Страница 9 из 35
После чего, на меня надевают тоненькие одноразовые бикини и несколько часов подряд, делают мне лазерную эпиляцию всего тела. Затем втирают в кожу всякими ароматные масла и крема, делают маникюр, педикюр и всё это под строгим проницательным взглядом моего охранника. Рассмотрел видимо каждую мелочь…урод!
А дальше надевают какое-то странное кожаное бельё с вырезами между ног и на груди и ближе к вечеру, наконец-то кормят меня, оставляя одну. Ненадолго, конечно!
И пока я сама, быстро иду в уборную, делая свои дела, а затем, отыскиваю в шкафу рубашку Виктора и набрасываю на плечи. Успеваю застегнуть только несколько пуговиц, как в комнате появляется мой самый больший кошмар, для которого это всё готовилось!
Не сдамся! Пусть и не надеется, что получит всё без сопротивления!
Такой уверенный, мрачный, идёт ко мне как волк к добыче, разглядывая каждую мелочь, а потом смотрит на рубашку и недовольно поджимает губы.
— Кто разрешил?
— Я! — смело выпаливаю, и он дарит мне кривую ухмылку.
— Начнём игру? — довольно добавляет, а я отступаю назад, выискивая взглядом, что-то для защиты.
— Попробуй? — говорю, приближаясь к настольной лампе возле кровати.
— Восемьсот баксов, сучка! Разобьешь, я тебя ею накормлю! — угрожает.
— Если после того как я сожру лампу, меня это избавит от твоего присутствия, то я согласна, — говорю без единого сомнения в голосе, в одно мгновение разбивая лампу. После чего беру самый большой осколок дорогого китайского фарфора, из которого она была сделана и выставляю перед собой.
Виктор смеётся некоторое время, забавляясь моим поступком, а потом делает резкий выпад ко мне. Я отступаю назад, увеличивая расстояние между нами, но он продолжает смеяться, как умалишённый, пугая меня этим ещё сильней. Для этого человека нет ничего святого, он бездушный, холодный и черствый. И я никак не смогу смерится с тем, если он прикоснётся ко мне. Изнасилует!
Поэтому делаю то, что посчитала одним из самых правильных выходов для себя в тот момент — подставляя кусок острого фарфора к своей шее. Лишь тогда взгляд Виктора меняется. Больше нет забавных бесиков, только злость и мрачность от того, что всё пошло не как он хотел.
- Кишка тонка, — бросает он мне.
— Хочешь убедиться в этом? — говорю, сильнее прижимая осколок к горлу. Да так, что даже сделала небольшой разрез, и кровь тонкой струйкой потекла вниз по ключице.
Виктор стоит некоторое время в молчаливом ожидании, а потом опять начинает смеяться, да так жутко, что у меня даже холодок по телу пошёл.
— Думаешь, напугала? — говорит хрипло. — Да я завтра же, найду себе другую, а твоё тело закопают где-то в канаве, и никто никогда не узнает, что была такая вот себе девственная девушка девятнадцати лет, которая за всю свою жалкую жизнь, так и не успела ничего сделать!
— Мой отец посадит тебя, когда через год я не вернусь домой! — бросаю уверенно, и он опять начинает смеяться.
— Твой отец…этот пьнчуга, умер вчера от несчастного случая! — говорит он, и моё сердце как будто останавливается на некоторое время.
— Ты врёшь! — кричу.
— Никто не живёт долго, кто мешает мне. А я ведь говорил, что решил оставить тебя себе навсегда!
— Ублюдок!!! — рычу я, бросаясь на него.
Заношу руку над головой с желанием всадить этот осколок ему в глаз, но он отбрасывает меня в сторону как куклу, выбивая из руки эту небольшую защиту. Падаю на пол и получаю удар ногой в живот и больше не могу подвестись. Не из-за удара, нет! Из-за боли в груди, что моего отца убили, а я, действительно осталась одна, среди волков…
Плачу, скрутившись в клубочек на полу, в ногах этого животного и просто теряю смысл бороться, когда и так понятно, что шансов нет.
— Такая жалкая, — добивает меня Виктор, нависая надо мной. — Даже не встанет на такую, — добавляет. — Думаю, ещё одна ночь в клетке пойдёт тебе на пользу!
После чего зовёт своего охранника и приказывает отвести меня обратно в подвал….
Глава 10.
Не знаю, сколько было времени, но на улицу уже опустилась ночь. Меня заносят в прежнюю клетку, оставляют в углу, как вещь и уходят, правда, на этот раз, мне выделили ведро, поднос с кружкой воды и хлебом и небольшое тонкое покрывальце. Оставили всё это за решёткой клетки, чтобы могла дотянуться и ушли.
Приседаю на корточки, обхватываю себя руками и не могу сдержать слёз печали. Какой бы там не был мой отец, я любила его, ведь все имеют право на ошибку. Я видела вину, в его глазах и надеялась, что он ещё спасёт меня. Передумает. Вытянет из этого ада! А теперь….
— Динара! — слышу сквозь свою печаль, голос Демьяна, и поднимаю на него, заплаканный взгляд. Он стоит, возле вторых рассоединяющих нас решёток, яростно сжимая их в руках, от чего его мускулы на плечах ещё сильнее напрягались, делая из него нереально большого и пугающего. — Он тебя тронул?! — рычит.
- Нет. Но какое это имеет значение? Это только вопрос времени. Меня для этого здесь и держат, чтобы оплодотворить и…осуществлять грязные желания, этого ублюдка, — выплёвываю с ненавистью. А потом жалостливо, тихо добавляю: — Он убил единственного родного мне человека — моего отца и теперь я осталась одна… Понимаешь? У меня больше никого нет?! — кричу.
— Мне очень жаль… но ты не права! Ты не одна! У тебя есть я, — вдруг говорит Демьян.
— Ты такой же, как и я. Не сможешь, ничего сделать…, - грустно добавляю.
— Я могу многое…поверь. Бои для Виктора играют большую роль в жизни. Если я соглашусь на все его условия, взамен на то, чтобы тебя не трогали…
— Замолчи! — обрываю его. — Я не хочу, чтобы ты жертвовал собой, и пятилетним сопротивлением ради меня, позволяя наконец-то себя сломить!!! Он всё равно меня не отпустит! А если отпустит, то только убив…
— Иди ко мне, — зовёт он меня, а в его глазах ураган злости. Но я не боюсь, знаю, что этот ураган направлен не на меня. Подымаюсь на ноги, босые ноги и перелезаю между решётками. Прохожу только одну преграду и застываю, вновь обхватив себя руками.
— Нет, ко мне — это сюда, — говорит, указывая на свою сторону клетки.
Перебираюсь к нему без замедления, лишь только когда уже оказываюсь с его стороны, на секунду застываю, а потом мгновенно бросаюсь в его объятия и плачу, зарываясь носом в изгибе шеи и плеча. Словно знаю его не один год, словно он мне родной и дорогой… Хотя, наверное, это побочные действия того состояния, когда тебя начинают уничтожать. Твою душу, силу, личность! И как оказалось, для этого многого не понадобилось: одна ночь в подвале, удар в живот и в сердце!
А я думала что сильнее!
Демьян же, от моего неожиданного порыва, застывает на несколько секунд, напрягаясь всем телом, после чего, медленно кладёт одну руку мне на поясницу, вторую между лопатками, и осторожно прижимает к себе.
Стоим так некоторое время, пока полностью не заливаю слезами его плечо. И, казалось бы, плакать больше нечем, в душе пусто и мрак, но всё же, в объятиях этого мужчины, я чувствую себя лучше и действительно успокаиваюсь.
Лишь когда я немного затихаю, и перестою дрожать, Демьян слегка отстраняет меня от себя, и, глядя мне в глаза, твёрдо выговаривает:
— Я сделаю всё, чтобы вытянуть тебя отсюда! Я не позволю притронуться к тебе или причинить боль! — обещает он, и его уверенность в себе и этот взгляд, полон силы, лишь доказывали мне, что он не врёт. Так и будет!
Только вот каким путём? Начнёт рвать и метать в клетке как зверь? Начнёт более активней, крушить охрану и солдат? Или он имеет скрытые, сверхспособности…? Вряд ли!
— Ты не сможешь мне ни чем помочь Демьян, и это не относится к твоей силе! Ты просто не имеешь возможности, как и я! Пять лет, ты не мог выбраться и теперь ничего не поменялось! Мне очень жаль, но я прошу тебя, не делать глупостей!