Любовница моего мужа

— Нет, Лев Николаич, не курьер, — зычным басом протрубил он на всю округу и нагло вошел внутрь, закрывая за собой калитку с гулким грохотом.

— Алексей? — удивленно воззрился на него Лев, а затем помрачнел, вспомнив, чем закончилась прошлая их встреча. Посмотрел на тревожащуюся жену и неправильно истолковал причину ее страха. — Эль, распорядись, чтобы нам накрыли на летней террасе. Нам с сыном нужно поговорить.

Идти на прямую конфронтацию в присутствии Льва Элеонора уже не могла. Но уходя, стрельнула взглядом в сторону Алексея. Ее покоробило слово “сын” из уст Льва, но говорить ничего она не стала. Ушла, хотя сердце ее было не на месте. Чувствовала, что ничем хорошим эта встреча не закончится. И ей нужно подготовить аргументы, чтобы как-то оправдаться перед Львом.

В это время сам Лев испытывал противоречивые эмоции. Той любви, которую он ощущал к Мише, было много, но она была сильнее, чем то чувство, которое он хранил в душе по отношению к Леше. Всё же мальчик всю жизнь рос без него, не на его глазах, и огромной привязанности Лев не чувствовал. Хотя перед ним сейчас стоял уже не мальчик. Мужчина.

— Пойдем, раз пришел, хоть пообедаем вместе, как отец и сын.

Лев пошел по тропинке первым.

— А ты мне не отец.

Улыбка исчезла с лица Льва, плечи напряглись, но ничего отвечать он не стал. Сначала остановился и сделал несколько глубоких вдохов.

— Что тебе обо мне говорила мать? Что я вас бросил и отказался видеться с тобой?

Лев продожил движение, услышав позади приближающиеся шаги. Раз сын не кидается и не уходит, разговору быть.

— Поначалу да, но я думаю, что она была недалеко от истины.

— Разве мы не выяснили уже, что это она запрещала наши встречи?

— Знаешь, даже если бы это было так, после этого ты считаешься себя мужиком? Нормальным отцом?

— Понял, к чему ты клонишь. Я успел навести о тебе справки, Алексей. А ты сам-то далеко от меня ушел? Карина. Дима. Разве ты участвуешь в его воспитании? Карина ведь не запрещает тебе видеться с сыном.

— Не сравнивай наши ситуации, — Алексей сжал кулаки и присел на стул, когда они дошли до террасы. — Я только недавно узнал о сыне и буду участвовать в его воспитании, уж не сомневайся.

— И ребенка Миры будешь также воспитывать? — Лев не хотел усмехаться, но эти слова были последствиями горечи, которая вдруг образовалась во рту. — Ты ведь сам на тот момент был женат, когда обрюхатил племянницу жены.

— Уж не тебе мне нотации читать, папаша. Яблоко от яблони недалеко падает, разве не слышал такое выражение?

Льву нечего было ответить на этот выпад. Он откинулся на спинку стула и на несколько секунд прикрыл глаза.

— Давай не будем ругаться. Я правда рад, что теперь мы можем общаться. Если тебе нужна какая помощь, ты говори, я всегда помогу. Не хочу ссориться со своим сыном.

У Алексея в горле возник ком. Обида, гнев — все эти эмоции бурлили внутри него, как кипящая лава, но ему нужно было хладнокровие, чтобы продолжить долгожданный разговор.

— Какого это, Лев Николаич, быть обманутым собственной женой?

— Не нужно говорить так о Гале, как никак, она твоя мать. Была когда-то моей женой, так что не будем опошлять наше прошлое.

— А я не о ней говорю, а о твоей второй, Элеоноре. Скажи мне честно, из-за денег ее папаши на ней женился?

Всё-таки Леша не выдержал, стал сыпать колкостями.

— Если ты пришел не для того, чтобы наладить наши отношения, а оскорблять мою жену, то выход знаешь где.

— Ну да, невинную благородную Элеонору. Мне ведь даже ее словесно касаться нельзя, да?

В этот момент она вышла на террасу и застыла за спиной мужа. Ее лицо побледнего, в уголках глаз застыли слезы. Руки затряслись, и их она прижала к груди, даже затаила дыхание, когда гнусная правда прошлого всплывет наружу.

— Закрой рот! — рявкнул Лев и стукнул кулаком по столу.

— Ну да, чего это я. Лучше пусть твоя жена сама расскажет, как она со своим отцом сдали меня в детдом и угрожали матери сгноить меня там, если она не отстанет от тебя и будет поощрять встреча отца с сыном. Я ведь всё верно сказал, Элеонора? Ничего не пропустил?

Наступила гулкая тишина. Вязкая, словно болото. Неприятная.

Лев смолчал сразу лишь потому, что ему стало тяжело дышать. Пока он приводил себя в норму, чтобы не накинуться на первенца с рыками, сзади него вдруг раздался жалобный всхлип.

Он обернулся и увидел там его маленькую беззащитную Элеонору, которая не изменилась с момента их первой встречи. Была такая же звонкая, маленькая и красивая. Его девочка. Которую он никому не даст в обиду.

В этот момент в его глазах зажегся огонь ненависти. Нет, не на Лешу, а на Галю, которая, мало того, что оболгала его любимую, так еще и Лешке этой лапши навешала, чтобы вбить между ними клин. Пока он слабо себе представлял, зачем ей это надо, но он обязательно разберется.

Элеонора не знала ход мыслей мужа, но увидела в его глазах настоящую ненависть. И неправильно растолковала подоплеку этой эмоции. Приняла на свой счет и бухнулась на колени.

— Всё не так было, Лёва. Галя ведь сама тогда взяла деньги, сама! А могла бы и отказаться!

Надя ходила сама не своя. На душе у нее было тревожно. И вроде бы врачи давали хорошие прогнозы, но ощущение неминуемой беды не уходило.

Она продолжала жить у Миши и пугалась того, что с ней происходило.

— Ты всегда так по дому ходишь? — спросила у него в один из дней.

Он в этот момент вошел на кухню, где она сидела за столом и пила чай. Сглотнула, увидев Мишу.

— А что не так? — он притворно вздернул бровь.

— Ты голый!

— Но-но-но, что за инсинуации, на мне боксеры так-то. Все стратегические места прикрыты.

Он оттянул резинку трусов и отпустил ее, отчего раздался хлопок о тело. Надя прикрыла глаза ладонью, но слегка растопырила пальцы, подглядывая.

— А одежды у тебя никакой нет? — спросила с надеждой, но даже сама уловила в своем голосе нотки недовольства. Словно она и сама не хотела, чтобы он одевался.

— Жарко сегодня, — ответил Миша и поиграл мускулами.

— Тебе каждый день жарко.

Этот разговор повторялся у них каждый день, просто с разными вариациями.

— Ну что поделать, Надюш. Хладнокровный я мужик, — снова дернул мышцами груди.

Надя опять попалась и посмотрела туда. Покраснела, опуская взгляд, но наткнулась на хороший такой бугор в его трусах. Черт.

— Миша, блин!

— Утро же, Надь, я не властен над своим организмом. Особенно, когда ты в халатике на распашку сидишь.

Надя быстро опустила глаза и запахнула полы халата. Пояс слегка развязался, и Мише предстали полукружия ее грудей. Благо, она не поленилась с утра и надела лифчик, иначе совсем был бы конфуз.

— Мне, конечно, лестно, но твои шуточки на грани…

— А кто сказал, что это шутки?

У Нади готовые слова застряли в горле. Миша плавно подошел к столу и оперся о него ладонями, нависая и давя своей огромной комплекцией. Она слегка отклонилась и уперлась затылком в стену, чувствуя, как в бешеном темпе колотится сердце.

— Что ты имеешь в виду, Миш? На что намекаешь?

— Я не намекаю, Надь, — голос его стал серьезным. — Я прямым текстом говорю. Ты мне нравишься. Очень сильно нравишься. И я хочу, чтобы ты была моей женщиной.

— Я только развелась, Миш, ты же понимаешь, что, обжегшись, человек дует на воду. Леша изменил мне и…

— Мы с тобой много лет знакомы, еще до Алексея, — Миша стиснул челюсти. — Разве я давал повод усомниться в себе? Я всегда готов придти к тебе на помощь, стать твоим другом, кем угодно, лишь бы быть рядом. Но мне этого мало. Катастрофически мало. Я хочу видеть тебя своей женой. Своей женщиной.

Миша был серьезен, как никогда. Надя видела это по выражению лица, глаз, движению грудной клетки.

Она растерялась, не зная, что сказать. С одной стороны, ей было стыдно, что она только развелась, а испытывает притяжение к Мише, с удовольствием наблюдает за ним и наслаждается его голым телом, хоть и ворчит для порядка, чтобы осадить саму себя. А с другой, вторая часть ее души хотела поддаться притяжению и упасть в мужские объятия, словно спелая вишня.