Страница 12 из 16
28 ноября Н.Н. Юденич счел необходимым передать командование Северо-Западной армией генералу Петру Владимировичу Глазенапу, который 1 декабря отдал свой первый и последний приказ по армии. Несмотря на заверения в нем, что он, Глазенап, «… крепко взял в свои руки дело и его не выпустит», уже через несколько дней генерал переехал в Ревель, куда еще в конце ноября перебрался его предшественник. Потрепанная в боях армия отступила на территорию Эстонии. 3 декабря 1919 г. на заседании Северо-Западного правительства Юденич расписался в том, что дело его вооруженных сил – безнадежно. 22 января 1920 г. был издан приказ о полной ликвидации Северо-Западной армии[175].
Несмотря на то что «победителей не судят», решение Л.Д. Троцкого, воспринятое значительной частью старых большевиков как жест отчаяния, осложнило положение «вождя Красной армии» в момент, когда ему требовалось продемонстрировать железную волю. О том, как кадровое решение В.И. Ленина в отношении «двух выдающихся вождей» пролетарской революции воспринималось советской элитой, дают представления воспоминания Г.А. Соломона: если бы около Л.Д. Троцкого не было И.В. Сталина, «человека, хотя и не хватающего звезд с неба»[176], но, «по отзывам всех, лично знающих его, до самозабвения решительного и отважного»[177], Л.Д. Троцкий «давно дал бы тягу (это явное преувеличение. – С.В.) […] Сталин держит его в руках (в действительности – в тонусе. – С.В.) и, в сущности, все дело защиты Советской России ведет он, не выступая на первый план и предоставляя Троцкому все внешние аксессуары власти главнокомандующего. А [председатель РВСР] говорит зажигательные речи, отдает крикливые приказы, продиктованные ему Сталиным (явный перебор. – С.В.), и воображает себя Наполеоном»[178]. В последнем сложно усомниться – именно так воспринимался старыми большевиками Л.Д. Троцкий. Поводов для сплетен и выражения неудовольствия у старых членов РСДРП – РСДРП (большевиков) – РКП(б), державших председателя РВСР с предисловием, только прибавилось.
Вслед за старым партийцем Г.А. Соломоном едва ли покривил душой историк Н.А. Корнатовский, когда написал в 1929 г.: «… несостоятельность плана внутренней обороны г. Петрограда, который следует, скорее, назвать планом не внутренней обороны, а планом постепенного оставления города в руках врага […] является, пожалуй, единственной отрицательной стороной общей деятельности военного руководства по внутренней обороне города»[179].
В 1927 г. И.В. Сталин охарактеризовал расстановку сил 1919–1920 гг. в военно-политических верхах следующим образом: «… Троцкий отзывался с фронта за его ошибки на фронтах Колчака и Деникина. Имеется ряд документов, и это известно всей партии, что Сталина перебрасывал ЦК с фронта на фронт в продолжение трех лет, на юг и восток, на север и запад, когда на фронтах становилось туго. Я хорошо помню, как в 1920 г. требовал от меня ЦК переезда из Харькова в Ростов, где у нас дело обстояло плохо, и когда я настойчиво просил ЦК отменить это решение, указывая на то, что мне пора вернуться в свои наркоматы (в РКИ и в Наркомнац), что в Ростов должен поехать Троцкий, а не я, что мне надоело чистить “чужие конюшни”. Я помню так же хорошо, как в том же 1920 г. ЦК требовал от меня поездки на польский фронт в момент, когда поляки занимали Киев и Ровно, и несмотря на это, даже после освобождения Киева и Ровно ЦК заставил меня остаться на фронте… в самых важных случаях Гражданской войны, когда дело шло об основных врагах (о Деникине и Колчаке), основные вопросы решались у нас без Троцкого, против Троцкого»[180].
В том же ключе высказался в 1929 г. и К.Е. Ворошилов: «В период 1918–1920 гг. т. Сталин являлся, пожалуй, единственным человеком, которого Центральный Комитет бросал с одного боевого фронта на другой, выбирая наиболее опасные, наиболее страшные для революции места. Там, где было относительно спокойно и благополучно, где мы имели успехи, – там не было видно Сталина. Но там, где в силу целого ряда причин трещали красные армии, где контрреволюционные силы, развивая свои успехи, грозили самому существованию советской власти, где смятение и паника могли в любую минуту превратиться в беспомощность, катастрофу, – там появлялся товарищ Сталин. Он […] организовывал, он брал в свои твердые руки руководство, он ломал, был беспощаден – и создавал перелом, оздоровлял обстановку. Сам товарищ Сталин писал об этом в одном из писем в ЦК в 1919 г., говоря, что его “превращают в специалиста по чистке конюшен военного ведомства”»[181].
Разница в датировке заявления о чистке конюшен у самого И.В. Сталина и у К.Е. Ворошилова свидетельствует о том, что заявление это вполне укладывалось во внутрипартийный контекст как 1919‐го, так и 1920‐го гг., однако на документах, видимо, основывался все же К.Е. Ворошилов: генсек никогда не утруждал себя проверкой конкретных мелких фактов, считая таковую нецелесообразной тратой времени. В РГАСПИ отложился сталинский автограф – письмо из Реввоенсовета Западного фронта «…
В ЦК партии
Крестинскому
ЦК
перемены
временной
В 1919 г. Зиновьев имел прекрасную возможность поработать как со Сталиным, так и с Троцким. Судя по событиям более позднего времени, с первым отношения сложились лучше, чем со вторым. Не последним фактором можно признать и близость Сталина и Зиновьева к Ильичу. Они прекрасно сплотились вокруг Ленина для оказания противодействия Троцкому – на финальном этапе Профсоюзной дискуссии, поставившем РКП(б) перед угрозой раскола. Близость эта, что было предопределено всей историей «товарищества революционных вождей», явила себя во всей «красе» во времена «позднего Ленина».
Ослабевший вождь, практически прикованный к постели, написал и надиктовал в конце 1922 г. – начале 1923 г. свои последние работы, целью которых было торпедирование Политбюро, в котором Ленин был всегда лишь «первым среди равных», и Секретариата ЦК (руководителем последнего в ноябре 1921 г. – апреле 1922 г. стал Сталин, вначале формально, а затем и фактически – как напишет позднее Ленин, «сделавшись генсеком») и возвращение всей полноты власти Совету народных комиссаров, в коем Ленин был безоговорочным лидером. 4 января 1923 г. Ильич продиктовал «характеристики» товарищей по руководству РКП(б), с помощью которых он, согласно позднейшему признанию Сталина, всех своих наследничков «поссорил». Правда, единственным оргвыводом, который вождь предложил прямо, было снятие Сталина с поста генсека. Ильич всегда избирал «звено», потянув за которое можно было, по его словам, вытянуть всю «цепь».
175
Корнатовский Н.А. Указ. соч. С. 530–531, 534, 543.
176
Соломон Г. Указ. соч. С. 121.
177
Там же. С. 472.
178
Соломон Г. Указ. соч. С. 121. См. также: Там же. С. 214, 227.
179
Корнатовский Н.А. Указ. соч. С. 357.
180
Стенограммы заседаний Политбюро ЦК РКП(б) – ВКП(б). Т. 2. М., 2007. С. 593.
181
См. Ворошилов К.Е. Сталин и Красная Армия…
182
РГАСПИ. Ф. 2. Оп. 1. Д. 24241. Л. 1.
183
Там же. 1 об.
184
Там же. Л. 1 об.