Страница 144 из 158
— Ты очень талантливая девушка, Василиса. И мне невероятно повезло, что я познакомился с тобой. И мне не просто нравится твой проект, или я в него верю, потому что мне нравишься ты. Я знаю наверняка, что у тебя все получится. Я бы не стал тебя обнадеживать, если бы мне казалось, что это пустая идея, — произнес я.
— Спасибо, — смутилась Корсакова, и я достал коробочку.
Лицо девушки отразило сразу целую гамму эмоций: от удивления до восторга, от восторга до испуга, и от испуга до любопытства.
— Не бойся, это не кольцо, — посмеялся я, наблюдая за ее чувствами. — Пока не кольцо.
Открыл крышку и продемонстрировал содержимое.
— Это небольшой сувенир, чтобы каждый раз, когда ты начинала сомневаться в себе, вспоминала, что у тебя обязательно все получится. Я всегда тебя поддержу, ты не останешься один на один со своими бедами и проблемами.
— Спасибо… — прошептала Василиса, ошарашенно смотря на содержимое коробочки.
В принципе, там не было ничего особенного. Просто кулон из белого золота с крупными, чистыми бриллиантам в виде двух витиеватых букв.
Илья Алексеевич был мужчиной очень умным, очень хитрым и не очень чистым на руку в вопросах ведения предпринимательской деятельности. Он любил находить маленькие перспективные проекты, тихонечко их давить в зародыше, а потом, используя чужие наработки, выкупленные за бесценок, разворачивать на собственных ресурсах в полную мощность. На перспективные разработки у Лобачевского-старшего действительно было чутье.
С проектом, который принес на рассмотрение его сын, стоило бы поступить так же. При грамотном подходе из этих деток можно выжать костяк системы, потом выжать их самих из проекта, и, приложив немного денег и опыта, получить высокий доход.
Но была тут одна проблема.
Точнее, даже две.
Первая — собственный сын и наследник рода. Андрей был очень талантливым разработчиком, но абсолютно скверным управленцем. Хуже того, у мальчишки были настолько высокие моральные качества, что пускать его в производство было страшновато. Илья Алексеевич все надеялся каким-нибудь способом, кнутом или пряником, решить этот момент, но пока не подворачивалось хорошего случая.
И с одной стороны, отжать разработку у безродных должно быть легче, чем конфетку у ребенка. Кто там за них заступится, кому они побегут доказывать, что боярин их обдурил? У Лобачевского по бумагам всегда было все идеально и красиво. С другой стороны, эти безродные не были абстрактными людьми из толпы, пришедшими просить милостыню инвестировать в их проект. Это друзья Андрея. Мало того, друзья с деньгами.
Откуда там деньги, конечно, еще надо бы разобраться. Но сейчас все выглядит так грустно, что впору заказывать промышленный шпионаж.
И тут возникает вторая проблема.
Александр Мирный.
Вот вроде бы совсем зеленый пацан должен быть, от горшка два вершка, а уже знает, какими бумажками можно жопу подтереть, а какими — обложиться для собственной безопасности. Без него-то, разумеется, эту святую простоту Корсакову можно было на раз-два окрутить, несмотря на то, что отец у нее неплохой середняк в сегменте. Но она была с Мирным и, судя по всему, никаких вопросов по ведению дел не решала. Решал парень, и решал он как человек, уже имеющий опыт. И не просто там какой-то абстрактный опыт, а нормально так поработавшего в разных конторах на немаленьких должностях. Спокойное поведение, тяжелый взгляд, вроде бы улыбался, но никакой мягкости в парне не было.
Как будто он сразу родился решать вопросы компаний с многомиллиардным оборотом.
Интересный парень, в общем.
Так что Илья Алексеевич Лобачевский сидел в своем кабинете, наблюдал, как рыбка побольше гоняла по аквариуму рыбку поменьше, и думал, что же лучше: просто сожрать или предложить красиво интегрироваться в «Неевклид»?
И как бы сделать это так, чтобы собственный высокоморальный сын не посчитал его подонком? Ведь мальчишка никак не может повзрослеть и понять, что существует только одна мораль: все должно служить величию рода Лобачевских.
Привлечь внимание мужчины, которого ты хочешь убить, задача спорной этики. Но Анна Румянцева не испытывала никакого дискомфорта на этот счет, тем более что Распутин сам время от времени обращал на нее внимание своих сальных глазенок.
Сам по себе парень был, наверное, ничего. Как и все богатые детки, выросшие в достатке, он очень тщательно следил за собой, стильно одевался, и в целом внешне отторжения не вызывал.
Но Николай был настолько мерзотным типом, что ни один парфюм не мог бы скрыть весь тот гадостный смрад, что сопровождал каждое его слово.
С другой стороны, Мирный, конечно, был прав. Нет более эффективного способа подобраться к мужчине ближе, чем залезть ему в постель.
Так что Анна сидела за барной стойкой в вызывающе коротком платье и, закинув ногу на ногу, потягивала коктейль из трубочки. Одетая, как элитная проститутка на съеме, девушка чувствовала себя на удивление комфортно и спокойно.
«Чем меньше ткани, тем толще броня», — говорила одна из ее знакомых проституток. И была в этом своя особенная правда.
Музыка играла, народ прибывал, а Анна все потягивала и потягивала один коктейль, ожидая, когда же Николай Распутин изволит явиться в свой любимый бар.
Это был вообще тот еще бар, прямо скажем. Румянцева не знала, как так получилось, но здесь почему-то хронически кучковались леваки в какой-то запредельной концентрации. Наблюдая за людьми, девушка приходила к выводу, что эти люди, варящиеся в своем кругу общения, читающие только определенные новостные источники и имеющие финансовую зависимость от иностранных партнеров, оказывались в каком-то порочном круге.
Когда ты с одними и теми же людьми обсуждаешь одно и то же с одними и теми же аргументами, сложно обнаружить какой-то новый взгляд на вещи, правда?
У самой Румянцевой к власти претензий особенно не было. Конечно, жизнь ее оказалась несладкой, но императора тут сложно было обвинять в жестокосердии — он хоть и был в гневе на ее отца, но позаботился о сиротах. А вот Распутина, вышедшего сухим из воды, оправдать было невозможно.
— Аннушка! — прервал ее размышления какой-то очень нетрезвый парень. — Ты чего тут одна сидишь скучаешь, м? Идем к нам!