Крепостной Пушкина

Глава 28 В которой фигуры расставляются

Войска на Александринской площади провели под ружьем весь день. Только вечером, когда уже стемнело, Эссен дал согласие на постепенную ротацию частей. Лейб-медики извлекли пулю из плеча императора, и все ждали когда он очнется.

Безобразов, прибывший в этот день в Петербург, пробирался, иначе и не скажешь, к зданию занимаемым Третьим отделением, когда лицом к лицу столкнулся со своим другом.

— Александр Сергеевич!

— Пётр Романович! И вы здесь⁈

— Как видите. Простите мою вульгарность, но что, черт побери, здесь происходит?

— О, вы ещё не знаете?

— Я только что из-за заставы, и могу знать лишь то, что вижу, Александр Сергеевич.

— И как вам увиденное?

— Нельзя сказать, что пребываю в восторге. Скорее, наоборот. Кругом пьяное мужичье. Не представляете каких усилий мне стоило не разбить им десяток физиономий. По улицам не проехать — видите, я пешком. Был вынужден бросить карету. Трижды подходили эти хари, окружали и спрашивали не англичанин ли я! Счастье их, что я в партикулярном. Но что это? Восстание?

— Вас, однако, не тронули.

— Пришлось использовать выражения недоступные иностранцам. Действует как пропуск. Но просветите меня скорее, что происходит? Правду ли говорят, что государь убит?

— Нет, слава Богу, жив. Ранен в плечо и без сознания. Если не будет заражения — поправится. Плохо лишь то, что он был болен и скрывал это, одно наложилось на другое. Но вы знаете как он крепок, я верю в лучшее.

— Как это произошло?

— Здесь могу поведать вам как очевидец, представьте себе.

— Даже так?

— Его Императорское Величество оказывало мне честь своего личного сопровождения на гаупвахту когда все и произошло.

— Гаупвахту? — удивился Безобразов. — Вы позволили себе не застегнуть все пуговицы мундира и это не осталось незамеченным?

— Увы! Признаться, я вовсе был без мундира, в шубе практически на голое тело.

— И показались в подобном виде на глаза государю? Вас сошлют на Кавказ, кузен.

— Понимаете, я возвращался с дуэли…

— Ещё лучше! С Кавказа вы отправитесь в Сибирь, друг мой. Но что за дуэль?

— Выход первого номера моего журнала вызвал некоторый резонанс среди публики. Говоря правду — воспользовался вашим описанием пожара в Парижском водевиле. Я оценил его как превосходное! Не все с тем согласились. Был вынужден отстаивать свое мнение со шпагой в руке, кузен.

— Боже мой! Но против кого?

— Вы его, скорее всего, не знаете. Мальчишка корнет из кавалергардов. Недавно поступил на службу и уже успел произвести фурор в среде наших романтичных дам. Боюсь, они меня возненавидят теперь. Я убил его.

— Убили⁉ — потрясенно воскликнул Безобразов.

— Да. Не сразу, но он отдал душу Богу.

— И государь…

— Случайно встретил меня возвращающегося с дуэли. Вы знаете строгость его Величества на этот счёт. Таким образом, я оказался арестован.

— И после этого произошло покушение? Удивительное совпадение. Но расскажите же! Я сгораю от любопытства.

— Не более удивительно, чем ваше свойство оказываться везде где происходит «движуха», как выражается Степан. — возразил Пушкин жадно слушающему другу. — Кстати, он у нас герой. Успел сбить государя с ног и пуля не поразила того насмерть. Стреляли почти в упор.

Безобразов бросил острый взгляд на Степана, словно только что заметил присутствие молча стоявшего мужика, и в его взгляде промелькнуло невольное уважение.

— Значит власть в городе сейчас в руках генералов, — сделал он логичный вывод, — а народ буйствует. Отчего же допустили беспорядки? Что вам известно, Александр Сергеевич? Вы были во дворце?

— Разумеется, был, Пётр Романович. Буквально сейчас иду из Аничкова. Успокоить Наталью и переодеться. Наш дорогой Александр Христофорович приложил неимоверные усилия, чтобы не арестовать меня ещё раз за подобный вид. Вынужден покаяться — я не сообщил ему, что уже вроде как арестован…

— Понимаю вас. Но так пойдёмте, я провожу вас. Заодно расскажете что к чему, не правда ли, кузен?

— Извольте. Рассказывать особо нечего, впрочем. Генералы делают все возможное в их понимании. Эссен окружил дворец войсками и ждёт пришествия Наполеона, судя по всему. На Невском погромы, но никто им не препятствует, солдаты стоят рядом и смотрят. Чернь безумствует в порыве верноподданических чувств. Полиция ищет злоумышленника или злоумышленников, словом — гуляют по Дворцовой набережной. Во дворце скорбь и похоронные настроения. Императрица и наследник не отходят от постели государя. Лейб-медики категорично не согласны друг с другом. Иностранные послы требуют немедленных мер по наведению порядка. Но кому сейчас до них дело? Александр Христофорович… вы не к нему направлялись, кстати?

— Именно так, кузен.

— Он сейчас тоже во дворце. Жандармерия ведёт свое собственное следствие.

— Есть какие-то версии?

— Доподлинно известно, что карета из которой стреляли в государя, сгорела в беспорядках охвативших город, но перед этим останавливалась у входа в Английский Клуб.

— Час от часу не легче!

— Теперь вы понимаете всю глубину затруднений, не правда ли?

— М-да.

— Веди след в любое другое место, было бы куда легче.

Безобразов кивнул, соглашаясь. Действительно, более неудобного места для розыска придумать было нельзя.

— Триста пятьдесят членов, — продолжал Пушкин, — все люди отборные. Искать среди них — оскорбление всего света разом. И не искать нельзя. Но не хочется. Вот и ищут на Дворцовой набережной, словно пьяный под фонарём, где светлее.

— Что же делать?

— Александр Христофорович предложил мне постараться посетить клуб и сделать все возможное и невозможное. Это это слова дословно. Вот я и иду. А вы, Пётр Романович, не желаете составить компанию?

— С удовольствием, дорогой кузен. И Степана с собой возьмём?

— Да, я намерен выполнить поручение. Для того мне потребуется везение, как же без Степы? Но и вы, любезный кузен, вы ведь тоже своего рода оружие! Право, если ещё и с клубом что-либо произойдёт из ряда вон выходящее и при этом разрушительное, то я стану вас опасаться.

— Скажете тоже.

— Да не бурчите так, я ведь шучу, — засмеялся Пушкин, — но в каждой шутке… Впрочем, вот мы и пришли ко мне. Прошу вас продолжать сохранять бодрый вид.

Они поднялись в квартиру, где были встречены Натальей, с видимым облегчением увидевшей мужа живым.