Страница 52 из 81
Подхватывает на руки, прижимая к себе. Теперь и он липкий и пахнет медом. А еще горячий и твердый!
Делает пару шагов и ставит меня на ноги. Обнимаю его, чтобы не рухнуть, такая слабость в теле. Укладывает за шею себе на грудь и вдруг…на нас сверху обрушивается поток ледяной воды. От неожиданности, визжу и рефлекторно вжимаюсь в него, как будто от этого меньше зацепит.
Вода скатывается по нашим телам. Он тянет меня за волосы назад, и сминая губы стремительно целует. И я снова выпадаю из реальности от его жадных рук и губ. Не понимаю, жарко мне или холодно, и чего хочу больше: сбежать из этого пекла или остаться гореть вместе с ним.
Глава 36
Укутавшись в куртку и старое одеяло, в желтом свете фонаря под крышей беседки и музыкальное сопровождение мобильника я с аппетитом уплетала мясо. Виктор оказался отменным шашлычником.
После бани, каждая моя клеточка словно наполнилась энергией, а приподнятое настроение перешагнуло на ступеньку отличное.
— Слушай, а как же Жорик без тебя? Ты его кому-то отдаешь? — жадно вгрызаюсь в кусок на шампуре.
— А что ему будет? — с довольной физиономией Виктор пожимает плечами. — Главное еды, воды и сена оставить.
— А он совсем по тебе не скучает?
— Фиг его знает, но думаю нет. По крайней мере, я не замечал ни дикой радости, ни вселенской печали в его глазах. Считается, что у свинок неплохая память. Они реагируют на голос, касание, но это скорее доверие, а не привязанность. На первом месте у грызунов желание набить брюшко…поэтому кто кормит и не пугает, к тому и бегут, — поднимает ногу на лавку и опершись на колено локтем, философски откидывает свесившуюся на лоб челку, принимая позу мыслителя. — Жорик узнает меня по голосу, который, скорей всего, ассоциируется у него с протянутым на ладони лакомством. Ему нравится, когда его расчесывают. Прикинь, брякается и вытягивает задние лапки, когда гладишь. Но это всего лишь закрепленный позитивными реакциями рефлекс. Отказываться, как собака, от еды, или тосковать без меня Жорик не будет. Примитивные инстинкты под это не заточены. Поэтому я думаю — нет, он не скучает. Жрет и спит, а потом снова спит и жрет.
— Какаю, однако, насыщенную жизнь он ведет! — вытираю салфеткой, с его усов кетчуп. Он в шутку пытается укусить меня за пальцы.
— А то! Трехдневную норму может за пол дня схомячить… а потом…
— Не продолжай! Я поняла.
— Голодать…а ты что подумала? — подмигивает мне, а я показываю ему язык. — Но у нас, и кормушка, и поилка с дозатором, чтоб не переедал, и чтобы лапу сосать не приходилось.
Подливает в стаканы вина, и чокнувшись своим откидывается на спинку лавки. Небрежно делает глоток, и широко разложив на спинке руки улыбается звездному небу.
— Хорошо-то как! — прикрыв глаза, шумно втягивает носом воздух. — Надо почаще сюда выбираться…
— Да…лепота! — я с удовольствием тянусь, разминая спину. На улице было свежо и прохладно, но это была та свежесть, которая давала ощущение свободы. — Жалко только, что время так быстро бежит.
В вечернем свете рыжие волосы Виктора казались еще рыжее. Повернув ко мне лицо, он чуть прищурил, умные глаза. Застывшая на губах легкая полуулыбка выдавала его расслабленность и польщенность.
— Да. Жаль. Замри! — вытащив из кармана телефон, быстро сделал несколько снимков. — Поставлю на заставку. На твой номер.
Оценив кадр удовлетворенно кивнул и невозмутимо продолжил.
— Завтра будем с тобой брать пример с Жорика. Есть и спать. Спать и есть.
— Немедленно удали! — заверещала, поняв, что он меня сфотал. Взлохмоченную. Ненакрашенную. Укутанную в старье. Подрываюсь к нему, стараясь выхватить из рук телефон.
— Ты тут безумно хорошенькая! Похожа на нахохлившегося ежика! Нет!
— Удали! — плаксиво канючу, продолжая ловить кисть, которой он размахивал. — Не хочу, чтоб ты меня запомнил чучундрой!
— Глупенькая! — усмиряя прижал к себе, и поцеловал в нос. — Ты очень симпатичная чучундра! Ну хочешь будем чучундрами вдвоем? — вытянув руку, запустил серию снимков с разных ракурсов, строя придурковатые рожи.
— Когда я разбогатею и стану солидным дядькой, ты сможешь сделать на них целое состояние. Давай оставим. На память. Клянусь, — театрально положил ладонь на сердце, — никто их больше не увидит.
— Перешли мне, — сдалась я, все-таки выхватив мобильный и разглядывая фотки. Такие мы на них дебильные, но счастливые. У Витьки уже целая подборка, а у меня — ни одной. Пусть будет.
Наевшись до отвала, мы разлеглись на лавке щека к щеке, свесив ноги. Я почесывала его бороду.
— Вить, а у тебя было когда-нибудь прозвище?
— А как ты думаешь? — парирует с вызовом в голосе
— Рыжий?
— В институте меня все звали Йети. Думаю, не стоит объяснять почему.
Закрыв лицо руками, я начала ржать, и почувствовала, как загорелись щеки, когда он повернул голову, глядя на меня выразительным взглядом. Типа смейся-смейся, но тебе со мной еще надо ночь переспать и день проваляться.
— А у тебя?
— Долли, — признаюсь, поджимая губы.
— Почему Долли?
— Потому что это лучше, чем овца!
Теперь уже он не стесняясь заржал.
— Мне показалось, что вы очень близки с сестрой.
— Так и есть. Только, когда тебе тринадцать, вы вместе двадцать четыре на семь, таскаете друг у друга вещи и косметику, и у вас одна лучшая подруга на двоих, волей-неволей можно превратиться в Долли или Пигги.
— Да…незавидная перспектива все время иметь рядом конкурента… — ухмыляется он. — Вик, а ты любишь детей?
— В смысле хочешь? — я внутренне напряглась. И от неожиданности. И от самого вопроса. Сердце пустилось в галоп, но ответила я ровным, уверенным тоном. — Да. Я хочу детей. А ты?
Если он сейчас выдаст, что чайлдфри…или планирует их в туманном будущем, то нам точно не по пути. Тратить жизнь на исправление неисправимого, я не собираюсь, и лучше сказать об этом сразу.
— А я люблю детей. И был бы счастлив, если бы любимая женщина родила от меня.
В сан любимой женщины меня, конечно, Виктор не посвящал, но приятное ощущение тепла разлилось по капиллярам после его ответа. Я ему нравлюсь, он меня хочет, скучает… так почему бы не примерить на себя эту роль? Как он там говорил, «у нас будут рыжие дети с голубыми глазами»… Ну да, скорее всего рыжие, и с веснушками даже…
— А когда у тебя день рождения? — продолжила допрос.
— Через две недели.
— И сколько исполнится?
— Тридцать один, я думал ты знаешь, — чуть отодвинувшись, он повернул ко мне голову.
— Откуда? Я на тебя досье не собирала. Будешь отмечать?
Его челка оказалась напротив моих губ, и я прикусила ее зубами, потянув на себя.
— Ну как отмечать…планирую с друзьями посидеть. Еще правда пока не знаю где, но ты приглашена.
Отпустив волосы, поднимаю на него взгляд.
— В качестве кого?
Он присаживается, пристраивая мою голову себе на колени, поправляет волосы у лба.
— Ну вот мы и перешли к животрепещущей теме. Полагаю, решение ты для себя приняла, если сейчас здесь и со мной, — встречаюсь взглядом с зелеными глазами, которые смотрят очень внимательно на мое лицо. — Отсюда возникает вопрос, когда ты собираешься объявить Леприкону, что у вас game over?
— Как приедет.
— Вот совсем мне от этого не легче. А когда он приедет?
— В конце следующей недели.
— И каков план?
— К его приезду я сниму квартиру, — неуклюже сажусь рядом.
— Вик, к его приезду тебе нужно съехать. Если нужны деньги… — пытается приобнять за плечи и заглянуть в глаза.
— Какая прелесть, ты хочешь взять меня в содержанки? — дергаю плечами, вырываясь. — Я нормально зарабатываю, Вить! Спасибо!
— Да я помочь хочу! — у него раздуваются ноздри, и вздымается грудь.
— Я бы не хотела вернуться домой, и обнаружить в шкафу пустые полки без объяснений… — пытаюсь сгладить свою резкость.
— Не маленький, переживет!
— Давай я сама буду решать, что, как и когда мне делать!