Черное озеро

– Итак, княжна, как хорошо обстоят ваши дела с верховой ездой?

Я не вру, когда улыбаюсь высокой выбеленной девчонке. Она заслуживает уважения хотя бы за то, что не четвертовала моего близкого друга в тюрьме. Уверен, есть множество причин для хорошего отношения к нему, но, не думаю, что с этим справился бы я сам.

Княжна, одетая в мой костюм, проверяет уздечку на белой, как и она сама, лошади.

– Вроде того.

Нева Романова с легкостью запрыгивает в седло и, резво дернув узду на себя, поднимает коня на дыбы. Смертники отшатываются, избегая участи быть затоптанными. Катунь оттаскивает Стивера и Хастаха в сторону.

Наблюдаю развернувшееся предо мной представление: Нева, уверенно держащая коня в узде, выглядит как очередной языческий святой из ветхой книги. Идэр спотыкается. Она валится на землю и закрывает голову руками. Словно искаженное отражение того, как юная княжна лежала на полу кухни накануне.

Нева – аристократка, и наказывает свою обидчицу свойственным знати методом, демонстрируя свою силу через напускное бессилие. Еще одна причина, чтобы уважать девушку. Если она затопчет Идэр, то появится третья.

Романова уводит коня вбок, позволяя всем собравшимся сделать вдох без страха за свою жизнь. Лошадь мгновенно успокаивается, горделиво вышагивая по заросшему саду.

– Стивер, прыгай к княжне.

Ландау бледнеет на глазах, но кивает. Он неловко забирается в седло. Младшая Романова хихикает.

– Держись за меня. – улыбаясь командует она. Приказ мягкий и дружелюбный для девочки, росшей при князе, что некогда командовал царской армией. Ландау вцепляется в Неву, как тонущий в спасительную веревку. Краем глаза отмечаю напряженное лицо Малена, ведущего коричневую лошадь под уздцы. Беру небольшой самодельный арбалет из рук Хастаха и отдаю его рыжему парнишке Ландау. Тот, нехотя отрываясь от княжны, берёт его в руки.

– Я, конечно, понимаю, что обнимать мадам Романову та еще честь, но в твои обязанности входит защита ее жизни. Понял?

Веду себя менее приветливо, нежели Нева. Стивер кивает и принимается разглядывать оружие.

Ему не понадобится защищать ее. Княжна сделает все сама.

– Не стреляем из того, что издает шум. Не кричим, не поём, – бросаю выразительный взгляд на Нахимова и тот, поникши, опускает плечи. – не привлекаем к себе внимание без лишней необходимости.

Пытаюсь донести до них прописную истину. Стрелки кивают, пока Стивер с полным непонимания лицом заряжает арбалет. Катунь крутит указательным пальцем у виска. Хастах кивает ему, закрепляя оставшиеся вещи на седле своего вороного коня.

Надеюсь, Ландау не убьет нас.

Видя то, как неловко он обращается со стрелами я уже три сотни раз пожалел, что отдал ему арбалет.

– Амур, может не надо? – недоверчиво уточняет Идэр, разбирая сумки с награбленным. Стивер дрожащими пальцами устанавливает стрелу на место. Когда он, поднимая, наводит оружие на нас, стоящих совсем поблизости, мир вздрагивает. Ландау нажимает на спусковой крючок. Свист.

Смерть тебя побери…

Стрела впивается в моё левое плечо. Падаю на колени, зажимая рану ладонью. С губ слетает болезненный вздох. Левая рука безвольно повисает вдоль тела. Смертники встают полукругом. Катунь вырывает арбалет из рук мальчишки и дает ему затрещину. Да такую, что Стивер едва не выпадает из седла. Выдираю стрелу, заливая рукав и землю кровью.

– Амур? – жалобно пищит Идэр, зажав рот ладонями. На каждом её пальце блестит по оному, а то и по два кольца.

Стараюсь отвлечься, чтобы не начать кричать.

Рана кровоточит, но не так, как если бы рука была повреждена критично. Стрела не вошла глубоко, да и наконечник узкий, без зазубрин.

Мне повезло, если это вообще можно назвать везением.

– Дайте ему топоры. – восстановив дыхание хриплю я, крепко сжав челюсть. Стивер совсем побелел. Мальчишка Ландау наклоняется и его тошнит прямо под ноги белоснежной кобылы. Нева морщится и отодвигается подальше.

Работая с преступниками всегда нужно помнить – они преступники. То, что нас объединила одна цель, еще не значит, что по ее достижению никто не вынесет дробью мозг.

Или не выстрелит из арбалета.

– Даже не знаю, хочу ли я чтобы ты оказался метким или нет. –продолжаю я, по кусочкам собирая внезапно разбежавшиеся мысли. Хастах протягивает Стиверу два небольших топора. Инесса стоит в стороне, продолжая гладить лошадь. Поднимаюсь и прохожу мимо Малена. Идэр смахивает навернувшиеся на глаза слёзы.

Она меня жалеет. Какая мерзость. Кто угодно, но только не она.

В ее волосах тут и там застряла сухая трава. Идэр, торопясь, хватает свою сумку и подбегает ко мне.

– Сядешь с Распутиным.

Идэр вытаскивает пару повязок и непрозрачных маленьких склянок из сумки. Она высыпает пепельный порошок на руку и прижимает ладонь к ране. Не знаю от чего меня передергивает больше: от ее прикосновения или от обжигающей боли.

Когда все закончится, то мы можем разойтись окончательно.

Очередное вранье. Все это не имеет конца, да и наше путешествие, хотим мы того или нет, повяжет нас окончательно.

– Амур, я знаю, что ты натравил принцессу чтобы отомстить. – шепчет Идэр над ухом.

Натравил. Забавно. Нева не нуждалась в подстрекателе. Все, что ей понадобилось, так это тень одобрения в моем лице. А уж это я способен ей дать.

– Ты переоцениваешь свою важность в моих глазах. Если ты думаешь, что мне есть дело до того, что ты путаешься с Распутиным, то мне абсолютно плевать. Могу благословить на счастливый брак. Но, я, как друг, обязуюсь предупредить его о том, что у тебя болезненное влечение к предательству.

Идэр пристыженно разглядывает промерзшую землю под ногами. Ряса висит на ней мешком, подпоясанная широким кожаным ремнем. Она ничуть не изменилась с нашей первой встречи.

У меня не осталось жалости. Ни для нее, ни для себя.

– Не поблагодаришь? – едва слышно говорит Идэр, завязывая узел на плече. Меня переполняет желание затянуть повязки на ее шее.

– Спасибо за изуродованную жизнь, Идэр. Надеюсь, ты благодарна мне за это же.

«А стоило бы поблагодарить хотя бы за то, что я всё ещё не свернул тебе шею.» – хотелось добавить мне, но я молчу. Эта тишина даётся мне с трудом. Рука безобразно ноет. Идэр поднимает глаза, цвета черного чая, и говорит с глупой надеждой, больше похожей на отчаяние:

– А должна? Ты бы хотел этого?

– Я не хочу ничего, что хоть как-либо связано с тобой. – бегло бросаю я, покидая монахиню. В груди закипает ненависть. С каждым шагом я укореняюсь в мысли о том, что если я сейчас кого-нибудь не прикончу, то забью ногами Идэр. На глаза попадается воровка. Подхожу к Инессе, стоящей рядом с Карамелькой.

Как она угадала какая из них принадлежит мне?

Инесса, облаченная в мужские е брюки и белую рубашку, выглядывавшую из-под черного кафтана, заплетает угольные волосы в тугую косу. Она не выглядит женственно, как девы при дворе или компаньонки в публичных домах. Инесса другая, но почему-то это не делает её хуже остальных.

– Мы поедем вдвоем?

Окидываю взглядом седловые сумки. Надеюсь, они собрали всё, что нужно.

– Да. – кратко отзываюсь я, вздыхая. В голове уже прорисовывается путь на запад. Долгий, из-за надобности обойти земли, кишащие людьми. Боль в руке не даёт забыть о себе ни на секунду. Инесса смотрит на Карамельку снизу-вверх со смесью ужаса и восхищения в глазах.

Ее, вероятно, нужно подсадить.

Подхватываю девчонку и усаживаю на лошадь. Инесса пищит, когда беру ее за поясницу и поднимаю. Рана на плече горит огнём, и я едва не роняю воровку. Инесса ерзает в седле, чем нервирует кобылу.

У нее вроде бы сломано ребро. Не стоило так делать.

Идэр, как Нева, завязывает плотный платок на голове, чтобы сойти за замужнюю даму. Хастах подвешивает штуцер на кожаную перевязь, внимая каждому слову Катуня. Мален с тоской поглядывает на маленькую княжну, поддразнивающую Стивера.

После последнего привала нам придется поделиться заново и взойти в горы в другом составе.