Страница 89 из 104
– Гарольд! Гарольд, где ты?.. А, вот он!
Обезболивающие не только сняли у Денис ее мигрень, но и отправили в царство Морфея. Проснувшись в тревоге, она бросилась к детям. Но с теми все было в порядке – Джози, укрывшись одеялом, лежала в постели, а Гарольд сидел в углу своей спальни, подвернув больную ногу, как обычно, под себя.
– Гарольд, милый, тебе уже пора… Гарольд?
Мальчик продолжал сидеть, не шевелясь, и взгляд его был уставлен в никуда.
Образ
Образ дома: большого, старого, сохранившего былую красоту, построенного человеком, чье воображение в полной мере соответствовало уровню его мастерства. Но он разбазарил свое достояние и стал жертвой дурных времен. Дом был сдан в аренду, а потом – в субаренду и, наконец, был, словно паразитами, заселен жильцами, которые и в грош не ставили его достоинств, нисколько не заботились о его устройстве, зато жаловаться были мастера!
Издалека видно, что крыша дома выгнулась, как спина синего кита, ныряющего на глубину. Несколько черепиц вырваны давним ураганом и не восстановлены; теперь на их месте виднелась черная, рассыпающаяся в прах дранка. Ступени крыльца, некогда легкие и изящные, но необычно прочные, подались в пазах и жалобно скрипели.
Подвал превратился в помойку. Несколько раз его заливали, отчего просел фундамент. Неподвижная стена вони стоит в подвале и вокруг дома, что свидетельствует о том, что здесь обитали целые поколения пьянчуг, мочившихся там, где их заставало желание облегчить мочевой пузырь. Деревянные части дома пожирает древоточец. Шкафы и буфеты заперты и годами не открываются, потому что там развелась всепожирающая плесень, и от смрада кругом идет голова. На большой лестнице, ведущей к галерее, возвышающейся над главным холлом, не хватает ступеней. На стенах еще сохранилась парочка старинных портретов, но большая их часть продана, равно как и мраморные статуи, когда-то украшавшие переднее крыльцо. Сырая каретная служит обиталищем оравы психически больных детей-сирот, жертв инцестуальных связей, – покрытых слоем грязи, в лохмотьях одежды.
На них полно вшей.
Ветер нанес на лужайку перед домом кучи мусора. Когда-то в декоративном пруду среди речных лилий играли золотые рыбки; после одной из особо холодных зим они всплыли вверх брюхом, белесые и вздутые. Потом они исчезли. Ведущая к дому гравийная дорожка скрылась под порослью одуванчика и щавеля. Ворота сорвались с петель и проржавели. Двери в доме, если их еще не порубили на дрова, сгнили и разрушились.
Большая часть окон разбита. Теперь вместо стекол там фанера, картон или тряпки.
В том крыле дома, которое пострадало менее других, безвылазно сидит хозяин в состоянии алкогольного безумия, ведя светский диалог с воображаемыми герцогами и послами великих держав. Тем временем те из жильцов, что умеют писать, строчат бесконечные письма правительству с требованиями прислать кого-нибудь, кто починил бы канализацию.
Конвульсии
Потом они нанесли на карту самые ранние случаи, отмеченные на западной стороне Денвера, вокруг Арвады, Уитриджа, Лейквуда и других районов, которые необычайно быстро разрослись за последние несколько лет. Кстати, те озера и резервуары, что питали Денвер водой (Ролстон, Кросс, Грэнби, Картер, Лоунтри, Хорстут), уже не справлялись с удовлетворением удвоившихся потребностей региона, несмотря на исправно работающую сложнейшую сеть трубопроводов, которая, подобно корням дерева, высасывала влагу с обширной территории в тысячи квадратных миль…
Поэтому специалисты пробурили скважины к пористому водоносному слою и опустили туда трубы, после чего пробили в горной породе большие прорехи по его периметру. Идея была такая: когда весной горный снег тает, талая вода просто уходит в никуда, и нужно направить ее в пористый водоносный слой, чтобы пополнить его запасы.
До прошлого года все работало просто отлично. Удалось даже справиться с последствиями загрязнения одного из подземных резервуаров канализационными стоками, хотя властям пришлось объявить запрет на использование неочищенной воды из водопровода. Были также слышны жалобы на то, что уровень воды в речках Боулдер-Крик, Томпсон-Крик и Беар-Крик этим летом значительно упал по сравнению с обычным, но жаловались, разумеется, люди, которые помнили старые добрые времена, а не те новые богачи, что, покинув некогда популярный штат Калифорния, перебрались в самый привлекательный ныне из штатов, штат Колорадо.
Так вот. Сегодня…
Тем временем в Блэк-Хоук:
Гидди, владелец недавно построенного дома с изумительным видом на горы, достает сигарету, но, не найдя зажигалки, решает воспользоваться спичками. Загоревшаяся спичка выпадает из дрожащих рук хозяина и падает на свежую газету. Гидди как завороженный смотрит на то, как пламя пожирает уголок газеты и медленно растекается по ней. Это так красиво! Желтый, оранжевый, золотой, совсем как живой цветок!
Гидди принимается смеяться от удовольствия, после чего подхватывает газету и швыряет на ковер, чтобы огонь спалил и его. Что огонь и делает, после чего сжигает и самого Гидди.
Тем временем в Тауэрхилле:
– Мама! – говорит маленький мальчик самым серьезным тоном. – Я тебя ненавижу!
И бьет ее в живот мясницким ножом.
Тем временем на семьдесят втором федеральном шоссе водитель «тандербёрда», мчась на скорости в девяносто миль, во все горло распевает под мелодию Ачи Августина:
Заметив в идущей впереди машине хорошенькую девушку, он решает крепко поцеловать ее и разделить с ней свое чудесное настроение, а потому, догнав, начинает теснить ее к обочине и дальше, в кювет.
В кювете – водопропускная труба из бетона. Удар, и у сорвавшейся вниз машины разносит передок, а на капот через разбитое стекло вылетают капли крови и ошметки мозгового вещества.
Тем временем в Голдене она лежит в глубокой теплой ванне, потягивая джулеп из высокого стакана и слушая, как позвякивают о стекло кубики тающего льда. Она лежит здесь уже больше часа – слушает радио, мурлыкает какую-то песенку, мастурбирует (днем у нее состоялась очень важная встреча). Наконец, когда стакан становится пустым, она опускается поглубже и позволяет воде сомкнуться над ее лицом.
Тем временем в Уитридже он продолжает воевать с неисправным телевизором, на экране которого все идет волнами, а цвета наползают один на другой.
Но по мере того как течет время, он начинает понимать, что так еще и лучше! Он садится перед телеящиком и начинает его смотреть, время от времени усмехаясь, когда какое-нибудь лицо на экране становится зеленым или ярко-голубым. Увлеченный перспективами развития телевизионного вещания, он задумчиво сует в рот оголенный провод, подключенный к розетке…
Раздается шипение и стук упавшего на пол тела…
Тем временем в Арваде, увидев, что время к обеду, она начинает на чем свет стоит честить своего обжору мужа и вечно воющего младенца, после чего, все еще находясь под впечатлением от просмотренной телепрограммы, сует завернутого в пеленки ребенка в духовку, включает таймер, а сама садится в кресло перед телевизором и принимается укачивать размороженную тушку курицы.
Ну вот, теперь все будут довольны!
Тем временем в Вестминстере чернокожий посетитель подходит к прилавку и бьет стоящего за ним продавца по голове гаечным ключом.