Страница 119 из 127
41. Посмотри в глаза чудовищ ©
Я пришла в себя на чём-то жёстком. Но не на земле, земля холодная. К утру иней, в тени снег. Тут же тепло и сухо. Надо открывать глаза и понимать, что происходит.
Открывши глаза, я увидела потолок. Деревянный потолок, кое-где с сучками. Хорошо мне известный потолок, я мыла его своими руками, два раза. Второй раз — после пожара.
Пока не двигаюсь — всё в порядке. Ничего не болит. Нужно попробовать пошевелиться. Но осторожно, потому что коты подпёрли мои ноги — с одной стороны и с другой.
Что ж, удалось. Ничего и не болело, но… сил не было. Просто не было. Значит, спасибо тем, кто притащил меня сюда и уложил на лавку.
— Смотрите, маркиза очнулась, — это Северин, откуда-то сбоку.
— И сейчас встанет и куда-нибудь снова побежит, — судя по голосу, Астальдо не сказать, что бодр и полон сил, но язвит, как обычно.
— Далеко не убегу, — я пытаюсь смеяться.
— Вы обладаете невероятной способностью находить приключения, не выходя из собственного двора, — усмехается где-то рядом генерал.
Мне удаётся сесть на лавке и чуть оглядеться.
Так, мы все в зале, всё верно. Столы отодвинули, а в углу у нас тут что-то вроде больничной палаты — лавки в ряд, и на каждой кто-то лежит.
— Все живы, да? — спрашиваю я тихо и хрипло.
— Да, кроме наших знакомцев с теневой стороны мира, — говорит генерал.
Он сидит, опираясь на стену, на соседней со мной лавке, лавка стоит торцом к стене. Здоровая нога опущена на пол, увечная вытянута. И похоже, мне под голову сложили его плащ — хороший плащ, чёрный и суконный.
— Вы хотите сказать, что… их больше нет? — не верю я.
— Асканио сказал — нет. Я ему верю. Верю не в последнюю очередь потому, что мне нравится такое положение вещей.
— Вы его… уничтожили? — вообще тут, конечно, прямо лазарет-лазарет.
Асканио бледный до зелёного цвета, его лавка вдоль стены, и он тоже на ту стену опирается. Полковник Трюшон лежит ещё на одной лавке, его глаза закрыты, а на соседней — Платон Александрович, тоже с закрытыми глазами, этот сейчас кажется совсем юношей, чуть старше Северина. Вроде бы, оба дышат. Рядом Северин, и Меланья поит его чем-то из чашки. Я сразу же понимаю, что у меня тоже горло пересохло. Что я делала-то?
Ох. Сказки местной нежити рассказывала. Или Алёнушка не нежить?
— Так, где Дарья с Настей, и где Трезон?
— Вашей ближней дамы мы не видели, а вдова твари с дочерью целы, только перепуганы. Суровая целительница напоила их обеих каким-то зельем и уложила спать, — сообщает генерал.
— Алёнушка увела Трезон, — говорю я.
— Та неживая дама, которую вы тут прикормили? — он снова усмехается.
— Она спасла нас сегодня. Трезон пыталась увести Дарью с дочкой, и на неё смотреть-то было страшно, не просто прогонять. И уж конечно, она не собиралась уходить по доброй воле и без добычи.
— Про Трезон что-то говорил Алёшка, — подняла голову Меланья. — Вроде она там с кем-то у ворот разговаривала, а потом ушла.
— И где тот Алёшка?
— Пошёл воду греть на кухню, сейчас вернётся.
— Да так согреем сейчас, — начала было я, но меня прервал господин Асканио.
— Вы для начала с лавки поднимитесь.
— Хватит ехидничать, нам тут всем, как я понимаю, досталось. И нужно разобраться, что это было-то.
— Вы бы не болтали, оба, — вошла Дуня, и казалось, что её странно белое лицо ещё страннее обычного, и ещё сильнее похоже на маску. — Господин маг, вам что было велено? Лежать. Вот и лежите. Пока не оклемаетесь. Женевьева, ложись-ка тоже, тебе господин генерал вон какую щедрую подушку пожаловал, сказал — раз уж вы живы, вас нужно устроить с комфортом.
— Благодарю вас, — кивнула я генералу, тот улыбнулся.
Дуня пошла к полковнику Трюшону, осматривала его, что-то делала. Асканио не сводил с неё прищуренных глаз.
— Мы, конечно, очень хотим знать, что было у калитки, но теперь, я думаю, рассказ может подождать до завтра, — сказал генерал.
— Наверное, вам нужно сегодня остаться здесь? Вас не потеряют наверху? Мы сейчас придумаем, что постелить, — так, надо позвать Марью, пусть распорядится.
— Госпожа Мари и госпожа Ульяна уже занялись, — генерал прямо не сводил с меня глаз. — Скажите, что вы делали там — с нежитью?
— Я же сказала, — отмахиваюсь. — Да, у Трезон не было тени. И я не знала, что делать, и даже про возможность облить кипятком не подумала. Когда на вас так смотрят — почему-то думается очень плохо, — вообще мозги отказывают, если честно.
— Честно, не знаю, что можно испытывать в таком случае. У меня единственный способ разговора с нежитью — бить. Жечь, — уточнил он со своей обычной усмешкой.
— Я не умею жечь, — пожала плечами я. — Поэтому пришлось сначала звать на помощь, а потом сказки рассказывать.
— Говорю ж я, она безумна. Какие ещё сказки! — шипит со своей лавки господин Асканио.
— А мне кажется, госпожа маркиза вполне в уме, — продолжает усмехаться генерал, или улыбаться? — Рассказывайте, маркиза. Кого вы звали, и что из этого вышло.
Я рассказала — про страшные глаза Трезон, про её слова о муже и о том, что ей тут всё надоело, про горсть крошек от печенья.
— Это от вас привезли тогда. Положи я его на стол — давно бы съели, не я — так ещё кто-нибудь. А так — уже второй раз польза, — пытаюсь усмехнуться я.
— Почему второй? — тут же спрашивает генерал.
— Первый был, когда господин Асканио хотел уничтожить Алёнушку, хотя уничтожать следовало вовсе не её. По правилам, ей нужно что-нибудь дать, и у меня была половинка того печенья. Она взяла, и не стала нас уводить. А сегодня я позвала её, она пришла и помогла. Держала этот дурацкий купол, или круг, или что это было, и говорила, что если его не держать, то он схлопнется, и от нас троих ничего не останется. А потом круг вспыхнул, она взяла Трезон и ушла. И дальше я уже не помню.
— Дальше Анри пришёл за вами, — сказал господин Асканио.
— А почему вы? У вас же нога? — не поняла я.
— Потому что все остальные уже выбыли из числа бойцов к тому моменту, — генерал снова улыбался. — Слушайте, никто не отваживается сказать, так я скажу. Мы победили, так?
— Так, — согласился Асканио.
— Тогда нужно выпить.
— Будет совсем не лишним.
— Марью попросим, где она, кстати? — я ещё раз оглядела залу.
Марья появилась как в ответ на мои мысли — со стопкой каких-то вещей, похожих на шерстяные одеяла.