то сделала.

Вскоре луч света вновь заскользил по стенам.

Не задавая больше вопросов, попыталась переварить услышанное. И просто молча ждала, чем увенчаются поиски дяди. Мы пришли за компьютером, но, очевидно, кроме него, мужчина надеялся обнаружить еще что-то.

— Нашел! — через некоторое время воскликнул довольно он. И попросил: — Посвети, — передав фонарик, указал рукой, куда именно надо направить луч.

Замерев, я держала наш единственный источник света и напряженно наблюдала за действиями дяди. Быстро пройдя через комнату, тот занырнул под один из столов, а затем вытащил из-под него системный блок.

Разглядывая в его руках не сильно, но все же покореженный огнем металлический корпус, ощутила острый укол разочарования. Неужто ничего не выйдет?

Словно отвечая на мои мысли, Савелий Андреевич произнес:

— Не вскрывая системник, сложно сказать, насколько сильно пострадал жесткий диск. Надеюсь, нам повезет, и его получится пересыпать на новый корпус. Дома займусь. А сам не справлюсь, так есть к кому обратиться за помощью, — нахмурившись, он помолчал. Затем, прямо посмотрев мне в глаза, удивил: — Твой отец не только записывал результаты опытов текстом. Когда я приезжал последний раз, Володя похвастался, что ведет видеофиксацию всех экспериментов. Предлагал оценить. Я не стал тратить свое время, — дядя тяжело вздохнул. — Вон там, на стене, сгоревшая видеокамера, — мужчина замолчал, позволяя самой догадаться, о чем речь.

— Вы думаете, есть шанс увидеть произошедшее перед пожаром?

— Все может быть, — пожал плечами тот. — В комнате брата компьютера я не нашел. Если свежее видео есть, то на этом блоке. Пойду отнесу его в машину и вернусь за тобой. Без меня через защиту ты не пройдешь, а снимать ее, думаю, пока не стоит, — он явно о чем-то задумался, а после предупредил: — На втором этаже только твоя комната. Лучше туда не поднимайся: лестница деревянная, насколько сильно пострадала от пожара, не знаю. Не стоит рисковать. Идеально, если побудешь во дворе.

— Я вас здесь подожду, — ответила уверенно.

Дядя покачал головой и направился к выходу из лаборатории. На всякий случай осветив ему путь, удостоверилась, что мужчина благополучно ушел.

И да, я не из праздного любопытства или вредности решила остаться в лаборатории. У меня созрел маленький план.

А если встать на то место, где я пришла в себя? Вдруг, как в коридоре, что-то вспомню?

Светя под ноги фонариком, аккуратно обошла лежащую на полу обгоревшую балку. Через пару шагов остановилась и внимательно осмотрелась. Вроде бы здесь.

Присев на корточки, посветила вперед. Луч выхватил из темноты распахнутую настежь металлическую искореженную жаром дверь.

Не двигаясь, прислушалась к ощущениям. Увы, затея оказалась провальной. Ничего нового так и не вспомнилось.

Медленно поднялась. Фонарик дрогнул в руке, и в его свете на полу что-то блеснуло. Без раздумий направила туда луч и с удивлением обнаружила среди обгоревших кабелей и осколков стекла изящный клинок.

Наклонившись, бережно его взяла. Замысловатая сложная темно-серебристая вязь полностью покрывала сталь. Несомненно, клинок — не простое оружие.

Ритуальный нож — внезапно пришло понимание.

Ошарашенно посмотрела на клинок. Откуда я это знаю?!

От удивления непозволительно утратила контроль, фонарик выпал из ослабевших пальцев и, погаснув, куда-то откатился.

— Вот ведь растяпа! — разлетелся по лаборатории мой сердитый голос.

В темноте найти потерявшийся фонарик оказалось весьма проблематично. Не выпуская клинок из руки, нагнулась и принялась энергично шарить по полу. И почувствовала, как сама себя уколола ножом.

В тот же миг в мозге словно что-то взорвалось, окатив запредельной болью. Утратив всякую связь с реальностью, я увидела свое прошлое. Все происходило как в густом тумане.

Размытое женское лицо в ореоле светлых волос склонилось надо мной. Надев мне что-то на шею, незнакомка шепнула: