Страница 1 из 77
Глава 1
Марта спускалась по широченным ступеням своего холодного замка. Каждый шаг отдавался болью в спине, а холод, который овладевал ею при каждом касании камня, сливался с ее сердцем во что-то единое.
Путь до зеркала души всегда отнимал много сил у когда-то великой богини мира нежити. И час назад, когда ее придворный раб Азазель, вкушая плоды своего мира, явился, чтобы доложить о «родственной» душе, ожидающей своего часа, она расцвела. Расцвела, чтобы, наконец, заключить контракт со своим новым человеком.
— Спустя столько веков, — шептала она себе под нос, спускаясь по ступени. — Когда я совсем забыта всеми и всем. Когда даже демонические боги, смеются мне в спину… он или она…
На последней, тысячной ступени, она чуть было не рухнула на красный ковер, которым был устелен зеркальный зал, но все же, нашла в себе силы вытянуться и идти дальше. Силы возвращались постепенно, как только последняя нить энергетической лестницы, оборвалась, уступая ее могуществу место. И глядя на размытое отражение, она начала кричать.
Проклинать этого демона, без рода и рогов, который судя по отражению человека, на котором не было видно ни черта, обманул ее. Но с каждым ударом кулачка по зеркалу, казалось, отражение отдавалось рабью, и спустя некоторое время, а в замки бездны, оно длилось слишком быстро по временным рамкам человека, она увидела его.
Оскорбленный Азазель появился за ее спиной ровно в тот миг, когда она увидела цвет волос и глаз этого человека.
— Мужчина, — прошептала она, чуть ли не носом утыкаясь в зеркало.
— Мужчина. С планеты Земля, — пробурчал недовольный демон за ее спиной, — Сильный маг, перерожденный на своей же планете.
— Как это, перерожден? — Марта обернулась и красными как кровь глазами, уставилась на поёжившегося мужчину с мраморно-бледной кожей.
— Умер в одной параллели, а затем появился в другой. Правда, мир тебе знаком.
— Что за мир? — богиня отвернулась обратно к юнцу.
— РОС, — с кривой насмешкой сказал демон, — То самое тщеславное место, где тебя позабыли и оставили гнить здесь, в бездне.
Марта замерла, как и ее дыхание, как только услышала «нелюбимые» слова, сошедшие с уст раба. Но затем, криво усмехнулась, поглаживая отражение молодого человека в форме академии.
Следом демон озвучил имя, фамилию, а также его особенность — он не может умереть, пока рядом есть жертва с душой.
— Он поглощает их, чтобы воскреснуть. — пробормотал себе под нос Азазель.
— Не совсем бессмертие, но да, пожалуй, — улыбнулась она, — Родственная душа. Неужели у меня появится человек, который даст мне волю и время, чтобы пожить, как раньше. Когда я был лишь королевой скромного государства, много тысяч лет назад.
Ее раб и слова не посмел сказать, хотя на его языке крутилось
Мужчина с трубкой деда в зубах, несколько раз кашлянул, перед тем как поднять руки вверх. Правда, следом, включился свет, и кто-то меня подтолкнул вперед. Резко развернулся, и следом, старик поднял руки.
— Дим, не дури!
Слова о том, какого хрена здесь происходит, и что он тут делает, слетели с губ моментом. Далее, я обернулся обратно к столу.
Мужик, так скажем, не первой свежести. Небритое лицо с зелеными глазами, кривой усмешкой и шрамом на щеке, то и дело переводило взгляд с меня на старика за моей спиной. Я же, в свою очередь, отошел на пару шагов в сторону от двери и старику указал место пистолетом.
Не нравится мне все это.
Михалыч, конечно же, попытался сходу все объяснить, но мне нужно было контролировать информацию. Все контролировать.
— Садись, — указал дулом на кресло, которое меня однажды скрыло от пуль, — Кто это⁈
Михалыч усмехнулся, достал вторую трубку и начал смаковать ее, как только пламя лизнуло табак.
Посмотрел еще раз на мужика, отметил, что его голову едва коснулась седина. Оглядел странный костюм, который, казалось, никогда не стирался и лишь после повторения вопроса, пошли ответы.
— Знакомься, Дима. Это, — старик достал трубку из зубов и ею же, указал на мужика, — Юрий Юрьевич Воронцов.
— Он мертв. — сухо ответил я, не опуская пистолет, — Бредни и сказки оставь кому-то другому. Я в ваши игры играть не собираюсь.
— Придется, — ответил псевдо отец, немного осипшим голосом, словно…
В земле лежал. Долго. Очень долго.
— А и вправду, совершенно другой человек, — Юрий чуть оттянулся назад, глядя на меня, — Радует, что разум у сына стал хлеще, чем раньше. Да и судя по рассказам Алевтины, ума в тебе хоть отбавляй.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Все ты понимаешь. Дмитрий Викторович. Все понимаешь, — усмехнулся он, произнося мои настоящие имя и отчество.
Следом последовал рассказ. Точнее, объяснения.
— Если он действительно тот, кем представляется, почему ты молчал? — я злобно сощурился, переводя взгляд на деда, — Я думал, мы с тобой родственные души, по-настоящему. А ты…
— Сам узнал только вчера, — старик вернул трубку в карман, — И то, думал, что вор забрался в дом. Чуть было не пристрелил.
— Ты уверен, что он — это он⁈
Ответом был кивок и дальнейшие объяснения.
Юрия действительно убили много лет назад. Сделано это было группой наемников от Аркадия Семеновича, когда тот, в желании сместить его в первый раз, пошел на грязные вещи. Правда, тогда и меня должны были убить, но Вольфовичи защитили.
— Вольфовичи? — я повернулся к отцу, — Странно. Я троих убил. Уже.
— Ты убил пешек. Но для твоего развития скажу вот что — среди их семьи, а оно, поверь мне, очень большое, давным-давно разруха. Мои бывшие люди, до сих пор у власти в Москве, хоть и носят теперь фамилии жен, чтобы не потерять свой кусочек. А вторая часть моих, тех, кто верен по сей день — в Финляндии, в скромном замке на заливе.
Мне эта информация никак не всралась. Как и его объяснения. Для меня все было одно, Вольфовичи — наемники и мрази.
— Понимаю твое недовольство, и наслышан, что произошло в доме Воробьева, а также видел, как ты сражался в поезде. Могу лишь уверить тебя, это были пешки. Ибо повторюсь, мои «волки» — носят иные фамилии. И Укупник не представляет, что его ждет дальше.
Упоминания лидера общества заставило меня криво ухмыльнуться. На что отец переспросил на всякий, многое ли я про него знаю, и что донесла до меня Алевтина.
Врать не стал, сказал все по-честному. Не задумываясь, тот ли это человек на самом деле. Ибо желание верить, улетучилось еще в академии. В тот миг…
Тьфу.