Страница 40 из 220
Старик услышал, что у молодой госпожи сильный жар, а паршивец Дэниэл и не в курсе, разгневался и тут же набрал его номер. Когда внук взял трубку, обрушил на него отборную брань:
— Ах ты скотина! Кики так плоха, а ты и не думаешь позаботиться о ней?!
Дэниэл разбирался с документами и, услышав о болезни жены, сперва нахмурил брови, но потом лицо его разгладилось:
— Она снова заболела? Что на этот раз?
Он вспомнил, как в прошлый раз тот под таким же лживым предлогом заставил его вернуться.
— Паршивец ты эдакий! Нарочно меня, старика, побесить захотел? — от гнева лицо и шея Гранта-старшего залились краской. — На этот раз она правда больна. Приезжай быстрее навестить ее!
— Дедушка, какой раз ты уже говоришь, что она тяжело больна. Я возвращаюсь, а с ней все превосходно? — он невозмутимо перевернул страницу договора и небрежно сказал: — Ну ладно, все. Я сейчас очень занят. Вечером непременно приеду к ней. Договорились?
— Ты… да как вообще с тобой говорить?! — взбешенно закричал Сэмюэль.
— Я кладу трубку.
Дэниэл отложил телефон и снова согнулся над рабочим столом. Но почему-то теперь никак не мог сосредоточиться на тексте договора. В голове то и дело всплывали сцены вчерашнего вечера: Кики стоит под проливным дождем, точно мокрая курица, и от холода трясется с головы до ног. Да будь она проклята, разве могла она заболеть из-за того, что промокла?
Дэниэл собрался было снова позвонить домой, как вдруг поступил входящий звонок. На экране четко высветилось: женская тюрьма Ньюкасла. Сердце пропустило удар. Он сжал в руке телефон, и пронзительный звук эхом зазвучал по всему офису.