Страница 99 из 106
— Шел бы ты отсюда подобру-поздорову, — проговорил я, чувствуя невероятное раздражение. — А то ведь следующую сосульку могу тебе и в глаз вогнать.
Плотников пялился на меня, как на внезапно заговорившего мудрые вещи младенца.
— Или ты думаешь, что если за столом сидит пацан, он тут кем-то для красоты посажен? — продолжил говорить я. — Я что, девица, что ли, собой помещение украшать?
Мужик начал потихоньку пятиться, я же решил его замотивировать и сформировал в руке ледяное лезвие.
— Считаю до одного, — произнес я, и Плотников рванул на выход.
Лишь когда за ним захлопнулась дверь, я развеял технику и откинулся на спинку кресла.
— Дебил, — раздраженно произнес я, с недовольством рассматривая пятна крови в комнате.
Пришлось колотить текстовое сообщение:
«Афина, нужна уборщица. Я тут немного намусорил»
Девушка, видимо, была в приподнятом настроении, так что ответ пришел с кучей улыбочек:
«Убираем трупы или пыль?)))»
Вот ведь женщина! Совсем не понимает разницу между бессмысленной жестокостью и разумными педагогическими действиями.
«Никто не гадит у себя дома. Просто намусорил, нужно убрать»
Потом подумал и отправил еще сообщение:
«Убрать кровь»
Афина не отвечала, и я развалился в кресле, размышляя, что если каждый из кабальников Грифа будет вот таким сказочным кретином, то к концу сезона тут неминуемо появится пара трупов.
«Афина, ты отправила уборку?»
Тишина.
Ладно, работает человек. Со стола я сам в состоянии вытереть, а пол потом подотрут…
Я хотел было почитать бумажки, присланные Лобачевским, в которых наверняка была вписана какая-нибудь скотская оговорка — ну не выглядел его отец честным дельцом, — когда телефон пиликнул входящим сообщением.
«Алекс, срочно в зал! Посетители сцепились!»
Ну, зашибись. Накатили идеологически подкованные детки.
Том 2
Глава 23
Картина, которую я наблюдал в зале, напомнила мне прекрасные школьные времена, когда бились стенка на стенку.
Но сейчас мне не шестнадцать, и я прекрасно понимаю, что у бурлящей толпы всегда есть пара заводил. Отчаянно не хватало какого-нибудь искусственного интеллекта, чтобы определить гондонов, но работаем с тем, что имеем.
Я вошел в зал, где Ермаков и Меншиков простыми, понятными методами типа кулаков и такой-то матери пытались сдержать лавину. Им в меру своих сил помогали бойцы Нарышкина, приставленные для охраны, но число их было, прямо скажем, символическим.
Разгоряченная публика по обе стороны воображаемой баррикады рвалась размазать оппонента, а посередине с широко распахнутыми от ужаса глазами металась Афина. Про бой в клетке все забыли, собственно говоря, даже сами бойцы — с их ракурса происходящее наверняка выглядело особенно эпически.
Здесь надо было отдать должное Грифу, по приказу которого вмонтировали магические блокираторы в зрительскую зону. Не будь тут подавителей магии, уже бы полилась кровь.
Я быстрым шагом подошел к испуганной и растерянной Афине, вырвал у нее из рук микрофон и рявкнул в лучших интонациях замкомвзвода:
— А НУ, ВСЕ ЗАМЕРЛИ, МАТЬ ВАШУ!!!
Рявканье получилось что надо — звуковая волна и без магии заставила всех реально замереть, некоторые даже втянули голову в плечи и присели.
— КТО ТУТ РЕШИЛ РАЗЖЕЧЬ НА МОЕЙ ТЕРРИТОРИИ⁈ КОМУ ВОТКНУТЬ ПАЯЛЬНИК В ЖОПУ ЗА ИЗОБРЕТАТЕЛЬНОСТЬ⁈
Этой наглости, конечно, аристократическое общество не могло сдержать. А потому кто-то там с дальних рядов что-то недовольно буркнул.
— Кто там вякнул? — я развернулся на звук. — Ну-ка выходи сюда, поговорим по душам.
Развернулся я, кстати, в сторону вроде бы имперской фракции, что мне не очень понравилось. Хотелось бы начать ломать дебилов из политических оппонентов.
Которые, кстати, не заставили себя долго ждать — в толпе птенчиков Меншикова кто-то ехидно прокомментировал происходящее.
— И ты тоже! — обратился я на звук.
Естественно, ни с той, ни с этой стороны никто не вышел. Уроды, разжигающие любую ненависть — от классовой до расовой, — по сути своей, всего лишь трусы. Которые в принципе не в состоянии встретиться с реальной ответственностью.
— Я не понял, — произнес я в микрофон, — среди благородной публики завелось ссыкло, что не в состоянии ответить за собственные слова?
Старый, добрый прием, заставляющий коллектив исторгнуть из себя нежелательный элемент, сработал и тут. Спустя буквально пару секунд обе стороны конфликта вытолкали на мой свободный пятачок двух парней.
Оба обладали перстнями аристократов, но, к сожалению, разглядеть масштаб головняка, в который я собирался сейчас вписаться, было невозможно. Но раз ни Ермаков, ни Меншиков не смогли авторитетом угомонить своих подаванов, придется это делать мне.
— Ты хоть знаешь, с кем связался? — высокомерно заявил тот, кого любезно выплюнуло левое сообщество.
Был он в хорошей спортивной форме, роста выше среднего и в целом имел вид опрятный, но не броский. Такой раскачивать толпу не будет, но при определенном градусе мероприятия легко сольется с тупой толпой в едином организме.
— Да мне без разницы, — честно ответил я.
— Так мы тебе расскажем! — подхватил второй комментатор от имперцев.
Этот… Ну, вот этот, пожалуй, мог бы подзуживать народ на всякое неприличное. Другое дело, что умный подстрекатель вряд ли бы так глупо спалился. Но тип был определенно неприятный, хотя, как и первый, не выглядел неспособным за себя постоять.
— Расскажете, куда вы денетесь, — согласился я. — Сейчас пойдем вот туда, — я указал на арену за решетками, — и там расскажете все, что хотите. Можете даже одновременно и дуэтом. Если будете в состоянии, конечно.
— Я не собираюсь спускаться в эту клетку на потеху плебею! — взбеленился правый паразит.
— А я смотрю, у тебя выбор есть? — ехидно уточнил я. — Или хочешь, чтобы люди, вспоминая тебя, говорили: «А, это тот, который зассал выйти на арену с безродным»?
Оба парня к такому повороту событий были не готовы. Что странно, учитывая, как в этом мире пекутся о личной репутации и репутации рода.
— Максим!
— Алексей!
— Ну, вы еще к мамочке сбегайте, — ехидно прокомментировал я, наслаждаясь одинаково брезгливым выражением лиц Ермакова и Меншикова.
— Господин Мирный был столь любезен, что в это сложное для хрупкого равновесия время пригласил нас к себе. Вы же нарушили банальные принципы гостеприимства. Никто не станет вас защищать, — спокойно проговорил Ермаков.
— Никто не станет, — подтвердил Меншиков и тут же добавил: — А если господин Мирный по каким-то причинам окажется слишком милостив к вашим безмозглым головам, я лично потрачу время, чтобы популярно рассказать вам о том, что такое честь аристократа, которой у вас нет.
— И я, — подхватил Ермаков.
Оба лидера были в состоянии, близком к бешенству берсерка. Просто потому, что сейчас каждый из них понял, что он совершенно не контролирует свой курятник, и этой бочке с бензином на самом деле хватит случайной искры, чтобы простая политическая неприязнь превратилась в войну родов.
— За мной, аристократики, — скомандовал я в микрофон, а затем кинул его Афине. — Работай.
И, развернувшись, принялся спускать в клетку.
Я был очень зол. Во-первых, если Афина сейчас не соберется в кучу и не включит тотализатор на наш бой, мы за ночь заработаем просто копейки. А во-вторых, эта ситуация могла легко испортить имидж заведения. Опять-таки, если сейчас я не проведу красивый бой, и Меншиков с Ермаковым правильно не поработают лицами.
Прям шел и думал о том, что половине моих нынешних современников явно не хватало хорошей такой отеческой любви с розгами. Паршивцы безмозглые! Это ж надо додуматься в замкнутом пространстве затевать потасовку. Да тут больше народу тупо затопчут, чем реально изобьют!
Идиоты малолетние.
— Уважаемые гости, сейчас мы с вами станем свидетелями уникального мероприятия для нашего клуба, — прозвучал из динамиков голос управляющей. — Чистая импровизация от нашего любезного хозяина, господина Мирного, и двух наших гостей — княжича Петра Голицына и боярича Ильи Милославского!