Страница 58 из 75
Это тоже неправда. Источник, цитируемый Снайдером, — статья Дариуша Либионки, которая освещает множество случаев убийств евреев и коммунистов Армией крайовой. Но в ней не говорится ни об одной казни поляка за убийство евреев или о наказании кого-либо из поляков за шантаж евреев.
Касательно командующего отряда Армии крайовой под кодовым названием «Оржел» («орел») Либионка пишет, что его подвергли суду и расстреляли, но она ясно дает понять, что казнь была связана не только с действиями против еврейских партизан:
«В июне 1944 года командующий “Оржел” был расстрелян по приговору Специального военного суда, но не только за уничтожение отделения еврейской боевой организации» (ZWZ-AK, 121) (Выделено мной. — Г.Ф.).
Циммерман (с. 120) не подтверждает заявления Снайдера ни в малейшей степени. Циммерман пишет о жестком антисемитизме командующего Армией крайовой Коморовского в годы войны, в том числе по отношению к еврейским партизанам. По словам Циммермана, Коморовский утверждал, что Армия крайова предоставляла евреям «ограниченную помощь», поскольку, по его оценке, польское население расценивало евреев как «иностранный элемент» (все они были польскими гражданами!) с прокоммунистическими склонностями, и подполье Армией крайовой не хотело выделять им помощь.
Снайдер пишет:
«Если их британские и американские союзники могли себе позволить иллюзии насчет Сталина, то польские офицеры и политики не могли. Они не забыли, что Советский Союз был союзником нацистской Германии в 1939–1941 годах и что его оккупация Восточной Польши была беспощадной и репрессивной» (с. 388).
Снайдер вновь повторяет ту же ложь. Советский Союз никогда не был «союзником нацистской Германии». О чем хорошо знали британцы и американцы: они приняли заявление СССР о нейтралитете во время германопольской войны в сентябре 1939 года. Возможно, «позиция» польского правительства в изгнании состояла в том, чтобы обвинять СССР как «союзника» Гитлера, но остальная часть мира лучше знала истинное положение дел.
Оккупация Польшей Западной Украины и Западной Белоруссии носила «беспощадный и репрессивный» характер по отношению к украинцам, белорусам и евреям, которые не могли пользоваться гражданскими свободами и правами наравне с поляками. Польша также преследовала коммунистов, которые аналогично лишались гражданских прав в Польше.
В ответ на одну из статей Снайдера Джеффри Бердс описывает нечто, чего Снайдер не учел: террор польского правительства против украинцев на довоенной Западной Украине:
«Александр Мотыль видит корни украинской жесткой оппозиции в польском правлении. Но жестокость этнических поляков к этническим украинцам редко обсуждается за пределами предвзятых националистических документов. Самое массовое и грубое насилие имело место во время антиукраинских погромов 1934–1938 годов. Чтобы узнать это, мы не должны полагаться только на польские или украинские свидетельства. Монсеньор доктор Филипп Кортези, папский нунций в Варшаве, осудил насилие в личном письме польскому министру внутренних дел относительно только одного такого события 2–3 ноября 1938года. Польские члены “НД” (“Национальной Демократии”, военной польской патриотическо-националистической организации) напали на украинских студентов в их общежитиях в Варшаве. Они не были остановленны польской полицией, которая стояла рядом, наблюдая за зверским насилием, и ждала окончания бесчинств, чтобы арестовать украинских студентов за нарушение спокойствия. Несколько украинских институтов подверглось нападению с последующим “разрушением всего, что попадает в руки агрессоров”. Украинский магазин был разрушен, когда польские “фанатики-националисты” устроили внутри пожар, а затем бросили кричащую молодую украинскую женщину в огонь. Самое жестокое насилие произошло в украинской католической семинарии, расположенной всего в 200 метрах от центрального офиса польской государственной полиции. В иконоборческой ярости польской толпы непоправимый ущерб был нанесен внутреннему убранству украинской церкви, где иконы были осквернены, а бесценный портрет Св. Петра уничтожен. Семинария была разорена, поскольку разъяренная польская толпа методично ломала на части мебель и швыряла обломки через разбитые окна вниз на улицы. В целом, по меньшей мере, восемь украинцев были госпитализированы с серьезными травмами, и два были убиты. Согласно своей обычной линии поведения, официальная польская пресса загадочно умолчала об этих инцидентах. И везде, где возможно, польская полиция конфисковала и запретила украинские подпольные газеты и публикации, где обсуждались эти инциденты»[284].
Очевидно, что честное обращение к правде не согласуется с целями Снайдера — изобразить польских националистов «жертвами» и посадить советскую власть в одну упряжку с фашистами. Однако именно польские националисты имели много общего с фашистами, такими же расистскими германскими националистами. Советский Союз гордился своим интернационализмом и поддерживал простых трудящихся больше, чем «элиту».
Не существовало никакой «Восточной Польши», которую можно было бы «оккупировать». Польша прекратила существование. Что случилось исключительно по вине польского правительства. Оно отказалось от участия в системе коллективной безопасности и затем покинуло страну, оставив ее без правительства.
Снайдер пишет:
«Советский Союз не имел ни малейшего намерения поддерживать какой-либо институт, утверждавший, что представляет независимую Польшу» (с. 389).
Здесь Снайдер подразумевает, что только капиталистическая Польша, независимо от того, будет ли она антикоммунистической, расистской, антирабочей, недемократической, достойна быть «независимой», в то время как коммунистическая Польша, так или иначе, быть «независимой» никак не может. Такая лингвистическая уловка легко обнаруживает антикоммунистическую предубежденность Снайдера.
Соединенные Штаты никогда не допускали существования у своих границ страны, деятельность которой тщательно не «согласовывались» бы с ними. И Канада, и Мексика сегодня действуют в «тесном согласии» с США, притом что сами они рассматриваются как «независимые». Поэтому здесь вопрос больше не о независимости, а о том, кто собирался встать у руля государственной власти в независимой послевоенной Польше.
Снайдер пишет:
«Советское руководство и НКВД относились к каждой польской политической организации (за исключением коммунистов) как к части антисоветского заговора»[285] (с. 389).
Ссылаясь на «операцию “Сейм”», Снайдер умалчивает, что она была направлена против польского политического подполья на территории СССР. Операция «Сейм» была программой НКВД по искоренению националистических польских партий, но только тех, что располагались на Западной Украине, в Белоруссии и Виленской области. То были территории, вошедшие в состав Советского Союза (в случае Виленской области — в состав Литвы) в 1939 году и ставшие частью Советского Союза. Документ на с. 5, процитированный Снайдером, дает точное определение целей операции: выявление польских националистических организаций в указанных областях СССР и внедрение в «антисоветские формирования»[286].
Правильнее будет сказать, что лондонское польское правительство и Армия крайова рассматривали каждого еврея и коммунистически ориентированную политическую организацию как часть заговора против них! В действительности коммунисты добивались положительного отношения к себе со стороны Польской социалистической партии и других подобных партий в течение и после войны.
Снайдер пишет:
«Действительно, в некоторых случаях советских партизан настроили против польских бойцов. Партизанский отряд Тувии Бельского, например, принимал участие в разоружении Армии крайовой» (с. 390).
284
Jeffrey Burds. Comment on Timothy Snyder’s article. См. http://www.fas.harvard.edu/~hpcws/comment13.htm.
285
Операція «Сейм» 1944–1946 (Operacja «Sejm» 1944–1946). Warszawa; Київ: IPN, 2007. С. 5 (и по тексту).
286
См. документ на с. 5–14. http://msuweb.montclair.edu/~furrg/research/operatsia_seim05-14.pdf.