Страница 41 из 51
- Успокойся, - шепчет он мне одними губами и вдруг подмигивает Калуге.
Не знаю, что это был за сигнал, но Вася бодро подрывается с места, хватает Лизу за руку и тянет в сторону сцены.
- Пошли, Зеленоглазка, вызовем огонь на себя, - как-то решительно выдыхает он и расправляет плечи.
И вот первый куплет. С невозмутимым лицом чуть вперед выступает Семен и начинает петь:
- Триста тысяччасов за спиною, триста тысяч планет надо мною…
У Троицкого глубокий баритон, который на удивление очень гармонично сочетается со словами и мотивом песни. Никогда не слышал, как он поет. Я думал, этот медведь только рычать умеет. Если честно, офигеваю и как-то удивленно поворачиваю голову в сторону Романовского. Макс выглядит не менее ошарашенным. Он несколько раз трясет головой, чтобы скинуть шок от открытия, что наш бро, оказывается, певец, и вставив два пальца в рот, громко и ободряюще свистит. Сема лишь усмехается и продолжает петь.
Раз такая приятная неожиданность нарисовалась, решаю, что возможно, Семен вытянет всю песню сам и, в случае чего, прикроет мою крошку от пьяного провала. Троицкий поет негромко, размеренно, с чувством и с охрененным настроением. Он с улыбкой смотрит на Калерию, а та улыбается в ответ и мягко танцует в такт музыке.
Вот он уже переходит на припев, и мое сердце из горла ухает в низ живота, выдавая там такие кульбиты, что того и гляди брюшину пробьет. Вижу, как перед сценой Калуга начинает Лизу кружить в танце. У них слажены все движения, словно они чувствуют каждый шаг, каждое следующее действие друг друга. Романовский уже со своего места подорвался. Свистом и криками наших выступающих поддерживает.
А я так перенервничал, что локти на колени опускаю и руки лодочкой у рта, чтобы крик отчаяния заглушить. Пальцами переносицу шлифую. Вспотел даже весь.
Вот Троицкий свою партию заканчивает и чуть вперед Калерия выступает. Она держит микрофон двумя руками и вся светится от восторга. Моя маленькая безешечка. Малышка моя. Убью любого, кто хоть что-то о ее пении плохого скажет. Кровавыми слезами умыться заставлю.
Сердце с моими внутренними органами уже всю камасутру попрактиковали. Давление, как впредсмертной агонии. И вот второй куплет.
- Что-то главное вышло из моды, - поет моя крошка, а моя челюсть начинает падать на пол. - А мы согласно законам природы…
Челюсть падает не только у меня, а и у Макса рядом стоящего и у Семена на сцене. Калерия поет просто круто. Профессионально. Попадая в каждую ноту. Ее голос сильный, мелодичный,насыщенный, с легкой хрипотцой и еле заметным акцентом, от которых кровь по моим венам бежит горячими потоками, плавя внутренности.
Смотрю на все, что происходит на сцене, и с облегчением смеюсь. Лера поет, Костя с Натой подпевают и даже пританцовывают, как настоящие бэк-вокалисты. Они даже танец как-то слажено исполняют, словно только этим всю жизнь и занимались. Калуга с до безобразия довольным лицом вращает Лизу, которая от счастья тоже смеется.
Народ беснуется. Наши певцы припев уже вместе поют, а мы с Максом и свистим, и орем, и в ладоши хлопаем, словно не в караоке находимся, а на футбольном матче.
- Самый лучший день заходил вчера, - поет четверка на сцене, а им весь зал подпевает стоя.
Я думал, что это будет провал, после которого мне придется носы разбивать, а тут целый номер с песнями, танцами и аплодисментами.
Музыка стихает, а четверка на сцене и обнимается, и целуется, а я впервые не ревность испытываю, а необыкновенное чувство эйфории. Думаю, что и остальные в таком же состоянии пребывают.
После многочисленных поклонов, все возвращаются за стол, где мы с Романовским уже шампанское открываем.
Лера сразу ко мне подлетает и довольная, как сто китайцев, шепчет:
- Тебе понравилось наше исполнение?
- Малыш, я в шоке, - обнимаю ее крепко-крепко и целую в щеку.
- Почему? Ты думал, я не умею петь и опозорюсь, - она смотрит на меня лукаво, и я решаю тоже над ней пошутить.
- Я если честно, за Семена большепереживал. Не хотел, чтобы он облажался. Все-таки друганы мы, - вру с невозмутимым лицом.
- Ну да, конечно, - тянет Романовский, - то-то ты все ногти сгрыз в переживаниях о нем.
Сема ржет как конь и приобнимает меня за плечи.
- Тоха, я польщен.
- Да ты сам-то, Романыч, жену в жертву принес ради певца нашего новоявленного,- не остаюсь в долгу перед Максом.
Романовский в ответ лишь улыбается, нежно прижимает жену к себе и целует.
- Что только не сделаешь ради лучшего друга, - подмигивает он мне.
После этого и язвить как-то сразу не хочется. Знаю, что друзья все это сделали, чтобы меня поддержать и не допустить катастрофы, которую я ждал.
- Лера, где ты так петь научилась? - вклинивается в наш разговор Калуга.
- Да я вроде бы всегда пела, - пожимает малышка плечами и пьет свой коктейль, в котором, к слову сказать, нет ни грамма алкоголя, уж я проследил.
- Подожди, - я слегка озадачен. - Но в отчете Дэна было написано, что ты не преуспела в музыкальной школе.
Про отчеты, которые у Давыдова заказывал, я давно уже покаялся. Лера в курсе. Так что она лишь задорно смеется и закатывает глаза.
- Бабушка с дедушкой отдали меня в школу классического вокала. Там я не преуспела.
- Почему? Ты же классно поешь.
- Потому что ябольше Лепса люблю, - простодушно отвечает малышка
Слышу смех Синициной и смотрю на нее с подозрением. Ничего, мы еще поквитаемся. Надо же, как всех накрутила. Даже Семен запел.
- Прости, братан, - слышу сбоку пьяный голос незнакомого мужика, - Можно попросить твою девчонку спеть «Я счастливый как никто»?
1 автор песни музыкант Лев Шапиро
Глава 32
Все же мой план удался.
Слава Богу все живы!
© Антон Яров
День рождения. Часть 6.
Поворачиваюсь на голос с полным ощущением, что план спасти сегодня человечество от Калерии, претерпевает изменения. Не знаю, как там насчет человечества, но этого храброго и явно недальновидного уже почти покойника спасти сегодня точно не удастся.
- Я так похож на стол заказов? - с иронией в голосе цежу сквозь зубы и недобро так улыбаюсь.
Мужик быстро считывает мой настрой и делает шаг назад.
- Прости, братан, никого не хотел обидеть. У меня сегодня сын родился, а твоя девчонка так душевно поет Лепса… Вот я и подумал… Прости, если обидел. Я ведь ничего такого…
Он еще что-то бормочет, а я лишь сильнее сжимаю челюсть и продавливаю взглядом так, что бедолага вконец сдувается. Но после Лепса к нам неожиданно присоединяетсяНельсон, мать его, Мандела и, ожидаемо, сразу же бросается бороться за права ущемленных и обездоленных.
- Сын? Как здорово! Я вас поздравляю. Как назвали? Сколько весит? А рост какой? - со скоростью пуль, выпущенных из автомата Калашникова, частит Лера.
- Малыш… - пытаюсь остановить этот поток сознания, но тело, которому были заданы все эти вопросы, встрепенулось и подало голос.
- Антоном.Три семьсот. Пятьдесят один сантиметр, - отчитывается счастливый папаша.
- Антоном?! - радостно кричит Калерия и хлопает в ладоши. - Мое любимое имя.
- Лера, нет! - выразительно смотрю на малышку, но та лишь шире мне улыбается.
- Давид, одна песня и все, - уговаривает она меня.
Мужик рядом встрепенулся, заулыбался, словно ему была дарована вторая жизнь, и бросился жать мне руку.
- Давид, братан, очень приятно. Владимир, - он еще и обниматься ко мне лезет, но я лишь раздраженно его отпихиваю.
- Твою же мать, Лера, - выдыхаю жалобно .
Все еще пытаюсь повлиять на ситуацию, но знаю лишь одно. Если я Давид, то хрен мою крошку кто сейчас остановит. Она топает за микрофоном, заказывает музыку и садится за столик в компанию из семи мужиков.