Бер и Берегиня

Пролетел пулей мимо застывшей в испуге Булочки, даже не надев ни куртку, ни кроссовки. Похуй, надо уйти дальше, нельзя! Нельзя в городе! Под ногами хлюпали лужи, и толстовку насквозь промочило уже. В кармане спортивных штанов разрывался телефон мелодией бабок-ежек из «Летучего корабля». Смахнув зеленый значок, услышал голос Нины:

— Он проснулся?

— Да, черт возьми, да! — мне казалось, что я орал в трубку, на самом деле, натужно хрипел, срываясь на рык.

— Держись, я рядом уже. Кирилл, держи его, не дай вырваться в городе! — а то я, блять, сам не знаю!

Ноги сами несли мимо того пустыря, где лежало тело Виктора, несли дальше, вглубь, туда, где не будет никого.

Господи, я стану самым ревностным верующим, если ты дашь силы удержать дьявола внутри! Голова грозилась лопнуть по швам, распасться на кусочки. Вдох-выдох, вдох-выдох. Не помогает! Твою мать!!! Нельзя, нельзя в городе, твердил я, как молитву, которая тоже была бесполезна. Поздно. Слишком поздно. Моя рука, и так щедро наделенная волосом, стала на глазах обрастать густой буро-черной шерстью. Природа была щедра на шерсть для Кирилла Коновалова. Грудь, живот, плечи, спина и даже жопа были покрыты волосами. Некоторые мои пассии звали меня медведем. Знали бы они, как были близки к правде.

Послышался визг тормозов, гулко хлопнули две дверцы, и вслед за мной в большую лесопосадку ввалились Нина и Милош.

— Успели, — выдохнула наша штатная Баба Яша и кивнула Милошу, который уже скидывал куртку и обувь, — Держи его, сынок.

Зверь внутри меня ощетинился, обнажил клыки и приготовился к прыжку. Нет, блять, нет!!!

— Шеф, спокойно, — серб примирительно поднял руки ладонями вперед, — Сам знаешь, по-другому не получится, — и сделал скользящий шаг в мою сторону..

Хрупкий металлический корпус телефона хрустнул в изменившейся ладони. Пизда телефону, с каким-то глупым сожалением подумал я, краем ускользающего человеческого Я отмечая, как Милош кубарем летит в кусты от почти незаметного взмаха бурой лапы, сминая и беспощадно ломая маленькие деревья. Из груди рвется оглушающий, дикий рев. А через долю секунды из кустов, тех, в которые улетел серб, на меня несется огромный, больше теленка ростом в холке, серо-подпалый волк. Удар лобастой головы опрокидывает на спину и злит еще сильнее. Не дав отскочить волку в сторону, хватаю его ладонями за голову, крепко сжимая. Чувствую, как хрустят кости черепа, обычно такие крепкие, что не всякая пуля его возьмет. Волк протестующе скулит, скребет острыми когтями по животу, пытаясь вырваться, но вязнет в густой медвежьей шерсти. Проснувшийся после долгой спячки Бер торжествующе ревет. Жертва в руках, сопернику не жить. Это моя территория!!! Это моя самка!!!

Что-то больно колет в бок. Бер не обращает внимания. Он захвачен уничтожением соперника. Внезапно огромное тело отказывается подчиняться, волк все-таки вырывается из смертельной хватки и валится рядом.

Спасающая темнота накрывает с головой.

4.1 Кирилл Коновалов

Голова болела так, будто пил беспробудно минимум год, тело отказывается подчиняться, а глаза не хотят открываться. Зато на полную мощь работает обоняние и слух. Слышу разговор настолько хорошо, будто нахожусь с говорящими в одной комнате.

— Он опасен, — голос этот я слышал лишь однажды, 18 лет назад, когда меня принимали на службу.

— Он держал зверя в узде почти 20 лет! — а это Нина.

— А не удержав, покалечил своего напарника! — протестовал мужик из министерства.

Что? Глаза распахнулись.

— Капитан Милош Вукович уже почти в порядке, — голос куратора.

Воображение рисует изломанного, словно тряпичная кукла, серба. Нет… Закрываю глаза. Что я натворил…

— Мальчишки просто помяли друг друга, — снова Нина, — через неделю оба будут снова в строю.

Резкий удар кулака по столу заставляет вздрогнуть. В голосе неизвестного мне мужчины звенит ярость.

— Оба??? Оба?! Вы все понимаете, КОГО вы защищаете? Кого вы скрыли от меня??? — и вдруг устало продолжает, — Оборотень в городе — это еще терпимо. Они поддаются контролю. Но вот берсерк. Это ядерная боеголовка со взведенным механизмом. Вопрос времени, когда она рванет и разнесет город в клочья. И бойня будет похлеще, чем в ***,- он произносит хорошо известное всем нам название небольшого поселка с населением в 150 человек. В основном, старики. Несколько молодых семей, дети.. — Напомните мне, сколько там осталось в живых? — ответ мне тоже известен. Шепчу его одновременно с отцом Сергием.

— Никого.

— Поселок был вырезан начисто. Выживших нет, — вторит Малой. И он тут???

— Именно! И это, прошу заметить, был МОЛОДОЙ. Что будет с нашим городом, если по нему будет разгуливать неконтролируемый МАТЕРЫЙ? Мне объяснить подробно? Только из-за заслуг майора Коновалова, фамилия-то какая говорящая, — он горько усмехается, — Еще не подписан приказ о его устранении. Поймите, что оставляя его тут, мы рискуем всем. Мало того, что два оперативника выведены из строя, одного вообще под списание, город остается без защиты.

— И все-таки, — голос Нины буквально вибрирует от еле сдерживаемой ярости, — я настаиваю на том, что сейчас он безопасен. И никого не тронет. Кирилла Егоровича я знаю давно. Он скорее отрежет себе голову, чем нападет на гражданского.

— Поддерживаю, — пробасил отец Сергий, — Кирилл добрый православный. Он не причинит вреда. Невинным. Даже в процессе оборота, он уходил дальше от людей.

— Оперативниками такого уровня не разбрасываются, — судя по звуку, куратор стучит пальцами по столу, — Вы это прекрасно знаете. Кто будет обучать желторотиков? Прости, Александр.

— Считайте, что я беру его под свою ответственность, — опять Нина, — Если я не найду выхода для него, можете нас списать. Обоих. А пока я беру отпуск за свой счет, забираю Бера, и буду с ним, пока все не станет ясно. Ясно??

— Нина, — начинает мужик, но наша бойкая старушка его перебивает:

— Вот только не надо. Я триста лет, как Нина. Но погубить мальчишку я не дам. Точка. Пока он не вошел в полную мощь, не обернулся полностью, можно его угомонить.

— Под твою ответственность, — после длительного молчания, отвечает мужик из министерства, — Забираешь его, едете как можно дальше от населенных пунктов, и продолжаешь свои эксперименты там. Составь список всего необходимого с указанием места, куда повезешь этого… мальчишку. Все доставят на место мои люди. Я лично буду контролировать все, что там происходит. И не дай бог, я узнаю…

Нет. Блядь, нет! Я не могу оставить Варьку тут одну! Но кто бы меня слышал…

Собрание, решающее судьбу майора, закончилось примерно через час. Дверь тихо приоткрылась, и в мою палату вошла Нина.

— Хорош прикидываться, что спишь. Я тебя слышу.

Я открыл глаза и посмотрел на ведунью.

— Все слышал?

— Да.

— Тогда я не буду повторять еще раз. Нам с тобой сейчас предстоит тяжелый и долгий разговор, — она села на стоявший рядом стул, и приготовилась слушать. Спорить с ней и что-то скрывать бесполезно, поэтому рассказываю все, как есть. И про паб, и про Варю, про пирожки, убийство Виктора. Умолчал лишь про реакцию на Варьку. Но она понимает, что я недоговариваю, смотрит внимательно.

— Ой долбоеб… — вздыхает она, и усмехается, — Вот вроде взрослый мужик, целый майор, от одного имени которого ссутся и срутся почти все в Изнанке, а все равно долбоеб… — она хлопает себя по коленям и встает, — Твою Варвару я найду сама, а ты отсыпайся пока.

— Зачем она тебе? — напрягаюсь и приподнимаюсь на локтях.

— Не мне она нужна, а тебе, — и вдруг, она замирает, пораженная догадкой, — Так ты чего, серьезно ничего не понимаешь???

Упрямо молчу, а Нина смотрит на меня как на слабоумного.

— Дай-ка я угадаю. Точнее, расскажу, как все было. Девочка тебе приглянулась, а Милош терся рядом и подкалывал, так? — не дожидаясь ответа, она продолжала, — А еще он был с ней очень любезен и мил, и часто нюхал воздух?

Снова молчу.

— Кирюш, ну правда что ли, нет никаких мыслей? — она вдруг отвешивает мне подзатыльник, — Объясняю для особо тормознутых. Бер проснулся рядом с ней, когда ты ее коснулся или же сразу завалил в постель, Бер воспринял балканского, как соперника. Из-за чего? Ну давай, соображай!