Страница 86 из 92
— Что вам нужно? — грозно задал из-за стола император наводящий вопрос.
— Твоя голова, немецкая морда! — оскалился всё тот же хам. Никакого воспитания, и это гвардия!
— Моя голова? — переспросил император.
«Да-да, ещё спроси что ты им сделал, как твой родитель».
— Что я вам сделал, господа⁈ — как на заказ выдал Николай.
— Бей его! — взревел ещё один носитель балахонов и вся эта рать затопала к нам.
— Огонь! — скомандовал царь что-то дельное и залп четырёх пистолетов разом внёс коррективы в планы смутьянов.
Дымный порох — зло, я сразу перестал что-либо видеть на несколько секунд. Потому нырнул вниз и отполз в сторону, не забыв канделябр. А ведь он тяжёлый!
Попали мы хорошо, разом в троих, упавших обливаясь кровью. Прочие замешкались. Странно, но огнестрельного оружия у них, видимо не было. Глупо.
— Ложись! — заорал я, поджигая фитиль своей карманной артиллерии от свечи. — Получи, фашист, гранату!
Шарахнула она от души. Такое «бумммм». Нападавших, впрочем, не задело, хотя рвануло среди них.
— Огонь! — ещё раз скомандовал Николай и ещё двое мятежников рухнули на пол. Бенкендорф завозился и не успел перезарядить, отчего стреляли только государь и Пушкин. Надо признать — метко. И вот результат — нас уже четверо против четверых!
Главный, впрочем, оставался цел и невредим. Видя павших товарищей, он взвыл буквально по-волчьи и бросился вперёд. Это было уже плохо, поскольку холодного оружия у нас не было. Почти.
Нож против палаша (или что там у них?) не лучшая идея, так что я притормозил увидев направленное на себя острие.
— Стража!! — крикнул Николай так, что свет от свечей дрогнул.
— Умри, подлец! — продолжал объявлять программу вечера самый бурный из нападавших. — Верни тебе не принадлежащее. Признай обман. Тогда умрёшь легко, бастард. Россия больше не потерпит подобных тебе.
— На колени, мерзавцы! — ответил Николай с присущей ему оригинальностью.
Тот с размаху ударил царя в голову. То есть попытался ударить, поскольку бросившийся вперёд шеф жандармов (с расставленными руками, что на языке тела означало «пресечь») подставил свою голову вместо царской. От принятого удара, Бенкендорф свалился как подкошенный.
Не мешкая, нападавший снова атаковал императора, но на этот раз тот отбился сам. В руках Николая Павловича оказалась довольно длинная кочерга, ухваченная им, видимо, у камина.
Пушкин ещё раз перезарядил пистолет к тому моменту и выстрелил в буйнопомешанного. Но и того прикрыл своим телом очередной борец за справедливость. Интересно даже, ребята явно идейные.
Вид государя фехтующего кочергой едва не стоил мне жизни. Зрелище было настолько прекрасно, что я немного подсогнулся от хохота. Этим почти воспользовался нападавший на меня, но удалось откочить.
— Стульями глуши их, стульями!! — заорал я первый пришедший в голову бред, который Пушкин воспринял абсолютно серьёзно, действительно схватив стул.
— Взвод, окружай! — продолжал я вопить первое приходящее на ум. — Копать отсюда и до обеда! Вы у меня, суки, попляшете!
Одновременно приходилось удирать от преследования, что в ограниченном пространстве не так легко.
К счастью, «взвод» действительно явился. В мгновенья опасности время тянется иначе, возможно, на всё про всё ушло минута или две. Так или иначе, но наконец вбежал какой-то офицер с командой гренадер, разом окончив сей спектакль.
— Живьём брать демонов! — пытался я воззвать к рациональности. Увы. Государя, может быть, они бы послушали, но глядя с какой остервенелой яростью солдаты вонзают штыки в тела не только живых, но и уже мёртвых, подумалось — не факт. Спасибо, что и нас не покололи на всякий случай.
Император оглядел поле битвы, убедился в одержанной полной виктории, после чего бросился к Бенкендорфу.
— Лекаря сюда! Живо!