Страница 44 из 54
— Ох и хлопотно, Эрнст, ах, да, ты же имя теперь новое взял — русское. Хорошо, Иван Яковлевич, возьмусь я за это дело. Сегодня же депешу пошлю в Кёнигсберг своим наставникам Бекенштейну и Байеру. Пригодятся здесь эти профессора, они же и химиков подскажут коих из других университетов пригласить можно.
— Договорились. А ты не думаешь имя сменить⁈ Как у тебя отца звали? Отто, кажется.
— Так и есть. Отто Эрнст фон Кейзерлинг. Оттович плохо звучит. Герман Оттович…
— Да, нескладушка. Отто, Удо. Будешь — Геннадий Данилович. А крестницей сама Анна Иоанновна выступит.
— Геннадьий Деньильёвич. Охо-хо.
Кхе, кхе.
Событие пятьдесят седьмое
«Один день за раз, один шаг за раз. Делай, что можешь, делай всё возможное. Пусть Бог позаботится об остальном».
Мишель Джонс
Разговор про оспу за столом не сложился. Дети малые сидят уши греют. Женщины впечатлительные и не менее ушастые. Потому, Брехт решил, наконец, прояснить всё другие вопросы, итак уже целый месяц дело с мёртвой точки не сдвигается. Когда борщ, по рецепту Брехта, нахваливая, откушали, и принялись за гречку с мясом, Брехт пробный шар запустил.
— Андрей Иванович, я Государыню уже несколько раз просьбой одолевал, запретить ношение париков в России, а она говорит, что дворяне, да офицеры в гвардии роптать начнут. Вы, что по этому поводу думаете?
Ушаков, залезший уже кудрями парика в тарелку с борщом и, испачкав потом красный кафтан капающим с парика борщом, резко откинулся при вопросе на спинку стула и удивленно уставился на Анну Иоанновну.
— Ваше Императорское величество! Чёрт с ними с офицерами, мне разрешите, как графу Бирону, тоже ходить без этой гадости. Сил моих больше нет.
— Хорошо, Андрей Иванович, дозволяю. Только ты на вопрос Ванин не ответил. А мне любопытно, как дворяне и офицеры отнесутся. Будут говорить, что Пётр Алексеевич, мол, ввёл, немка эта вопреки ему все творит. — Анна отложила ложку. Вилками кашу ещё не ели.
— Вы опасаетесь тех, кто под париками лысину прячет. Да, не спорю, найдутся, кто о сём переживая, будет хулить вас, Ваше Императорское Величество, именем Государя Петра прикрываясь. Но таких будет не много.
— Двоих — Бутурлина и шурина его могло хватить. Спасибо Ваня от смерти спас.
— Анхен, мне сейчас мысль пришла, как и овец сохранить и волков насытить, — даже вскочил с места Иван Яковлевич. И тут же назад приземлился, нога взвизгнула от резкого движения.
— Слушаю, Ваше Высокопревосходительство, — кивнул Ушаков.
— Анхен, а ты не запретительный указ выпусти, а разрешительный.
— Разрешить парики носить? — повела сурьмяными Анна Иоанновна.
— Нет. Разреши, кто не хочет, ходить без парика.
— А ведь точно. Очень хорошая мысль, — затряс головой в парике Ушаков и влез кучеряшками в кашу теперь.
— А господа лейб-гвардейцы?
— Никто же не запретил.
— Хм. Я знала, Ваня, что ты самый умный у меня.
— Кхм, — Брехт махнул рукой.
— За моё и Анны спасение получишь завтра орден Андрея Первозванного и де…
— Анхен!
— Забыла. Вот, Андрей Иванович, Иван Яковлевич уговаривает меня больше не раздавать государственных крестьян за заслуги. Говорит, что свободный человек трудится лучше.
— Спорить с их сиятельством бесполезно. Он, как вы выразились, Ваше Императорское Величество, самый умный человек, из тех, кого я знаю. А я не мало умников повидал, — захихикал Начальник Тайной канцелярии.
Кто понял, засмеялся.
— Раз пошла такая пьянка, то давайте ещё одно богомерзкое новшество, Петром введённое, обсудим. — Решил попробовать снова порегрессорствовать Иван Яковлевич.
— Табак⁈ — сразу понял Ушаков.
— Табак, вы ведь курите, Андрей Иванович, сможете бросить, если Указ будет, Государыни?
Ушаков опять откинулся на спинку стула.
— Привык за двадцать лет, но если Государыня Указ издаст…
— Подождите, Андрей Иванович, — подняла руку Анна Иоанновна, — Тут бунтов не учинят?
— Бурчать и сквернословить будут. До бунта может и не дойдёт дело, но недовольных много будет.
— Видишь, Ваня…
— Андрей Иванович, а как сделать так, что не запрет, а как с париками? — Брехт затылок почесал. Не приходили умные мысли в голову. Перехвали.
— Думать надобно, можно поднять таможенные пошлины, да даже нужно. За турецкий табачок, кто привык переплатит. Но многие сами уже начали сажать. Я беру у Василия Красного, он сам выращивает.
— Ладно, — Брехт махнул рукой. Давайте доедим, а то остывает, а об оспе после обеда сразу поговорим, там не долго. А то министр Здравоохранения уже со своей порцией покончил.
И правда Блюментрост уже всё съел и сидел, сложив руки на коленях, в беседу не вмешивался, раз не спрашивали. Брехт подумал, что нужно его привлечь к борьбе с курением… И передумал. Как объяснить людям о том, что курение рак вызывает. Рак это чего? Который за камень?
Событие пятьдесят восьмое
Нехитрое дело попасть ногою в проложенный след, гораздо труднее, но зато и почетнее, прокладывать путь самому.
Якуб Колас
Спустились после обеда на улицу, и Брехт предложил до той самой ротонды прогуляться. Прогулялись, в сопровождении целого капральства преображенцев во главе ещё и с вездесущим Иваном Салтыковым. Иван Яковлевич по дороге пожалел, что попёрся туда. Рана саднила. Ну, дохромал. Расселись, и тут Ушаков достал трубку носогрейку и табакерку и стал набивать эту загогулину махоркой.
— Андрей Иванович? — Бирон подниматься назад начал и скривился от боли в ляжке.
— Ох, простите, господа! Извините, Ваше Императорское Величество. Привычка дурацкая, нужно непременно после обеда закурить. Простите великодушно, — и трубка с табакеркой были мгновенно убраны в кисет, что ли, что к поясу был приторочен. Да, до карманов на кафтанах ещё не додумались. Только у Бирона и есть, да и то внутренний.
— Видишь, Ваня с каким искусом бороться придётся, — похихикала Анна Иоанновна.
— Вижу. Я один чёрт, прости Господи, придумаю, как с этим бороться. Вот, священников подключу, они происками сатаны это зелье объявят. Через дым вонючий диавол попадает в человека и разъедает его душу. А ещё, раз я теперь военный министр, в армии офицерам при нижних чинах курить запрещу. За нарушение, буде оно выявлено, лишение одного звания. Кури на здоровье, только спрятавшись. А за отказ от курения, наоборот, плюс звание, только отказ должен быть оформлен на офицерском собрании, и другие некурящие офицеры должны наблюдать за испытуемым и обнюхивать его.
— Ох и наживёте вы себе врагов, Иван Яковлевич, — Ушаков отцепил от пояса кисет свой и протянул Бирону, — Назначайте меня генерал-фельдмаршалом, — все четверо засмеялись и громче всех сам начальник Тайной канцелярии.
— Иван Лаврентьевич, — переключился на министра Здравоохранения Брехт. — Давайте теперь про оспу поговорим. Я выздоровел, и если всякие неудобства, связанные с пребыванием в карантине, исключить, то всего три дня была температура, которую можно сбить отваром ивовой коры и почек, или теперь уже молодых листочков, малины. Плюс отвар петрушки. Корней петрушки. Считаю, что опыт удачный и его нужно распространить на всю страну. С чего предлагаете начать?
— Задача! Карантин⁈ — развёл руками Блюментрост.
— Согласен бесконтрольно это делать нельзя. Нужны прививочные бараки. Большие, человек на сто. И к ним доктора. И сиделок несколько из переболевших женщин. Питье подносить людям привитым. Деньги, я думаю, Государыня на такие бараки выделит, начнём с Москвы наработаем опыт, поймём, где ошибаемся, а пока эти бараки будут строиться, есть несколько мест, где всё это уже имеется.
— Что имеется? — вскинулся лейб-медик.
— Всё. И место, и сиделки. Монастыри. Анна Иоанновна, пригласи завтра митрополита Феофана Прокоповича и переговори с ним. Если монахи привьются, то простой народ, да и дворян легче будет уговорить.