Любовница моего мужа

— Фу, нет, хочу рыбу в кляре.

— Дома нет рыбы.

— Но тетя На-а-ад-я.

Вздохнув, Гдальская засобиралась в магазин. Теперь она заботилось не только о муже, но и о матери их ребенка. Поход в магазин не занял много времени, и уже спустя минут сорок она уже стояла у плиты, готовя рыбу для Миры. Морщилась и отворачивалась, но готовила. Даже от запаха у нее будто начинался зуд на теле, напоминая о неприятной аллергии.

Но ее труды воздались сторицей. Она с удовольствием наблюдала за тем, как племянница жадно глотала кусочки, отламывая их голыми пальцами.

— Осторожно, не подавись костями.

— Что ты со мной, как с ребенком? Я давно не маленькая.

Раздражение выливалось из племянницы толчками, лишь временами, но Надя списывала это на гормоны и потому не обижалась. Прикусила губу, зажевала ее и окинула девушку взглядом с головы до ног. Видела она, как племянница выросла. Грудь была размера четвертого, ее второй и рядом не стоял. Запахнув халат плотнее, Надя постаралась откинуть женскую зависть.

— Теть Надь, а можно задать вопрос?

— М?

— Откровенный.

— Давай уже, Мир, я сегодня в хорошем настроении. Доедай и поедим в больницу, встанем на учет к моему врачу.

— Насчет этого и хотела узнать, — племянница замялась. — А почему ты не можешь забеременеть? Прости, если тебе неприятно, можешь не отвечать.

Надя замерла на несколько секунд, чувствуя в горле желчь. Не ожидала вопроса в лоб. Только свекровь позволяла себе такую грубость, но ее целью было задеть невестку больнее, напитаться ее горем.

— Когда-то я сделала аборт, — произнесла сухо, стараясь не углубляться в прошлое — ни эмоциями, ни словами. — Последствия оказались плачевными, ты и сама видишь.

— Поэтому ты не хочешь, чтобы я сделала аборт?

Глаза Миры расширились, рот открылся, даже рыба была забыта.

— Ты еще юна и не понимаешь, какие могут быть последствия, а я не хочу для тебя такой же судьбы. Когда-нибудь ты найдешь любящего парня, вы поженитесь и сможете завести ребенка. А об этом тебе не придется беспокоиться, я буду любить его как родного.

Голос Нади отдавал нежностью, когда она смотрела на живот, а вот Мира еле сдержала желание прикрыть его двумя руками от тетки, которая хотела заполучить ее малыша.

Она была права, жена Леши действительно ущербная, и тем приятнее было убедиться в этом самой. Сама судьба свела Миру и Гдальского, этот ребенок был зачат неспроста. Знак, что Наде стоило отойти и уступить мужика, которому она не смогла даже родить — самое простое и главное, что должна сделать в своей жизни женщина.

— Я сыта, тетя Надя, поехали в больницу.

Хотела добавить “по горло”, но сдержалась, сцепив зубы. Помнила, что пока ей нужно вести себя кротко, чтобы не вызывать у этой клуши подозрений. Она и правда была никчемной амебой, которая ничем не интересовалась — только готовила и обстирывала мужа, забив на себя.

Уж Мира так себя не запустит, не будет ходить в засаленных дырявых халатах, с этим колтуном на голове. Она-то знает, что самое главное — удовлетворять мужа в постели, иначе он пойдет налево, как случилось с Лешиком. Он может сколько угодно ссылаться на то, что был нетрезв, но Мира знала, что выпивши мужчина просто отпустил себя и свои желания.

Несколько недель назад

Гдальский вчитывался в тест ДНК, сцепив зубы. Не мог поверить, что это действительно произошло с ним. Раздался звонок. Карина.

— Ну что? Убедился?

— Почему ты не сказала мне раньше?

— А ты дал мне шанс? — голос, полный горечи.

Алексей стиснул ладони в кулаки и прикрыл глаза. Он встречался с Кариной до встречи с Надей. Встретил ее уже через неделю после расставания с бывшей, влюбился, у них всё быстро завертелось, и они поженились через три недели после знакомства. А на следующий день после ЗАГСа на пороге квартиры появилась Карина. Конечно, он и слушать ее не хотел.

— Ты идиот, если думал, что я хотела возобновить наши отношения после твоих многочисленных измен.

— Я был молод и глуп.

За это он и правда испытывал стыд. Но в браке-то он стал другим, всё дело было в девушке, ведь Наде он никогда не изменял.

— Меня это больше не касается. Дима в следующем году идет в школу, а зарплата учительницы не позволяет мне шиковать, так что если не хочешь, чтобы я подала на алименты, плати деньги сам.

Официального признания отцовства Гдальский не хотел. Тогда об этом узнает Надя. И не простит его. Ведь она сама так хотела ребенка, а он слишком хорошо знал Карину, чтобы доверять ей. С нее станется перевернуть всё так, что они спланировали рождение сына, в то время как Надю он отправил на аборт, считая, что они слишком молоды.

— Хорошо, ты получишь деньги.

— Такой послушный, — протяжный, полный насмешки, голос. — Не хочешь познакомиться с сыном?

— Ты хотела деньги. Ты получишь деньги. Не больше. Поняла?

— Да больно надо.

Раздались короткие гудки, после чего Гдальский встал с кресла и с силой бросил телефон в стену. С силой вцепился в волосы и зарычал, чувствуя, как рушится привычный мир.

— Дядя Леша, всё хорошо? Я слышала какой-то шум.

Мира, которую он устроил на работу по просьбе жены, никогда не соблюдала субординацию даже в офисе, вот и в этот раз вошла, даже не постучавшись.

— Вон! — закричал, швыряя в наглую девицу степлер.

В этот раз ее короткая юбка, из-под которой виднелись резинки чулков, взбесили его особенно.

— Дядь Леш, вам бы успокоительное, — по женским губам скользнула змеиная улыбка. — В разных вариациях.

Руки коснулись ложбинки груди в вырезе блузки, и Алексей не заблуждался, что это произошло случайно. Эта сикильдявка его нагло и бессовестно соблазняла, даже подошла ближе. В штанах зашевелилось, но он раздраконился от этого сильнее.

— Будь добра соблюдать субординацию, я для тебя Алексей Жданович, а не дядя Леша, ясно?! — рявкнул и с силой ударил кулаком об стену, около женской головы.

Мира вздрогнула, ее глаза наполнились слезами, а нижняя губа задрожала.

— Пошла вон! — повторил для особо тупых.

Она не стала провоцировать его и убежала, и Гдальский остался наедине с тем дерьмом, которое навалилось на него, словно снег на голову. Еще и этот долбаный корпоратив вечером, на который нельзя не явиться. Черт!

Весь оставшийся день Карина не выходила у него из головы. Он старался сосредоточиться на документах, тем более, что появился новый выгодный клиент, которого нельзя было упускать, но работа не шла. Всё буквально валилось из рук, и к концу рабочего дня он просто плюнул на это и до шести просидел в кресле с закрытыми глазами.

Ехать с Мирой в одной машине его не прельщало, она трещала без умолку, раздражая своей пустой болтовней, а от ее тяжелого парфюма порой болела голова, но Надя не поняла бы, откажись он подвозить и увозить ее племянницу с работы. А объяснять, почему ему это не в кайф — не представлял, как.

— Леш, корпоратив ведь без меня может обойтись?

Гдальский по приезду домой хотел обнять жену и на время успокоиться, даже подумывал вывалить на нее появившуюся проблему в виде Карины и сына Дмитрия, но когда он было расхрабрился и открыл рот…

— Мне завтра нужно на финальные анализы придти, и если всё хорошо, скоро мы сделаем новую попытку, — прильнула к мужу Надя, поглаживая по груди. — Скоро у меня как раз овуляция, так что надеюсь, всё получится.

Алексей как открыл рот, так быстро и закрыл его обратно. Сцепил зубы и постарался ободряюще улыбнуться, но внутри него бушевала буря.

Желание, было возникшее у него недавно, пропало, сметенное словами жены. Гдальский секс любил, очень даже, но в последнее время он казался ему механическим, ради галочки. Он каждый раз не мог совладать с мыслями и представлял очередную неудачу, но вместо поддержки, которой ждала Надя, он чувствовал себя ущербным. Не способным подарить жене ребенка, о котором она так мечтала. Ведь по большей части это была его вина. Груз, с которым ему жить до конца дней.