Овцы смотрят вверх

Филип смотрел на Дуга, явно не все понимая.

– Еще кое-что, – сказал сержант. – Дома еда есть? Мы должны забрать все, кроме того, что вам понадобится сегодня и завтра. С послезавтра начнется раздача нормированного рациона. Там будет суп и хлеб.

Это было уже чересчур. Филип ушел в кухню и прислонился лбом к стене. Стена была покрыта пленкой липкой грязи, но, по крайней мере, холодила. Из комнаты донесся голос Денис:

– А как Энджи? И Миллисента?

– Мама умерла, – ответил Дуг. – А Энджи в порядке. Раньше она была медсестрой и теперь работает в такой же бригаде, как и эта.

Филип сжимал кулаки, повторяя:

– Если бы я смог добраться до ублюдков, которые все это устроили, я бы… если бы я смог…

Но что такого он бы им сделал, он так и не придумал.

Черновой набросок законопроекта

…включить при отсутствии доказательств в пользу противного и в силу самого факта следующее:

а) гомосексуальность или откровенно нескромное поведение в отношении иного лица мужского пола;

б) владение нелегальными наркотическими средствами или распространение таковых;

в) проживание на доходы от проституции;

г) членство в коммунистической партии или в одной из ее ветвей (список прилагается);

д) трейнизм;

е) поддержка призывов к насильственному свержению правительства;

ж) клевета, ведущая к оскорблению чести и достоинства Президента Соединенных Штатов Америки;

з) …

Кислотный приход

Хью чувствовал себя страшно больным. Иногда ему казалось, что у него отравлена кровь – на эту мысль его натолкнули болячки на лице, возле рта; когда он их облизывал, на языке оставался сладковатый вкус гноя. Иногда он думал, что подхватил что-то иное, какую-нибудь лихорадку. Но чаще всего Хью представлялось, что он просто под кайфом, хотя он и не мог вспомнить, когда в последний раз закинулся кислотой. Все вокруг, весь мир казался эластичным и податливым, особенно его собственные конечности.

Но Хью знал, куда он идет, и знал, что непременно дойдет туда, несмотря на полицию, на всяких проходимцев, на отсутствие машин, которые могли бы его подвезти. А собственную машину он бросил… Или это она его бросила? Соображал он туговато, и все из-за лихорадки или голода – он не ел несколько дней, хотя воды было предостаточно.

Вода?

Капля дождя упала ему на тыльную сторону руки. Черт возьми! Но он, по крайней мере, уже приближался к дому. Вокруг дома Бамберли были, он помнил, сады. Так? Хью, озадаченный, смотрел, как сгущается темнота. Уже вечер, что ли?

Эти странные деревья! Осень только начинается, а они уже голые. А некоторые и не должны сбрасывать листву. Но они ее сбросили. Болезнь или как? Хью погладил ствол, и от его прикосновения кусок коры отделился и упал на землю.

Черт! Наплевать на деревья! Дом – в том направлении. Дождь пошел сильнее и напомнил Хью, что он хочет пить. Он задрал голову и открыл рот, чтобы капли падали ему на язык. Вкусовые ощущения у него почти пропали: всю внутренность его рта покрывал белесый налет – тот же самый, который был у Китти известно где. Грибок. Они его называют молочницей. Долбаное, глупое название. Все знают, что коров практически не осталось. Какая, к черту, молочница без молока?

И все-таки он почувствовал горько-кислый вкус. Хью остановился, не веря тому, что говорили его ощущения. Наверное, все-таки эта гадская молочница. Дождь таким не бывает. Если только…

– Господи! – воскликнул он, и ужас электрическим разрядом пронзил его позвоночник по всей длине. Это же аккумуляторная кислота! Никаких сомнений – у него же была машина на аккумуляторах. Ему ли не знать, что это такое!

Кислотный дождь!

Хью закричал и бросился к дому, но под первым же деревом был остановлен человеком, который держал в руках карабин. Хью отсутствующим взглядом посмотрел на него. Часовой, что ли?

– Дождь из кислоты! – сказал он. – Ты видел?

– Заткнись! – приказал часовой. – Ты кто?

– Я здесь живу, – ответил Хью. – Это мой дом.

– Твое имя Бамберли? – спросил часовой с карабином.

– Нет… Я – Хью Петтингилл.

Где-то в кармане были документы. Он нащупал их и протянул часовому.

– Служил в морской пехоте, так? – протянул тот, бегло просмотрев документы. – Если тебя помыть и почистить, сможешь пригодиться.

Он внимательно рассматривал болячки на лице Хью.

– С физиономией у тебя совсем плохо, – сказал он наконец. – Болел, что ли?

– Угу!

Когда это я был в морской пехоте?

– К службе готов?

– Угу!

– Отлично! Тогда иди в дом и спроси капитана Ааронса.

И часовой отдал Хью его бумаги.

– А где… Где семья? Мод и все остальные?

– Мод? А, миссис Бамберли? Я слышал, она сошла с ума. А потом и остальные.

Часовой ухмыльнулся.

– Дом теперь пустой, – продолжил он. – Поэтому нас туда и поставили. Удобно. Близко к Денверу.

– И что вы тут делаете?

– Охраняем рабочие бригады, – пожал плечами часовой. – Возим их в город. Они разгребают развалины. Уклонисты, трейниты, пацифисты. Всякий такой народ. Увозим утром, привозим вечером. Делаем их хоть в чем-то полезными. А тебе лучше пойти прямо к капитану. Потом увидимся, надеюсь.

– Угу! – отозвался Хью. Кислотный дождь. Надо же!

Когда он подходил к дому, как раз вернулась одна из бригад. Люди были скованы цепями.

– Его бумаги – фальшивка, – резко бросил капитан Ааронс. – Он никогда не служил в морской пехоте. Где он сейчас?

– Я думаю, его осматривает врач, – отозвался сержант. – У него язвы по всему лицу.

– Вытащи его оттуда и включи в рабочую бригаду, – приказал капитан. – Если, конечно, док не запретит ему разгребать мусор.

Работа продолжается

– Том! Это Мозес. У вас есть что-нибудь, чем мы можем воспользоваться?

– Откуда? Когда вырубили электричество, все полетело к чертям! Словно дубинкой по голове. Попробуй после этого что-то восстановить! А тут еще вы меня терзаете! До свидания!

Возвращение домой

Постепенно сложилось ощущение, что они вполне приспособились к этому странному новому миру… Часть города расчистили, и было официально заявлено, что их район вполне пригоден для проживания. Но он был такой пустой!

Как здорово – вновь вставить ключ в замочную скважину своей двери! Как здорово – войти в квартиру, которая когда-то давно была твоим домом и снова им стала! И им так повезло, думала Джинни. Пожары не дошли до их жилища, здесь никто не стрелял и никто ничего не взрывал.

Люди из армии на время разместили их в мотеле, за городом, и они делали полезную работу: она ухаживала за больными, хотя сама была не в лучшей форме, а Пит занимался регистрацией погибших и выдачей свидетельств о смерти – эта работа была ему знакома еще по тем дням, когда он служил в полиции.

Но все это так странно, так дико! Знать, что все квартиры наверху – пустые, все тридцать квартир в их многоквартирном доме… А на улице – никакого движения, ни одной машины ни вблизи, ни вдали; может, только армейские грузовики. И вообще, что делается по всей стране? Все здоровые мужчины мобилизованы и служат под командованием военных. Если они лояльны по отношению к администрации, то охраняют бригады рабочих, занимающихся разгребанием мусора и извлечением трупов; если не лояльны, они сами работают с мусором и трупами и их охраняют те, кто сохранил лояльность. Одни работают, другие охраняют, но трупов под завалами все еще много…

Хотя дом у них уже есть, и это так много значит! Нужно подумать, как бы привезти сюда Пита. Бензина для машины у них нет, но военные регулярно патрулируют их улицу, и Чаппи Райс, старый приятель Пита, может договориться, чтобы Пита каждый день привозили и увозили с работы. Пока кризис не завершится. Только вот завершится ли он?