Страница 7 из 24
Положение наместника Африки и бедствия Италии Гераклиан использовал для обогащения себя и своих приближенных Законы Гонория против еретиков, язычников и донатистов стали для него поводом к грабежам инакомыслящих. Не гнушался он и ограблением беженцев из Италии. Из жалоб беженцев Иерониму известно, что они нашли в Африке «еще большую жестокость». По словам Иеронима, Гераклиан — «это человек, о котором трудно сказать, был ли он более жаден или более жесток. Он любил только вино и деньги. Под предлогом того, что он наместник императора, он тиранствовал над всеми жесточайшим образом. У него, как у Плутона в аду, был не трехглавый, а многоглавый Цербер, который грабил и тащил все (это его зять Сабин), похищавший даже из рук матерей их дочерей, уже невест. Он торговал с сирийскими купцами, продавая им молодых знатных женщин. Он не щадил сирот, вдов. Когда к нему обращались с просьбой, он смотрел на руки (т. е. на подарки в руках), а не в лицо просящему»[52]. Известно, что при конфискации его имущества, после его поражения, у него нашли 2 тыс. ф. золота (20 центинариев)[53]. Известно также, что он подписал целый ряд легальных документов, в том числе об отпуске рабов на свободу за их переход в католицизм (в соответствии с указом Гонория). После поражения Гераклиана эти документы считались недействительными, пока формально не были повторены новым наместником[54].
По сведениям Марцеллина Комита, Гераклиан собрал 700 кораблей и 3 тыс. воинов и направился с ними в Италию[55]. Надежды Гераклиана на успех в разоренной вестготами Италии не оправдались. После ухода оттуда вестготов начали возвращаться беженцы и возрождаться города. Правительство освободило от налогов жителей всех провинций, пострадавших от грабежей вестготов, и роздало оставленные и невозделанные земельные участки всем, кто желал обрабатывать их. Возрождался и Рим, куда возвратилось множество беженцев. Префект Рима даже жаловался императору, что выделенного продовольствия для раздачи народу явно недостаточно, поскольку число жителей умножилось и в один день родилось (т. е. появилось, прибыло) новых 14 тыс. едоков[56].
Из Галлии предводитель вестготов Атаульф прислал в Равенну герольдов с обещанием принести головы всех противников императора за назначение его главнокомандующим и признание вестготов федератами, с выдачей им зерна для пропитания[57]. Гонорий принял это предложение, что дало ему возможность отозвать свои войска и военный флот для обороны Италии.
По сведениям хрониста Гидация, африканский флот достиг Отрикула в Умбрии, где был разбит в большом сражении, а Гераклиан, высадившийся с передовым отрядом в Остии, направился к воротам Рима, но, когда навстречу ему вышел отряд во главе с Марином, одним из военачальников императора, он бежал обратно в Остию, оттуда возвратился в Карфаген, где вскоре был убит воинами. Его зять Сабин бежал в Константинополь[58].
После поражения Гераклиана положение римского правительства упрочилось. Предводитель вестготов Атаульф осенью 413 г. осадил Нарбон, где находились император Иовин и цезарь Себастиан, и, взяв город, убил обоих[59].
В соответствии с договором Атаульф потребовал от императора Гонория доставки вестготам продовольствия, но его не хватало для раздачи в Риме. Не получив обещанного, Атаульф решил овладеть Массилией, где надеялся найти запасы пшеницы. Под стены города он пришел с небольшим отрядом, надеясь овладеть им хитростью. Возглавил оборону города трибун Бонифаций (будущий наместник императора в Африке). Вестготам не удалось захватить город, а Атаульф, едва избежавший смерти, был ранен стрелой, пущенной Бонифацием[60]. Продолжая политику сближения с галло-римской знатью и Равеннским двором, Атаульф отпраздновал 1 января 414 г. в Нарбоне пышную свадьбу с Плацидией, сестрой императора, плененной в Риме. Брачная церемония проходила в доме самого знатного нарбонца. Бывший император Аттал, находившийся в вестготском обозе в качестве регента хора, первым пропел свадебную эпиталаму, затемнели знатные нарбонцы. Атаульф поведал одному нарбонцу свои планы на будущее. Он признался, что в молодости мечтал уничтожить все римское и создать Готскую империю вместо Римской, но после ряда попыток, убедившись, что несговорчивый и свирепый характер готов не способен подчиняться ограничениям законов и гражданского управления, решил употребить меч не на разрушение Римской империи, а на укрепление ее[61].
Вскоре вестготы дошли до Бордо. Крупнейший землевладелец Паулин Пеллейский признается, что вестготские постояльцы стали защитниками крупных землевладельцев и многие его друзья, благодаря им, возвратили себе прежние богатства, тогда как до прихода вестготов они терпели нужду из-за неповиновения колонов[62].
Вестготская оккупация Юго-Западной Галлии парализовала здесь движение багаудов, в то время как в Тарраконии, Арацеллитании и Арморике оно продолжалось еще сорок лет. Из свидетельств Сульпиция Севера известно, что подавили движение багаудов вестготы.
Но к союзу с вестготами склонялась только часть галло-римской знати. Знать Северной и Юго-Восточной Галлии, не имевшая реальной помощи от вестготских карателей, занятых подавлением движения багаудов и присциллиан в Юго-Западной Галлии, предпочла союз с предводителями своих соседних племен — франков, бургундов, алеманнов, а Равеннский двор не поставлял вестготам продовольствия, обещанного по договору, и требовал возвращения Плацидии.
Тогда Атаульф снова провозгласил Аттала императором. Марионеточный император и на этот раз всерьез принял свое возвышение, а чтобы добиться поддержки галло-римской знати, начал создавать имперское правительство из ее представителей. Паулин Пеллейский, получивший должность комита императорских наград, записал в дневнике-исповеди, что Атталу нужно думать не о спасении империи, а о своем личном спасении, поскольку он не имел ни солдат, ни денег, ни прав на престол. Его опорой были только вестготы.
Вестготы были вынуждены уйти в Испанию. Там в Тарраконии и Арацеллитании они встретили сопротивление багаудов, а в остальных провинциях — местных жителей, вандалов, аланов и свевов, которые еще воевали и между собой.
В Испании обострилась борьба среди вестготов. Одни предлагали переселиться в Африку, другие поддерживали Аттала, вновь провозглашенного ими императором, третьи настаивали на союзе с Равеннским двором. Во время междоусобиц погиб Атаульф. Королем стал Сигерих, но и он погиб через неделю. Затем был избран Валия. Он повел вестготов к Гадитанскому проливу, чтобы переправиться в Африку, но помешала буря. Тогда он принял предложение посланца из Равенны Евплутия о мире и союзе, дал заложников и после получения шестисот мер пшеницы отослал Плацидию в Равенну. Туда же конвоировали и Аттала, где его искалечили, а затем сослали. Вестготы обязались заставить аланов, вандалов и свевов возобновить союзный договор с Римом, после чего им разрешалось вернуться на военный постой в Юго-Западную Галлию.
Возвратившись туда в 419 г., вестготы сделали Тулузу резиденцией своего короля. Они получили от местных крупных землевладельцев две трети пахотных земель, половину лесов и лугов, половину рабов и колонов, часть жилищ и хозяйственных помещений, долю скота и инвентаря. Галло-римская знать сохранила свое положение, треть земельных владений, половину лесов, лугов, половину рабов и колонов. Если до прихода вестготов рабы и колоны отказывались выполнять повинности в пользу землевладельцев, то теперь они несли их под страхом наказания вестготскими карателями. Римская администрация, суды, законы сохранились. Нуждаясь в опытных администраторах, король приблизил к себе многих знатных галло-римлян, предоставив им высокие должности в королевской администрации.
52
Hieronimus. Epistula 130, 7. Migne. Patr. lat. Vol. 22. Col. 1112.
53
Olympiodoros. Fragm. 23.
54
Cod. Theod. XV. 14, 13.
55
Marcellini V. C. Comitis. Chronicon. An. 413 // MGH AA, XI. Chron. Minora, IL P. 71.
56
Olympiodorus. Fragm. 25.
57
Ibid. Fragm. 19,20.
58
Hydatii Lemici continuation chronicorum Hieronymianorum, § 50–54, An. 412–413 // MGH AA, XL Chron. Minora. IL P. 18.
59
Olympiodorus. Fragm. 19.
60
Ibid. Fragm. 21.
61
Orosius. Op. cit. VII. 43, 5–7.
62
Paulini Pellaei, Ausonii nepotis, carmn. quod inscoribitur «Eucharisticos deo sub ephemeridis mea textu». Vers. 303–310 // CSEL XVI. 303.