Страница 6 из 22
Не зная, как лучше ответить, он уставился в пол и принялся разглядывать розоватую напольную плитку с белыми крошками, похожую на колбасу «Любительскую» в нарезке.
– Ты меня слышал, Хомяк?
Продолжая изучать напольную пол, Федька кивнул, но промолчал.
– В ступоре, – жизнерадостно провозгласил Ванька, ткнув пальцем в Федьку. – Учитесь, орлы.
Павина компания жизнерадостно загоготала, поддерживая своего атамана и шурша кроссовками по полу. Она единой массой двинулась дальше по коридору, оставив стоять столбом растерявшегося Федьку.
Тысяча рублей у него была. Пятьсот рублей подарил дед на Новый год, а ещё пятьсот он помаленьку подкопил из карманных денег, рассчитывая купить хорошую игровую приставку. Две новенькие бордовые купюры лежали между страницами детской книжки про муравья Ферду.
«Уж в эту книжку Юлька точно никогда не полезет», – рассудил Федька, предусмотрительно закладывая в хранилище свой капитал. Приставку он задумал купить давно, когда увидел такую же у тихони Лены Зубовой с последней парты. Очень удобная вещь: сидишь себе спокойно на переменке, занимаешься делом, и никакая учительница тебе не скажет: «Что ты, Румянцев, мечешься по коридору? Лучше бы уроки повторил».
Самое обидное в этой ситуации то, что Федька не понимал, за что к нему привязался Пава и о каком долге идёт речь. Правда, по школе бродили слухи, шёпотом передававшиеся из класса в класс, что Пава любит выбирать жертвы среди ребят и требовать себе дань. Говорят, что один восьмиклассник отдал Ваньке новенький фотик, а Кирилл Сонькин из седьмого «А» каждую неделю покупал Паве билеты в кино. Хотя от обиды и унижения из Федькиных глаз готовы были брызнуть слёзы, он сдержался, помня о своей тайне. Мысль о ней поддерживала его.
– Федька, что они тебе сказали? – Подлетевший Данька Мальков захлёбывался от возбуждения. Голос его звенел сочувствием.
– Ничего не сказали, – пробурчал Фёдор, мгновенно решив, что неделю до начала каникул будет прятаться от Павлищева, а потом, когда найдётся клад, наймёт себе охрану из старшеклассников или ещё что-нибудь придумает. Главное сейчас – дотянуть до каникул.
Фёдор с великим трудом доплёлся до поворота в тёмный проулок между домами и остановился. Пройти предстояло ещё шагов двадцать. Федька затих, чувствуя, как от страха горят щёки. А ну как в безлюдном месте подкараулят дружки Павлищева и с удовольствием переломают ему рёбра и свернут челюсть? Может, лучше не связываться и отдать Паве деньги? Неужели паршивая тысяча рублей дороже здоровья?
Федька перебросил с плеча на плечо рюкзак и задумался. Нет! Всё-таки речь шла не о здоровье, а о том, что если он сейчас безропотно подчинится, то так и будет до десятого класса плясать под чужую дудку. Сейчас Пава приказал принести тысячу, а завтра скажет: «Иди, воруй»… Он не мог решить, как ему поступить.
Хорошо тем, у кого есть старший брат! Фёдор с завистью вспомнил Рому Мезенцева и его старшего брата – сержанта десантных войск. Вся школа знает, что тот, кто хоть пальцем тронет Рому, будет немедленно стёрт в зубную пасту и закатан в тюбик.
Стой не стой, а идти домой надо, и Фёдор, чувствуя, как противно дрожат жилки под коленками, шагнул в пустоту проулка. Никого. Вдоль высоких стен змейкой холодка дул ветерок, взметая вверх пару пустых полиэтиленовых пакетов и обрывки бумаги. Раздуваясь в воздухе, пакеты скачками парили над головой, напоминая весёлые воздушные шарики, подаренные ему давным-давно на выпускном утреннике в детском саду.
– Пусть каждый из вас загадает желание и выпустит шарик, – сказала мама Жени Богдановского, раздавая дошколятам яркие пузыри, просящиеся в полёт.
Что же он тогда загадал? Фёдор прибавил шаг, словно стремясь догнать то своё желание, исчезнувшее в голубом небе. Ах да! Он загадал робота-трансформера. Совсем был глупый. Сейчас он пожелал бы себе избавиться от Ваньки Павлищева. Хотя нет! Сейчас Фёдор загадал бы желание уехать в Подболотье, чтобы разыскать рукопись. Да хорошо бы поехать не когда-нибудь, после начала каникул, а прямо завтра. Тогда он убьёт сразу двух зайцев: до конца каникул не услышит о Паве и постарается разыскать рукопись с крюками.
Он так уверил себя, что рукопись находится именно в ближнем Подболотье, что других вариантов уже не предполагал. Или там, или нигде.
Позавчера, вволю накашлявшись после отравления газом, он для очистки совести переправил мейл по тому адресу, с которого пришло загадочное письмо. Написал всего одно слово: «Проверка» – и с удовлетворением прочитал выданное компьютером послание: «Адрес не существует или заблокирован». Теперь сообщение про рукопись принадлежало ему всецело и безраздельно.
Фёдор так увлёкся размышлениями, что не заметил, как проскочил опасное пространство и оказался вблизи своего подъезда.
Бережно положенная под вешалку кофта подсказала, что мать дома, и не одна. По тихому разговору из кухни, окрашенному звуками мужского голоса, Фёдор догадался, что пришёл дед, живший через два дома вниз по улице. В отличие от Юльки, побаивавшейся суровых дедовых суждений, Фёдор безоговорочно любил дедулю Колю, всегда относившегося к внуку с уважением, как к взрослому человеку.
Бабушку Лизу Фёдор знал лишь по фотографиям в альбоме. Она была полная, улыбчивая, с короткой мальчишеской стрижкой и крупными серьгами в ушах. Эти серьги с красными камешками лежали у мамы в шкатулке, и она надевала их только в день рождения деда, чтобы сделать ему приятное.
– Такой ширпотреб давно уже не носят, – сказала про серьги Юлька, но к своим ушам их приложила и даже покрутила головой перед зеркалом, любуясь густым рубиновым цветом камня, похожего на капельки вишнёвого джема.
Бабушка умерла, когда внуки ещё не родились, и дед не любил говорить на эту тему, сразу темнея лицом так, что Федька пугался.
Скинув кроссовки, Фёдор устремился на кухню, но серьёзный тон разговора заставил его задержаться и прислушаться.
– Николай Петрович, миленький, вы поймите, – говорила мама просящим голосом, – мы с Олегом оба работаем, у нас на руках Юля, которую нельзя оставить без присмотра. Вся надежда только на вас.
Поняв, что решается вопрос о поездке, Фёдор затаил дыхание и на цыпочках прокрался поближе, боясь лишним движением оборвать нить беседы. Затянувшаяся пауза показалась бесконечно длинной, но прозвучавший ответ деда заставил подпрыгнуть от радости.
– Хорошо, Таня, я согласен. Но, знаешь, полагаю, что нам следует ехать, не дожидаясь начала каникул, иначе снять приличный дом уже не удастся. Контрольные в школе давно прошли, предварительные оценки выставлены и ничего страшного не случится, если Фёдор прогуляет последние дни.
Сдерживаться дольше не было сил, и Федька, одним прыжком преодолев коридорчик, ворвался в кухню:
– Деда! Деда! Я всё слышал! Ура!
Сидящий на табурете дед повернул голову, и Фёдор в который раз подумал, что дед выглядит совсем молодо, даром что недавно семьдесят три стукнуло. Лицо гладкое, ровное, без единой морщинки. Круглая лысина, окружённая редкими седыми волосами, придавала деду сходство со старичком-лесовичком из детской сказки. Федька хорошо помнил эту картинку, изображавшую маленького крепенького дедушку с длинным посохом, на котором пристроился воробышек.
– А вот и Фёдор! – Дед хлопнул себя ладонями по коленкам и весело посмотрел внуку в глаза: – Признавайтесь, молодой человек, почему вас так тянет в местечко с чудным названием Подболотье? Мне тут мама рассказывала, что твои одноклассники ездят туда отдыхать, но что-то верится с трудом. Может, подружка виновата?
Дед лукаво подмигнул, намекая, что внуку давно пора завести симпатию. От такого предположения Федькины брови поползли вверх, и он сказал:
– Ещё чего выдумаешь! Это у Юльки одни глупости на уме.
– Ну-ну…
Шум чайника заглушил ироничное дедово «ну-ну», и Федька подумал, что вопрос с поездкой решён окончательно, как вдруг мама предложила:
– Знаете, приятельница посоветовала нам снять домик в посёлке Котово, недалеко от Боровичей. Место живописное, чистая речка, сосновый бор.