Страница 11 из 51
Когда я услышал непристойный свист и вольные эпитеты, произнесенные якобы тихо, под нос, во мне проснулся ревнивец. Обведя всех грозным взглядом, я рявкнул:
- Лера, вы можете пройти на мое место, а я пересяду за общий стол, чтобы всем было меня как следует видно.
Девушка вздрогнула, но послушно сделала то, что я велел. Давно начал замечать, что она теряется, когда при ней кто-то грубит или ведет себя агрессивно. Она впадает в ступор, совершенно не умея себя защитить. Над этим тоже стоит подумать.
Коллектив знает, что я не люблю повторять дважды. Поэтому, когда пересаживаюсь со своего места за общий стол, все восемь голов послушно поворачиваются в мою сторону. Ну, или почти восемь. Самый молодой из восьмерки архитекторов - Вячеслав Смородинов, безусловно, талантливый парень, но он только еще набирал очки в компании. Возможно, в силу своего возраста или неопытности, но парень решил пренебречь предупреждением прозвучавшим в моем голосе и с открытым ртом уставился на мою девочку. Этого стерпеть я не мог.
- Смородинов, что-то не так с моим ассистентом, раз ты уставился на нее с открытым ртом? — тихо цежу слова, прожигая своим взглядом в нем дыру.
Парень несколько раз недоуменно моргает, но, видимо, еще не до конца осознав весь масштаб своего промаха, отвечает:
- Волосы очень красиво лежат.
Он начинает неуклюже показывать на себе положение волос Калерии, отчего я зверею еще сильнее. Остальные сотрудники, очевидно, понимают, что парень вступил на опасную территорию, и начинают тихонько посылать ему сигналы бедствия. Калерия сидит вся красная и нервно сжимает шариковую ручку в руках, явно мечтая меня ею прикончить.
Приподнимаюсь на стуле, упираюсь руками в столешницу и выговариваю каждое слово отдельно, добивая свою жертву взглядом:
- Что-то еще? Или мы можем начать наше совещание?
В кабинете гробовая тишина. Все уставились в свои проекты, боясь сделать лишнее движение. Калерия вся сжалась, того и гляди, сейчас расплачется. Парень побледнел, видимо, все же до него начало доходить, что он ляпнул лишнего, и дрожащим голосом, он наконец, изрекает:
- Нет. Больше ничего.
- Прекрасно, — сажусь в кресло, выдыхаю и добавляю, — кто начнет?
Совещание длится около часа, но за это время никто не посмел повернуть голову в сторону Калерии. Вот и чудненько. Именно так пещерные люди устанавливали границы и помечали свою территорию.
Когда все изменения обсуждены и внесены, мужчины дружно поднимаются со своих мест и, пожав мне руку, выходят из кабинета. Никто не смотрит на Калерию, лишь тихонько кивают в ее сторону и говорят «всего доброго».
Мы остаемся один на один, и я уже знаю, что меня ждет расплата за неподобающее поведение. Через пару секунд малышка вскакивает с кресла и как фурия набрасывается на меня с обвинениями.
- Как ты посмел вести себя как неандерталец? - кричит она. — Да эти люди больше не заговорят со мной никогда, и все из-за тебя.
- Именно этого я и добивался, — бурчу, упрямо не желая признавать, что не прав.
Ее глаза горят как два сапфира, наполненные непролитыми слезами.
- Знаешь, когда мне Анатолий Федорович предложил стажировку в этой компании, я была очень счастлива. Но теперь мечтаю лишь о том, чтобы больше никогда тебя не видеть, — кричит она во все легкие.
- Черта с два, милая, — ору в ответ, взбешенный ее словами. — Каждый человек в этой компании будет знать, что ты принадлежишь мне, и не будет пускать слюни в твою сторону.
- Ничего я тебе не принадлежу и никогда не принадлежала. Ты больной маньяк. Оставь меня в покое! — кричит Лера и топает ногой.
- Это мы еще посмотрим.
Видимо, я сказал это настолько зловеще, что она тут же бросилась к дверям. Когда я схватил ее уже у выхода, Калерия резко развернулась и со всей силы ударила мне ладошкой по лицу. У малышки оказался на удивление тяжелый удар, и у меня начало звенеть в ухе. Прижав к себе ее сопротивляющееся тело, получаю ногой по коленке и лишь чудом не пропускаю удар в пах. За дверью слышится шум, стук и голос секретарши.
- Я занят! Не беспокоить! — рявкаю на дверь, обхватываю Калерию обеими руками поперек тела так, чтобы она не могла сопротивляться и несу к своему столу.
Она, блин, напросилась. Шмякаю ее задницей на стол, задираю юбку на бедра и встаю между ног, прижимая к себе. О да! Давно я мечтал здесь оказаться. Калерия возмущенно кричит, но я зарываюсь рукой в ее волосы и поднимаю голову к себе. Когда я прижимаюсь к ее губам, она выпускает зубы.
- Лера, мне больно, — шиплю предупреждающе, сжимая ее волосы в кулак, болезненно натягивая кожу на голове.
- Мне тоже, — всхлипывает она, и две слезинки стекают из ее глаз.
Пелена гнева начинает отступать, и до меня доходит, что я действительно веду себя как маньяк. Отпускаю волосы и, взяв ее лицо в ладони, большими пальцами вытираю слезы. Смотрю в эти необыкновенные синие глаза и понимаю, что и сам попал. Что нет пути назад. Не успокоюсь, пока она не будет принадлежать мне одному.
- Ты права, я больной, — шепчу скорей себе, нежели ей. — Только заболел я тобой, Лера.
Это признание вырывается само, но я не жалею. Ждать и догонять - это не про меня. Для меня не существует слова «нет». Не в этом случае, когда я точно знаю, что она хочет меня так же, как и я ее. Не вижу смысла ждать, когда все и так очевидно. Калерия моя, это лишь вопрос времени! Время, которое я не готов упускать.
Когда я снова наклоняю голову, чтобы прижаться к ее губам, она не сопротивляется, а встречает меня на полпути. Стон радости слетает с моих губ, и я целую ее уже по-настоящему. Языком открываю пухлые губы, исследую ее манящие глубины. Она несмело отвечает и касается своим языком моего. Пар валит из ушей. Она везде такая маленькая, такая идеально подходящая мне. Просовываю руки под юбку, сжимаю ее попку и, приподняв от стола, прижимаюсь пахом к ее промежности. Девушка стонет, и у меня совсем сносит крышу. Начинаю стаскивать с ее трусики, но вдруг встречаю сопротивление. Маленькие пальчики ложатся на мои ладони и выпускают ногти, пытаясь удержать белье на месте. Начинаю злиться и, убрав руки с восхитительного зада, сжимаю грудь и быстро расстегиваю блузку. Калерия пытается запахнуть блузку на груди, мешая моему доступу к плоти.
- Лера, не надо, — из последних сил хриплю, пытаясь оторвать ее пальцы от ткани.
- Антон, — целую ее шею, наклоняясь к груди. — Антон, — этот жалобный всхлип звучит в моих ушах, и я трясу головой, чтобы прогнать его.
Распахиваю блузку и не отрываясь смотрю на грудь в кружевном бюстгальтере. Помню, насколько она идеальна, и руки сами тянутся к ткани, чтобы убедиться в этом еще раз. Калерия больше не предпринимает попыток остановить меня, но и не отвечает на ласку. Отрываю ошалевший от желания взгляд от груди, чтобы снова поцеловать ее, и вижу на лице девушки панику. Несколько раз встряхиваю головой и понимаю, что ничего не понимаю. Вдохнув и выдохнув несколько раз, из последних сил пытаюсь сфокусировать взгляд на ее лице.
Калерия грустно улыбается, кладет ладошку мне на щеку и жалобно шепчет:
- Не так.
«Что? О чем она? Господи, верни мне способность мыслить!», - молю про себя. А она снова шепчет:
- Не здесь и не так.
Уф! На меня словно ушат холодной воды выливают. Только сейчас до меня начинает доходить, что я чуть не превратил первое занятие сексом для девушки в перепихон на рабочем столе. Отшатываюсь от нее и сиплю:
- Точно!
Но когда отодвигаюсь, Калерия сидит на столе, восхитительно растрепанной, с задранной юбкой и соблазнительно раздвинутыми ногами. О черт! Тыкаю в нее пальцем и жалобно шепчу:
- Малышка, ты бы прикрылась.
Она вскакивает со стола как ужаленная и начинает судорожно приводить себя в порядок. С тоской наблюдаю, как она застегивает блузку, одергивает юбку, лишая меня возможности лицезреть ее красивые ножки, поправляет волосы. Калерия не смотрит на меня, и это начинает беспокоить. Когда она заканчивает поправлять одежду, то встает словно провинившаяся школьница, низко опустив голову. Напоминаю себе, что ей всего двадцать три и она неопытная девственница, которую чуть не соблазнил начальник прямо в своем кабинете. Со стороны звучит пошло, но мне наплевать. Мы взрослые, свободные люди и ничего дурного не делаем. Решаю, что должен объяснить это девушке и подхожу к ней.