Божественный яд

Прочная корка текла и меняла форму. Вот фигура Кутума словно начала двоиться перед глазами. Вот вторая, эфемерная, льдисто прозрачная, начала менять очертания — сузились плечи, раздались бёдра, оформилась грудь…

— А как тебе… новые роли… твоих подруг… в человеческой вере? — продолжил Маран отрывисто, чтобы не сбиться с дыхания. — Мужчины… и их жёны.

Ответил ему новый невнятный вой и яростный град ударов. Но стало легче: движения отражения опережали удары. На долю мгновения, но этого хватило.

Несколько обманных движений, резкое увеличение дистанции, бросок!

Слева-снизу, удар оказался удачным, нож вошёл под правую ключицу. Кутум зашипел от боли и отпрянул, его нож звякнул о камень. А женская фигура метнулась вперёд, снова смазываясь и меняя очертания. И вот на Марана уже наседает, пытаясь зацепить когтистой лапой, дракон с длинным змеиным телом.

Несколько секунд они обменивались ударами и уклонялись от выпадов соперника. Нож Марана был совсем не предназначен для того, чтобы принимать удары, и он не стал бы рисковать, даже если бы знал, что зелье на лезвии поможет. А Любовь, кажется, тоже опасалась подставлять под удар лапы.

Потом к двоим присоединился третий — Кутум напал, держа нож в левой, которой владел очень плохо. Да и кровопотеря сказывалась, так что боец из него вышел плохой, но и такая помощь была его хозяйке кстати. Он отвлекал часть внимания и помогал теснить Марана к карде.

Кутум продолжал сопротивляться воздействию, сейчас — успешнее. Не раз и не два он откровенно подставлялся под удар, но воспользоваться этим приглашением Маран так и не рискнул: он по-прежнему сомневался.

Бросок — уклон, удар — шаг, взмах — тело изгибается, уходя от столкновения… Это больше походило на танец, чем на бой. Бесшумно, молча — Маран сосредоточился и экономил дыхание, а Любовь была настолько разъярена, что лишь иногда гневно взрыкивала.

Выпад!

Нож вонзился в грудь дракона… и прошёл её насквозь.

— Попался! — ликующее прошипел дракон.

Маран ощутил, как его со всех сторон сдавливают тугие кольца. Невидимые обычному взгляду, нереальные, но сковавшая тело тяжесть была настоящей. Он упал. Сначала на колено, потом, через мгновение, не в силах остановить неизбежно, завалился на бок, в карду.

В глазах потемнело, сердце бешено заколотилось в горле. Он постарался сосредоточиться на дыхании и унять частящий пульс, но это не получалось. Каждый вдох давался с трудом, воздух словно был разрежен. Не хватало сил двинуть и пальцем, тело не слушалось.

За этим она тащила его в карду? Это готовила?..

— Ничтожество! — не смолчала Любовь. — Ты уничтожил всё, что у меня было. Но сейчас я убью тебя и верну свою власть! Ты станешь первой жертвой во имя моё, первой, с которой начнётся моё возрождение! Самонадеянный кусок мяса, как вы все…

Маран почти не слушал и ничего не видел за тёмно-красной пеленой перед глазами. Медленный глубокий вдох — медленный глубокий выдох. Призрачные кольца душили, и он понимал, что делает противник: ещё немного, и сердце не выдержит. Или не сердце, а какие-то из сосудов, неважно. Ресурсы у этой твари были ограничены, но даже ими она вполне могла справиться.

— Ты отнял у меня сестёр. Ты, жалкий раб! Ты никогда никого не любил и никому не был нужен, ты не знаешь, что такое любовь, как ты мог победить меня?! — шипел дракон, сжимая невидимыми когтями сердце.

— Маран! — звонкий женский голос вспорол висящее в воздухе напряжение.

Идана промчалась через храм, и слабый цокот босой механической ноги метрономом стучал в ушах. Маран попытался дёрнуться, предупредить, потому что видеть духа девушка не могла, но не сумел. А Ида не обратила внимания на лежащего немного в стороне Кутума, почти упала на колени рядом с Мараном. Ρуки её прошли сквозь призрачное драконье тело… И Любовь вдруг отпрянула с яростным шипением.

Ощущение было такое, словно с него стащили каменную плиту. Руки Иды были восхитительно прохладными. Одна ладонь коснулась горящей щеки, вторая — обхватила за плечи, пытаясь помочь ему сесть.

— Защитник!.. Маран, что происходит?

— Ида, беги, — с трудом прохрипел он, но подняться не сумел даже с посторонней помощью — здесь, в карде, тело его не слушалось. Подготовилась, тварь…

А дракон за эти мгновения еще больше раздулся, его призрачное тело заполнило карду почти целиком. Идана не могла его видеть, но зябко поёжилась — холодом пробрало по спине, повеяло непонятной жутью.

— Что?.. — пробормотала она.

— Тебе ли говорить о любви, тварь?.. — послышался тихий голос Кутума. Тот сидел, сжимая в руке нож, выроненный Мараном.

Любовь дёрнулась к нему, но было уже слишком поздно: длинное тонкое лезвие вошло мужчине под рёбра, чуть ниже солнечного сплетения, туда, где заканчивался длинный дымчатый хвост дракона.

Кутум издал короткий невнятный звук на вдохе и застонал на выдохе, выдернув нож.

А Любовь не успела даже вскрикнуть и одарить напоследок проклятьем. Мгновение — и призрачный дракон растёкся по карде холодным редким туманом.

Ида, всё ещё продолжавшая обнимать Марана за плечи, замерла, не в силах оторвать испуганный взгляд от Кутума, который, выронив нож, вновь повалился на пол, хрипло дыша и судорожно зажимая рану рукой.

А Маран наконец обрёл контроль над собой. Тяжесть, мешавшая двигаться и дышать, схлынула, оставив ломоту во всём теле — неприятную, но понятную и терпимую.

Он молча поднялся, потянул Иду за собой. Развязал пояс, коротким деловитым движением стянул с себя калим и надел его на девушку, которая дрожала не то от волнения, не то от холода и с трудом попала трясущимися руками в рукава. Подошёл и присел на корточки рядом с недавним противником. Подобрал нож, вытер его о штаны раненого и убрал в ножны. Опустился на колено, внимательно оглядел рану. Кровь в окружающем сумраке виделась маслянистой и чёрной, словно нефть, на губах Кутума пузырилась пена. Коснулся руки — та была ледяной и мелко дрожала.

— У тебя не больше пяти минут. Целитель, скорее всего, не успеет, но если хочешь…

— Нет! — Кутум поймал его запястье. Забормотал сбивчиво: — Эрма… Это я. Я не хотел… убивать её… Тебя собирался… Её ненависть, этой… Не понимал что, где… Но она решила убить Эрму… Я… влюбился в Эрму, когда увидел. Потом… Кто это?..

— Одна из тех, кто называл себя нашими богами. Последняя из них, Любовь. Ты её уничтожил, — пояснил Маран, потом, немного помолчав, добавил: — Мне жаль, что так вышло.

— После Эрмы… После такого… Зачем жить? — выдохнул он. — Только… Страшно…

Маран промолчал: вряд ли умирающего интересовало его мнение на этот счёт.

Ему на плечо легла ледяная ладонь подошедшей Иданы. Он заблаговременно ощутил её приближение, поэтому прикосновение не стало неожиданным. Он не обернулся и не поморщился, когда тонкие пальцы крепко впились в кожу.

— Прости, — выдохнул Кутум, тоже увидев девушку.

— Прощаю, — дрогнувшим голосом ответила она, хотя и совершенно не понимала, что происходит.

— Эта… была привязана ко мне, хотела силы… освободиться… восстановить тело. Для власти… и мести… Жертва для этого. Спешила. Я понимал, что наследил. Хотел, чтобы поймали… Злилась. Тебя ненавидела. Меня тоже… Мужчин. Всех ненавидела. Эксперимент… мы вытащили её в мир. Я сейчас понял, она открылась, слышал мысли. Присутствие Туаары, истинная пара — якорь. Я… оказался уязвим, вцепилась. Не знаю, почему я… Сначала не ощутил… Потом её воля… Эрму… Любил…

Кутум запнулся и умолк, закрыв глаза. А через пару мгновений сжимавшая запястье Марана ладонь дёрнулась в последний раз и расслабленно обмякла.

Он несколько мгновений сидел неподвижно, потом всё-таки стряхнул оцепенение и дотянулся до шеи лежащего. Пульса не было.

— Пойдём. — Маран поднялся, обнял Иду за плечи. — Ты вся дрожишь, не нужно тут мёрзнуть.

— А-а?.. — она беспомощно посмотрела на распростёртое на полу тело.

— Он умер, ему уже всё равно.

Идана судорожно вздохнула, а Маран не стал ждать, пока она придёт в себя и, продолжая обнимать за плечи, потянул её к выходу.