Страница 58 из 59
Обняв своих давних подружек, с которыми она добрых триста лет работала в одной лаборатории, Джейн потащила их к вызолоченному подиуму, на котором стоял мнемонический архив Тарат Зурбин. Не обращая внимания на то, что вокруг него стояло каре, составленное из целого взвода космодесантников, облачённых в тяжелые боескафандры, она присела прямо на подиум и с заговорщицким видом зашептала:
– Понимаете, девчонки, эта штуковина не видела меня очень долго и поэтому мне нужно какое-то время побыть рядом с ней. Нет, мнемонический архив, разумеется, узнает меня в любом случае, ведь он умеет читать мысли ничуть не хуже любого телепата, но я за восемьдесят с лишним тысяч лет успела накрошить столько всяких негодяев, что он, наверняка, теперь захочет перечислить вам все мои рабочие имена. Кстати, девчонки, почему никто так и не удосужился пригласить сюда моих земных родителей и бабулю?
Хуанита, которая в далёком прошлом общалась с Лилеей Тарфо куда больше, чем Вирати, смотрела на свою подругу с изумлением и восторгом. Она, явно, никак не ожидала, что та, кого называли Тарат Зурбин, окажется такой весёлой, живой и непосредственной девушкой. Порывисто обняв и поцеловав её, она радостно воскликнула:
– Лила, ты совершенно не изменилась!
– Ты тоже, Джейлин… – Ответила ей Джейн несколько дежурной фразой и затем ехидно поинтересовалась – А с чего это мне меняться? Тут нет никого, перед кем мне следовало бы показывать себя строгой начальницей, так зачем, спрашивается, я должна корчить из себя надменную дуру?
Зал быстро заполнялся людьми. В основном это были офицеры "Уригленны", руководители научных групп и административных отделов, но вместе с ними в зал входили и земляне. Громче всех себя проявила Натали Кутасова, которая прямо с порога радостно закричала на весь зал:
– Джейн, девочка моя!
Наконец, в зале приёмов собрались все, кто находился в этот момент на борту корабля. Всего чуть более полутора тысяч человек, одетых в парадные мундиры и свои самые нарядные костюмы и платья. Они встали вокруг подиума, поставленного в самом центе зала и Джейн с радостной улыбкой взошла на него. Космодесантники к этому времени уже сошли с подиума и потому всем была хорошо видна шестигранная призма из синего металла, увенчанная пурпурной полусферой метрового диаметра, – мнемонический архив.
Тарат Зурбин, приветствуя собравшихся своим жезлом, пару раз обошла вокруг мнемонического архива и, внезапно, легонько ударила ладонью по термалоровой сфере, отчего тотчас послышался мелодичный перезвон, словно под куполом зала зазвонили серебрянные колокольчики. Недовольно поморщившись, она сняла с головы диадему и возложила её на сферу, что снова вызвало мелодичные звуки, на этот раз уже более громкие и куда больше похожие на музыкальное произведение. Все в зале замерли в предчувствии какого-то чуда.
Все, кроме московского мента Василия Седых и его американского коллеги Майка Коллинза. Да, и одеты оба были, в отличии от остальных, весьма своеобразно, один в простенький мундир мышиного, а другой в мундир черного цвета. Оба этих здоровенных молодых парня вышли из толпы на несколько метров вперёд и встали на одно колено, приложив одну ладонь с растопыренными пальцами к другой и показывая таким образом свою прямую принадлежность к всемирному братству сыска. Джейн одарила их радостной улыбкой и решительным движением вставила в верхнюю панель призмы свой жезл.
Вот тут-то и началось самое настоящее светопреставление. Казалось сам воздух завибрировал по напором лучей света и звуков, несущихся изнутри мнемонического архива. В потолок ударил плотный столб какого-то совершенно невообразимого и удивительного золотисто-радужного живого огня. Он рухнул вниз и залил весь зал невероятно красивыми радужными сполохами. Это было похоже на северное сияние, но только куда более яркое, мощное и живое. Радуга Тифлиды окутала собой каждого человека, находящегося в зале, но особенно ярко она светилась вокруг Тарат Зурбин, Майка и Васьки Седых, словно подчёркивая их духовное единство.
Буйство красок не ослабевало, а только усиливалось вслед за нарастающими музыкальными аккордами и Тарат Зурбин запела на тайри древнюю песнь своего цеха профессиональных сыскарей, которая, на самом деле, была известна каждому интари, как "Ода Радуги Тифлиды". Все те люди, которые были когда-то интари, немедленно стали подпевать ей, а вместе с ними запели московский мент и американский коп.
Как только музыка смолкла и Тарат Зурбин перестала петь, над мнемоническим архивом появилось большое, в два человеческих роста, изображение красавицы-интары с бирюзовой кожей и изумрудными волосами, стоявшей во весь рост в своём серебристом платье-броне, и мнемонический архив громко и гортанно провозгласил на прекрасном английском голосом Элвиса, так знакомым всем присутствующим:
– Семьсот восемьдесят пятая пожизненная Тарат Зурбин Лилея Тарфо, осененная Радугой Тифлиды в год двадцать две тысячи девятьсот девяносто третий Звёздной Эры Интайра. Рабочее имя Лилея Тарфо. – Объемное изображение трижды обернулось вокруг своей оси, дрогнуло и тотчас видоизменилось, превратившись в изображение коренастой и весьма неказистой девушки, закутанной в шкуры, со спутанными волосами и горящими, словно угли, глазами и снова послышался мощный баритон Сэйрада Ринзи, некогда запрограммировавшего эту умную машину вместе с отцами-основателями Тарат Зурбин – Семьсот восемьдесят пятая пожизненная Тарат Зурбин в ином облике и с рабочим именем Раахш.
В следующие почти полтора часа мнемонический архив Тарат Зурбин показал собравшимся все ипостаси Тарат Зурбин на планете Земля и назвал все её имена, закончив тем, которое дал ей при рождении Майк Коллинз. Пожалуй, если бы не Радуга Тифлиды, которая всё это время заливала зал приёмов, то это могло бы надоесть всем намного быстрее, а так люди лишь облегченно вздохнули, когда церемония была завершена. Джейн, стоявшая всё это время неподвижно, быстро подошла к краю подиума, спрыгнула с него прямо в руки Элвиса и только после этого попала в объятья своих родителей и бабушки Роситы. Рядом с ними крутился, с горящими от восторга глазами, Василий Седых.
Все бросились к Джейн с приветствиями и поздравлениями и если бы не Эд Бартон, который пачками выдворял народ из зала, то из этого получилась бы настоящая куча-мала. Он быстро восстановил порядок и, вытащив за шиворот упирающегося мента, покинул зал последним. Элвис с невозмутимым видом стоял неподалёку от Джейн и наблюдал за тем, как его жена со слезами на глазах целует и обнимает, можно сказать, саму себя. К Майклу, отцу той самой Джейн, которая вернулась к нему сквозь тысячелетия, он относился с куда большим пиететом, нежели к Изабелле и Росите.
Галактика "Млечный Путь", межзвёздное пространство, борт космического корабля "Уригленна" двигающегося в направлении звёздной системы Солнце.
Галактические координаты: