Овцы смотрят вверх

Фриц встал и теперь, подобно башне, возвышался над Майклом и своими спутниками. В нем было больше шести футов росту, и выглядел он как ангел смерти – безжалостный, суровый, голодный.

– Я не хочу умирать, приятель! – сказал он. – Но я ненавижу жизнь, которая нам досталась. И я хотел бы разорвать этих вонючих ублюдков на куски, выдавить им глаза, набить им глотки их собственным дерьмом, вытащить их кишки через их же задницы и забить им их в пасть, чтобы они задохнулись. Да, я хочу сойти с ума, потому что, когда я начинаю думать о том, чего заслужили эти подонки… Ну, теперь ты, я думаю, понимаешь.

– Да, именно так, – задумчиво произнесла Диана и плюнула пережеванным катом на уголья в очаге. Угли зашипели.

– Беги, Майкл, – сказал Фриц неожиданно усталым голосом. – Как можно дальше. Беги домой. А мы уж сами разберемся с этими уродами. Может быть, когда-нибудь ты вернешься и найдешь это место пригодным для жизни людей. Любых – белых, черных…

– Или зеленых, – разразилась Диана истерическим смехом. – Он же ирландец!

Майкл долго всматривался в глаза Фрица, и то, что он там увидел, заставило его встать, развернуться и торопливо уйти – прочь от этих людей, от их костра и их спальных мешков.

Хотя большинство неквалифицированных и малоквалифицированных рабочих с фермы было уволено и теперь они пополнили толпу безработных в Денвере, Бамберли оставил, чтобы были на подхвате, небольшое количество персонала, и с его помощью Майкл и Роблес внимательно изучали межцеховые накладные, заботясь о том, чтобы все упаковки «нутрипона» были удалены с фермы. Солдаты на автопогрузчиках подхватывали упаковки и перевозили их на пустую бетонную парковку, где вскоре уже возвышалась чудовищных размеров куча, на которую были наставлены жерла лазеров – лазеры и превратят «нутрипон» в пепел.

Накладные были составлены аккуратно, и работа шла споро. Солдаты (а Майкл обязан был прислушиваться к тому, что говорят солдаты) спрашивали друг друга: какого черта затеяли здесь эти вшивые иностранцы? На кой хрен нам все это? Сержант по имени Татум – тощий, долговязый и кудрявый – похоже, поощрял своих людей почаще произносить подобные слова, особенно когда поблизости был Майкл и отвечал на них в том же духе. Впрочем, скоро они здесь закончат и отправятся домой.

Время от времени он смотрел на склоны холмов позади парковки, ожидая увидеть там человеческие фигуры – Фрица и его спутников, а еще сотен других подростков, юношей и девушек. Но хотя ему и казалось, что он видит в кустах некое движение, лиц он разглядеть не мог. А может быть, вчерашнее приключение ему просто привиделось во сне?

Неужели они хотят сойти с ума? Они же почти еще дети!

Наконец помещение склада было очищено, равно как и производственные цеха, где сияли металлом новенькие воздухоочистители, выходящие на крышу, а под их решетчатыми воздухозаборниками висели в рамочках сертификаты от фирмы-производителя, и Майкл, посоветовавшись с Роблесом, решил, что пора идти и сказать полковнику Сэдлеру, что последние упаковки «нутрипона» вывезены на парковку. Роблесу не терпелось сделать это, но Майкл получал своеобразное удовольствие, все оттягивая и оттягивая момент принятия окончательного решения.

С учетом того, что говорил накануне Фриц, Майкл понял, что одной из причин, по которой Роблес не вызывал у него особой симпатии, было то, что венесуэлец не расставался со своим автоматом.

– Да, вы не торопились, – недовольно произнес Сэдлер. – Я думал, мы закончим еще до ланча.

Прошлым вечером он говорил, что надеется на перевод в Гондурас.

Вдали, серой массой под серым небом, столпились репортеры с камерами, готовые запечатлеть уничтожение маниоки как доказательство добрых намерений американцев в отношении всего остального мира.

– Но, может, тогда сперва пойдем пожуем? – нервно предложил полковник. – Сержант!

Явился Татум, детина, всегда державшийся холодно по отношению к Майклу.

– Сержант, объявляю перерыв на ланч; и предупредите людей с пожарными шлангами, чтобы они были готовы без десяти… Какого черта?

Они одновременно повернулись и увидели то, о чем все утро думал и чего ожидал Майкл. Молодые люди, явившиеся за «нутрипоном», вероятно, наблюдали за происходящим на ферме с искусством и терпением опытных партизан. Теперь же, поняв, что интересующий их продукт полностью вынесен за пределы склада, они поднялись и двинулись в сторону сетчатого забора, окружавшего ферму со стороны холмов. Похожи они были на средневековую армию. Сколько их было? Две сотни? Три? На многих были мотоциклетные шлемы и горные ботинки. В руках же они несли щиты, на которых, словно рыцарские гербы, красовались трейнитские символы – черепа и кости.

– Убрать оттуда этих идиотов! – прорычал полковник. – Принести мне мегафон! Сержант! Ланч отменяется! Скажите этим идиотам, что, если они не уберутся в течение пяти минут…

– Полковник! – вмешался Майкл. – Вы не имеете права!

– Не имею права на что? – резко повернулся к нему Сэдлер. – Вы что, майор, собираетесь отдавать мне приказы?

Майкл сглотнул.

– Вы не можете жечь «нутрипон», пока здесь эта молодежь! Это рискованно!

– Я ничем не рискую! – сказал Сэдлер. – Не такая уж и потеря для страны. Половина из них – мошенники, а остальные наверняка скрываются от призыва. Но это – их проблема. Спасибо, сержант!

Взяв из рук Татума мегафон, он прокричал в него:

– Эй вы, там! Даю вам пять минут…

И пошел ближе к стене.

Поодаль, увидев, что все пошло не по сценарию, репортеры вскочили, торопливо расчехляя камеры и микрофоны. Впереди всех спускалась с холма высокая черная фигура, сопровождаемая светловолосой девушкой. В руках у фигуры что-то поблескивало. Нож? Нет, кусачки для проволоки.

Сэдлер закончил вещать и повернулся, глядя на часы.

– Сначала окатим их из шлангов, сержант! – сказал он. – Чтобы этот вонючий ирландец…

И тут он осознал, что Майк, не отходивший от него ни на шаг, стоит рядом. Полковник вспыхнул и громко спросил, глядя на Майка:

– Полагаю, вы одобряете мой план! В любом случае большинству из наших гостей душ не помешает.

– Может быть, там, где они живут, душ принимать небезопасно! – сказал Майкл. После вчерашней встречи с Фрицем и его друзьями он плохо спал и у него кружилась голова.

– Что вы этим хотите сказать, черт побери?

Уголком глаза Майкл видел странную армию, спускающуюся по склону холма. По всему забору сержанты расставляли солдат для охраны фермы и раскатывали пожарные шланги, припасенные на тот случай, если при уничтожении «нутрипона» лазеры подожгут траву и кусты. На ферме, для нормального функционирования которой требовались большие объемы воды, было выкопано пять или шесть колодцев, и теперь около них, рядом с насосами, стояли и ждали приказа техники. Откуда-то из-за здания фермы с унылым стрекотом поднялся вертолет, из открытой двери которого свешивался человек с кинокамерой. На борту вертолета виднелись буквы «Эй-би-эс».

– Позвольте мне поговорить с этими людьми, полковник! – сказал Майкл. – Вчера вечером я случайно встретился с ними. Мне кажется, я смогу уладить эту…

Первая волна молодежи достигла забора. Крики сержантов их не остановили. И тут один из солдат, нервно наблюдавших за происходящим, крикнул:

– У этого ублюдка пушка!

– Примкнуть штыки! – приказал полковник через мегафон. – Не подпускать их к забору.

По всему периметру забора раздались металлические щелчки, и забор ощетинился шипами штыков, нацеленных в живот тем, кто стоял по ту сторону проволоки.

– Полковник! – почти крикнул Майкл, хватая того за рукав. – У меня есть идея!

И тут же раздался крик со стороны сгрудившихся репортеров. Это кричал капитан Вассерман:

– Полковник! Полковник Сэдлер! Сюда!

– Идите к черту! – бросил Сэдлер Майклу и пошел на зов.

Ну что ж, хорошо! Майкл глубоко вздохнул и пошел к забору, обходя кучу упаковок «нутрипона». В центре она была футов двадцать в высоту на тридцать в ширину, но по краям некоторые коробки разорвались, и их содержимое вывалилось на бетон.