Страница 9 из 92
Что же, план «Демидов» откладывается в сторону, не будет ни восторгов, ни лобызаний и прочего энтузиазма. Не будет в управление заводов казенных. Не беда, иначе возьму, сам. Да и не любит он Демидовых, даже для вида, я узнавал. При этом трепетно относится к потомкам громких фамилий птенцов гнезда Петрова. Меньшиков в прочном фаворе, это меня сам Александр Сергеевич просветил. И за что? Ах, правнук «полудержавного властелина» не брал взяток, удивительное дело. Не находилось взятки такого размера, чтобы с учётом баснословного богатства этого человека, ему стало бы не лень к ней руки тянуть. Голицыны, Нарышкины, Толстые, Апраксины — все они имели какой-то бонус в глазах государя. А уж очередной Шереметев мог делать решительно всё, что заблагорассудится.
Вот план «Меньшиков» и стану реализовывать. Жаль, «Демидов» мне больше нравился, и подходит он лучше, и в исполнении кривляния меньше.
Царь между тем налюбовался сувениром и, в свою очередь, подарил сервиз. Тончайшая работа, мейсенский фарфор. Ничего особенного, как по мне, и вновь намёк нехороший. Держи, мол, купчина, будешь чай пить, да хвастаться перед такими же. Нет, государь упрям как осел, в этом можно было достоверно убедиться. В лоб такого не взять. Раз он солдат, то и ведёт себя как солдат, упрется «на позиции» и не сдвинуть. Необходим маневр.
Изображение восторга далось нелегко, но справился, даже слезу почти пустил. Император изволил выразить на то добродушие и потрепал по плечу.
— Но дары ваши я не могу взять, государь, — утер я несуществующие слезы, — сейчас не могу.
— Что за вздор? — Николай вновь стал грозен.
— То не вздор, а уважение. Рассуди сам, батюшка царь, пристало ли мне такие милости получать?
— Глупости говоришь. Али я обидел тебя чем?
— А за что? — улыбнулся я как мог простодушнее. — Я не отказываюсь, нет! Подобного и в помыслах не держу! Но рассуди сам, батюшка, не лучше ли будет мне получить сию награду великую за настоящее дело? То не я спас, и не барин мой (око за око, Александр Сергеевич!), а провидение. Рука Господа нашего, не моя. Не будь на то Божией воли, не отвёл бы никто угрозы.
— Пусть так! Но разве Господь не избрал тебя орудием своим? Могу ли я делать вид, что не заметил того?
— Хранит Господь тебя для России (ещё по Пушкину я понял, что лесть этой эпохи своеобразна, по моим меркам чрезвычайно неуклюжа и фальшива, а местным ничего, им в самый раз, даже умнвм людям), значит воля его в том. Случись что с тобою, что стало бы с нами? Сам видишь, даже ранения хватило, чтобы хаос начался, непотребства. Но восстал ты и всё прекратилось. Истинно Божья воля. Не могу я за неё дары твои царские брать. Вот если…
— Что если?
— Если бы ты, батюшка, убедился в правоте моей, и за то обласкал своей милостью — другое дело. Я ничуть не шутил об укреплении небывалом. Сам увидишь, государь. И в том тоже заключена Божья воля. Подобно тому как Господь избрал меня быть своею рукою для спасения вас, быть может, он избрал меня своим проводником и для защиты Отечества. Слова мои звучат безумно, но за три месяца я управлюсь и там посмотрим. Пусть это тоже станет частью уговора. Сделаю — и награждай как душа пожелает. Не сделаю — значит на то нет воли Божией.
Царь не всё понял, но я видел, что слова мои пришлись ему по сердцу. Апелляции к Богу подействовали благотворно. Нет, Николай не был фанатично верующим, но молиться и церковные службы любил. Теперь я понимал почему: это давало ему приятное ощущение присутствия начальства. В каком-то смысле, всероссийский император являл собою тип идеального слуги. От этого я и задумал отталкиваться. По той же причине окончательно отказался от варианта идти в купечество. Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни один купец не будет иметь влияния на государя. В крестьянах оставаться тоже нет более резона. Идти в священники — даже не смешно. Остаётся вариант с дворянством, а для того нужно, чтобы царь был не против. Самостоятельно получить желаемое я могу, но для карьеры здесь нельзя лезть поперёк батьки. Стать царским любимцем — дело непростое.
— Пойдём хоть чаем тебя напою. Ох и шельма.
Николай искренне улыбался. Мгновение я чувствовал страх, будто прочёл он меня, но сразу отбросил панику. Император позвонил в колокольчик. В дверях появился лакей.
— Передай императрице, любезнейший, чтобы добавила два прибора к столу. У нас гости. Вы тоже, Пётр Михайлович. — обратился он к министру Двора.