Страница 29 из 35
Я жил в своем доме, в котором Арсен сделал ремонт, так как он его теперь считал своим. Я не возражал, так как я на его месте, может, сделал бы так же, но теперь у меня была проблема: я чувствовал себя в гостях. Так в доме изменилось не очень много, поменялась мебель, сантехника, и отделка стен, которую Арсен сделал из современных материалов. Придраться было не к чему, но это уже был не мой дом. Я прожил там в течение недели, и попросил снять мне квартиру в Каневе, и переехал туда. Потом Арсен сделал мне новые документы, и я улетел в Пакистан. В кои-то веки я улетел туда один, по чистым документам, без опаски, что меня выследят и заподозрят, так как у меня реально было стопроцентное алиби. Мой диагноз – рак печени – был подтвержден во многих известных клиниках не только Украины, но и России и Израиля, и поэтому, когда Арсен сделал небольшую “«липу”» в качестве акта кремации, ни у кого не возникло и капли сомнения в моей смерти.
Я прибыл в Пешавар поздно вечером и удивился, насколько этот город не изменился за тот долгий срок, который я тут не был. Многое, конечно, изменилось, появились новые дома, новые улицы и новые марки машин. Но сам город сохранился таким, каким я его помнил. Сейчас уже, когда жара спала, я шел пешком по улицам, которые были для меня родными и вызывали у меня массу воспоминаний. Я специально выбрал маршрут таким образом, чтобы пройти мимо автосервиса, где работал Николай, пройти через парикмахерскую, где работал Петр, и дойти через стоянку такси, где я несколько лет работал. Там, где был раньше автосервис, остался автосервис, там, где была парикмахерская, осталась парикмахерская, и даже стоянка такси около гипермаркета осталось стоянкой такси. Правда, на месте старого гипермаркета появился новый, в два раза больше по размеру, из новейших материалов. Он смотрелся таким синим пятном на фоне старых домов и мечети, которая выглядывала из-за него. Я шел по этой улице, останавливаясь около каких-то мест, которые вызывали у меня воспоминания. В Пакистан я прилетел без обратного билета, просто потому что хотел именно вот так придаться своим воспоминаниям. Многие из моих воспоминаний до сих пор под грифом “«Секретно», и я не могу про них говорить даже тут, в моих мемуарах. Но сам, в своей голове-то, я могу вспомнить обо всем. Сейчас, спустя уже двадцать пять лет, я тут был, считай, свободным туристом и человеком. Я не выдержал и взял такси на той самой площадке, где когда-то сам работал таксистом, и назвал адрес дома Заура, и таксист, молодой парень, повез меня, привычно болтая ни о чем:
– Здравствуйте, вы недавно в нашем городе?
– Да вот только приехал.
– У нас очень красивый и древний город.
– Да я знаю, я жил тут когда-то.
– Да? А где вы жили?
– Да вот на той улице, куда ты меня везешь, там и жил.
– О, это же очень дорогой район, там красивые и хорошие дома.
– Да, так и есть, но начинал я в том районе, откуда ты меня забрал.
– Ого, а кем вы тут работали?
– Как и ты, таксистом.
– И вы смогли поселиться там, начав работать тут?
– Да.
– Значит, и я смогу.
– Конечно сможешь, ты молод и здоров.
Скажи, а Заур жив?
– Заур? Если я правильно понимаю, о ком вы спрашиваете, то его уже десять лет как в живых нет, сейчас его внук Адиль главный. Хотя сейчас, конечно, у него и не столько власти, как у его деда, но тем не менее он большая фигура.
– А где он живет?
– У него дом рядом с домом Заура.
Сердце мое забилось чаще, Адиль это был мой сын от Зарины. Конечно, я не ждал, что он помнит меня, прошло слишком много времени. Я не ждал и приема.
– А не знаешь, Зарина, дочка Заура, жива?
– Жива, мужа она вот только похоронила, еще траур не сняла.
– Жаль, но хорошо, что она жива.
– Да, только вот Адиль, он ведь не от ее мужа, она еще была замужем. У нее четверо детей.
– И все-то ты знаешь.
– Ну да, город у нас небольшой, а про эту семью-то основной разговор.
– А что говорят про ее первого мужа?
– Да чего только не говорят, тут непонятно, чему верить. И то, что он был великий человек, а другие говорят, что он был шпионом, в общем, загадочная фигура. Говорят, что он приезжает к Зарине инкогнито. Но все это слухи.
– Как интересно.
Тут водитель вдруг посмотрел на меня с подозрением:
– А вы откуда сами?
– Я просто друг семьи Заура, когда-то имел с ним дела, но потом долго не мог приехать, ты не переживай, я свой.
Этого хватило таксисту, чтобы снять подозрение, ну он и не стал задавать больше вопросов. Он довез меня до старого дома Заура, и я вышел.
Старый дом Заура явно был уже либо пустым, либо там жили старики, палисадник был явно неухожен, и дом давно требовал ремонта. А вот мой дом, который я купил, когда женился на Зарине, наоборот, был перестроен и просто блистал своей красотой и убранством. Это был явно лучший дом на улице, к дому были пристроены два этажа, и он был самым высоким. Вся территория, отведенная под дом, была закрыта пластиком. По углам забора висели камеры, а ворота, которые отгораживали территорию, явно были с радиоуправлением.
Я подошел к дому и позвонил в звонок. На звонке тоже была камера, тут все было под видеонаблюдением, и явно была охрана. Через секунду после звонка раздался вежливый голос:
– Добрый день, вы к кому?
– Я к Зарине.
– Она вас ждет?
– Скорей всего, нет. Скажите, что это Ван.
– Секундочку.
Спустя минуту дверь открылась, и я вошел во двор. Двор был убран тротуарной плиткой, по сетке, которая заканчивалась прозрачным зеленым пластиком, вился виноград.
Мне навстречу выбежала Зарина и обняла меня, а я обнял ее в ответ.
– Ты приехал! Я так рада, проходи, проходи. Я так рада, ты молодец, что приехал. Я так мучилась, что обидела тебя, но ты ведь должен был понять, ты ведь не обиделся?
– Нет, Зарина, я не обиделся, я все понимаю, мой прошлый приезд был неправильным.
Мне были рады, по-настоящему рады. Меня посадили за стол и устроили настоящий праздник, который возможен тут, на востоке. Я знал, что стал дедушкой, и что у меня уже пятеро внуков. Двое от сына и трое от моей дочери. Мне старались не задавать неудобных вопросов и просто радовались тому, что я приехал. Правда, я ругал себя, что пришел в дом с пустыми руками и не купил детям ни игрушек, ни сладостей. Но на следующий день я восполнил этот недостаток. А в тот первый день меня действительно были рады видеть, искренне, хоть многие меня тут и не знали. Мой сын Адиль и моя дочка Айгерем, они не помнили меня почти. Но у них были мои фотографии, и потому я был им отцом, и они относились ко мне с уважением.
Я прожил в Пешаваре почти три месяца, за которые я вдруг убедился, что мне там дискомфортно. Или, точней, мне было скучно. Когда я ехал сюда, вспоминая о том, как и чем я тут жил, я совсем не ту картинку себе рисовал, которая ждала меня в реальности. Даже не знаю, как это можно описать. Когда я тут жил, я был молод, горяч, и меня все время подогревала интрига, что я нахожусь на секретном задании. Я был постоянно напряжен, несмотря на то что у меня тут была жена и были дети. Теперь я мог тут жить, мне дали комнату и были рады моему присутствию. Но я был тут чужим, я был чужим даже для Зарины и для собственных детей. Я хотел помочь сыну в его делах, но он вежливо отказал мне в этом. Я хотел помочь дочери с внуками, и тоже получил вежливый отказ. Я хотел помогать Зарине, но она сказала, что все это не мои обязанности и она не может позволить мне помогать ей по дому. Вся проблема была в том, что после Техно я не чувствовал себя согласно своему возрасту. Я теперь был сильно моложе, чем выглядел, и внутри меня бурлило желание действовать, а действовать было некуда и незачем. Мое место тут было на завалинке шикарного дома, где я должен был сидеть и тихо ждать смерти. А я не мог сидеть. Три месяца я только и занимался тем, что сидел и кушал, кушал и сидел. В доме было много женщин, и они все время что-то готовили, и постоянно были огромные столы с едой и гости. Я уже забыл, как тут принято. Но через три месяца я понял, что мне пора бежать, причем бежать быстро, иначе мне не избежать инфаркта миокарда. Хоть, конечно, мой сканер достаточно успешно справлялся с излишним холестерином, и быстрая смерть мне тут не грозила, разве что от скуки. Совместной жизни с Зариной тоже уже не получилось, я был далек от нее. Она относилась ко мне с уважением, я был ее мужем и отцом двух ее детей, но она тоже меня уже похоронила в своем мозге и вынимать меня оттуда не хотела. Я предложил ей съездить отдохнуть, или путешествие, и получил вежливый отказ: