Дождливые комнаты

И вот настал день нашего краха. Лора, повесив голову, мерила шагами прямоугольную комнату. Я валялся на кровати и периодически декламировал глупые верлибры, возникавшие в моем напряженном мозгу. Гоби сидел перед сферой – задумчивый взгляд в никуда, взъерошенная борода – и рукой катал по столу бисер, который мы ввели в конструкцию «для красоты».

– Ничего у нас не получится, ребята, – внезапно сказал он. – Простите.

Никто не удивился – я не вскочил с кровати, Лора не перестала шагать. Все чувствовали, что триада разбита, и, возможно, каждый из нас уже продумывал пути отступления. Хотя о каком отступлении может идти речь, ведь мы не на войне. Гоби собрал бисерины в ладони, подбросил их вверх и ушел. В лучах полуденного солнца бусинки засверкали, как звезды, и плавно закружились вокруг сферы, окутав ее мерцающей вуалью. Лора остановилась, восхищенная, а я смотрел на нее сквозь хоровод бусинок и гадал, простит она Гоби или нет.

До конкурса оставалось всего несколько дней, а у нас не было триады и, соответственно, не было продукта. Мы могли выступить с биозеркалом или с этой милой планетарной системой бусинок, но только втроем. С уходом Гоби эти вещицы так и останутся черновиками.

– Он кинул нас, – беззлобно произнес я.

– Все равно с ним было интересно, – с мечтательной и немного грустной улыбкой на лице отозвалась Лора.

Тем не менее я не собирался отказываться от участия. Я так хотел создать комбинированную сферу, я потратил на нее столько сил! К тому же я уже многого достиг, и отступать было бы глупо. По правилам конкурса, в случае творческого несогласия каждый из членов триады мог представить свою вариацию изделия. В зачет триаде идет средняя оценка по представленным сферам. Мы с Лорой договорились – за оставшиеся дни сработать что-нибудь оригинальное мозговым штурмом. Осталось только уговорить Гоби представить свою собственную работу – чтобы условия конкурса были соблюдены.

И, хотя шансов у такого подхода было гораздо меньше, – все же три головы лучше, чем две, да и жюри не любит такие ситуации, – для меня было важно участвовать, пусть даже и проиграть.

Я застал Гоби дома. Он долго не открывал, и я уже собирался уйти, но наконец дверь скрипнула, и в узком проеме показалось лицо мастера. Он выглядел слегка взволнованным, глаза его блестели, на лбу выступили капельки пота. Так выглядит мастер в творческом экстазе.

– Успел спрятать тайные знания? – язвительно поинтересовался я.

– Нет никаких секретов, кроме секретов Хранителей, – ровным тоном ответил Гоби и жестом пригласил войти.

Я посчитал сферы на его стеллаже. Их количество не изменилось с предыдущего раза, когда я здесь был. На первый взгляд никаких всплесков активности. Полный творческий кризис. Но что-то неуловимое в поведении Гоби поддерживало мои подозрения. Он явно чувствовал себя лучше, чем тогда, когда вместе с нами работал над комбинированной сферой. Тогда его лицо постоянно выражало напряженное усилие, теперь оно светилось спокойной радостью.

Мы перекинулись несколькими малозначащими фразами. О нашем разрыве не говорили. Мне было неловко упрекать его, ведь я почти силой затащил его в триаду. А ему, наверное, тоже было неловко, потому что новая серия извинений выглядела бы нелепо. На мое предложение – сделать альтернативную сферу – Гоби почти сразу ответил согласием. Он помедлил несколько секунд, словно перебирая в голове свои многочисленные фантазии, а потом кивнул. Конечно, это самое малое, что он мог сделать для триады после того, как развалил ее.

– Но, пожалуйста, не жди ничего сверхъестественного, – сложив ладони умоляющим жестом, сказал он мне на прощание.

День конкурса – лишь испытание выдержки. Настоящая кульминация творческого порыва происходит за день до этого. Мастер лихорадочно дорабатывает произведение, пытается сделать еще несколько шажков вперед с помощью интуиции, мозгового штурма или медитации, перебирает черновики, пытается уснуть, чтобы получить идею во сне, мчится в библиотеку сфер в надежде наткнуться на эврику там. А иногда он просто весь день молча созерцает свое детище, думая о смысле своего существования и существования своего творения.

Для чего мы творим? Неужели только для того, чтобы жить, из-за физиологической потребности? Сферы, которые мы создаем из ничего, заполняют пустоту нашего мира; они радуют наши органы чувств, вступают в соревнование, тешат самолюбие победителей, но в целом они абсолютно бесполезны. Кроме того, с каждым годом произведения мастеров становятся все более похожими друг на друга. Да и откуда брать идеи? Избавившись от страстей, мы стали такими цельными, монолитными: почти одинаковые лица – без морщин, без тени эмоций, невыразительные вежливые глаза, однообразный строй мыслей, благочестивое поведение, точнее, отсутствие всякого поведения. Мне бы хотелось создать что-то важное и необходимое людям, что-то, ради чего стоило бы жить. Но тусклый мир, окружающий меня, усыпляет во мне творца. Уснет творец, усну и я. Уснут и все остальные. Навсегда. Вот что хотела сказать мне Эмосфера.

Несмотря на постигшую нас неудачу, в сжатые сроки, оставшиеся до конкурса, нам с Лорой удалось создать кое-что нестандартное. Это была забавная штука из биомассы с довольно сложной биологической программой внутри. Главное состояло в том, что штука развивалась и росла по определенным законам, потребляя биотопливо, была обучаема и обладала активными эмоциональными реакциями на внешние раздражители, из-за чего почти постоянно вертелась на месте. Снаружи она была покрыта шелковистыми волосами и при поглаживании издавала звонкие отрывистые звуки.

Конкурс проходил, как обычно, в одном из просторных залов библиотеки сфер. По помещению были рядами расставлены стеклянные, почти невидимые столики для размещения творений, и лишь блики преломляющегося света делали их зримыми. Сферы, расставленные на этих призрачных подставках, будто парили в воздухе. Мастера задумчиво прогуливались между рядами.

Мы с Лорой получили столик где-то в середине зала, и он был чуть больше других – на него предстоит поставить две сферы. Внешне сохраняя спокойствие, я медленно листал материалы своего доклада: вступительное слово, описание изделия, ответы на возможные вопросы.

Когда настало время расчехлить продукт, Гоби все еще не было. Я надеялся, что он появится раньше, чем настанет наша очередь выступать, но наше детище сразу же привлекло внимание своей возней. Услышав его звонкое тявканье, Хранители, обычно начинавшие осмотр с первого ряда, прямиком направились к нам. Каблуки их гулко и торопливо застучали по залу, и дурное предчувствие охватило меня. Главный Хранитель, уже знакомый нам, бросил быстрый взгляд на сферу и, как мне показалось, с трудом сдерживая досаду, обратился к нам с Лорой:

– Замкнутая биологическая система с неконтролируемыми реакциями. – Он повернулся к членам Совета и, поджав губы, покачал головой, будто приглашая согласиться с его формулировкой. – Это идея Ирагобия?

Хранитель переводил взгляд с меня на Лору, нащупывая более слабого, чтобы напасть на него. Для человека, отлично владеющего собой, он слишком нервничал, а значит на самом деле его эмоции зашкаливали. Остальные члены жюри встали полукругом у нашего столика и неодобрительно переглядывались. Мастера с любопытством рассматривали сферу и с еще большим любопытством ожидали продолжения диалога.

– Ирагобий тут ни при чем, – невозмутимо произнесла Лора.

– Ирагобий тут ни при чем, – эхом повторил я.

До меня постепенно начал доходить смысл происходящего: неконтролируемые сферы, вот в чем дело. Мы создали существо, от которого можно ожидать чего угодно: оно может запищать и запрыгать, когда захочет, и успокоится лишь тогда, когда захочет само. Оно самостоятельно, а это Хранителям не угодно, как и самостоятельный творец. Слишком яркий полет фантазии опасен для спокойствия мира: он угрожает его цельности и может привести к хаосу. Мастера уже давно опутаны незримыми сетями правил, штампуют безделушки и не замечают, что их произведения едва различаются. И каждый выскочка, который посмеет сделать открытие, получает по носу. Наверняка у них есть целый список идей, которые затрагивать нельзя. Интересно, а сколько таких же, осужденных на творческую повинность, как Гоби? А сколько мастеров покончило с собой?