Страница 23 из 81
Чего уж теперь… Сама виновата. Сама избаловала Алексея…
А как не баловать, если влюблена в него была до головокружения и потери ориентации в пространстве. Он же таким красивым, веселым, взрослым мне казался…Недостатков в нем не было, одни достоинства — умный, самостоятельный, нет не неприкаянный, как говорил про него отец, целеустремленный, если чего-то хочет…Но я видимо переборщила, перехвалила, перегладила по шерстке, переусердствовала короче… мои старания попрасту, перестали, быть замеченными. Все воспринимается, как должное и обыденное. И требования только возрастают и множатся.
Просто я — дура. От собственной бесхребетности и бессилия хочется выть. Ну почему вместо того, чтобы сказать то, что давно назрело, я смотрю на Свиридова, открыв рот, и не могу подобрать правильных слов? Господи, ну почему? У тебя кто-то есть? Ты меня разлюбил? Я тебе нужна? Ну! Ну выскажи уже ему все, идиотина! Сколько можно тянуть?
Быстро одеваюсь, крашусь, укладываю волосы. На это не нужно много времени, потому что в нашей спальне идеальный, твою мать, порядок. Каждая вещь на своем месте. Даже майка, которая слетела с меня пару часов назад, пока я была в ванной аккуратно сложена на моей половине кровати. Свиридов расстарался. Хватаю ее и закидываю подальше в шкаф. Неужели так трудно убрать? И цветы в воду поставить! Букет сиротливо лежит рядом…
Орхидеи. Действительно синие. Претенциозные. Дорогие. Но бездушные.
С ними, как с Виктором не поболтаешь…они не ответят. Первый раз за утро улыбаюсь, вспомнив о цветке на кухне. Подхватив букет иду обуваться.
— Поставь цветы в воду, — примирительно прошу, отрывая Свиридова от экрана телефона. Сама знаю, что дура, но привычка гасить конфликт засела глубоко на подкорке. Надо быть мудрой, надо свое беречь…Смотрю, как он лениво, с неохотой встает.
Правильно мама говорила: девушка никогда не должна делать первый шаг. Мужчина запомнит, воспользуется и на шее повиснет. Как хомут.
— Хорошего дня! — забирая букет, целует меня в щеку.
Внутреннее напряжение само собой выплеснулось наружу. Барабаню пальцами по рулю. Бесит! Все бесит! Включаю погромче музыку, и лечу на Мухе, рассекая сгустившийся воздух, который мне кажется, дрожит, обтекая капот и стекла, словно горячий душный кисель.
Что с нами происходит? Что, черт подери, с нами происходит!
Мы изучали друг друга до оптимального числа ложек сахара в чашке, времени нахождения утром в ванной, скорости завязывания шнурков на кроссовках. Но из отношений куда-то исчезли радость, удовольствие от общения, теплота чувств.
Куда все это делось? И главное, когда?
Может я наскучил ему, а он перестал быть идолом для меня…
Что у нас осталось? Память о прошлом, обустроенный быт и секс.
Безусловно секс — приятное приложение, без которого не существует отношений. Вот только его можно найти на стороне, без отношений и привязанностей. Многие так делают. Правда, и тут загвоздка. Не хочу просто так с кем-то трахаться. Я же по любви всегда. Одно дело, если в постеле чего-то не хватает, но у нас — то, как мне кажется, с этим проблем нет. Я никогда не отказывала. Живя бок о бок, даже после ссор и размолвок мы почти всегда мирились в постеле. Временами мне даже казалась, что Свиридов и затевал их, только для того, чтобы сладко мириться. Секс всегда получался, спонтанный, страстный с кайфом для обоих.
С таким подходом выходит, что без нотки агрессии секс со мной его устраивать перестал. Или я, без огонька. Или вообще приелась. И он просто не хочет разрушать привычный для себя образ жизни.
Со всех сторон засада.
Может это самообман, но все равно хочется верить, что его внезапный порыв с неожиданным возвращением не просто совпал с окончанием командировки, что он, от нестерпимого желания поскорее увидеться. От тоски-печали по мне. От любви, в конце-то концов! Пусть Леша, может быть, и сделал это продуманно, но ведь хотел показать, что я нужна и дорога ему?!
Как бы глупо ни звучало — я любви от него хочу. Той самой банальной и простой, о которой пишут в книгах и снимают фильмы. Чувствовать ее хочу! Охренеть как хочу видеть в его глазах обожание. Чтобы ждал. Встречал. Радовался. Цветы дарил. От души, черт возьми, а не в знак примирения или по праздникам. И рядом был. Не оставлял одну, как это стало нормой.
Достаток, возможности, перспективы — это все хорошо. Только вот счастье в деньгах не измеряется. Оно сквозь пальцы ускользает, и ладони сжать не получается, чтоб его удержать.
Еще и Линц в голове сидит все время, с голосом его мягким, запахом горьковато-цитрусовым, нежными губами и теплыми руками…а совесть в шоке вопит: предательница, о ком ты думаешь?!
Глава 16
Чушь какая-то. Глупость! Откуда взялись эти душевные терзания?
Да и вообще, ерунда какая-то. Чем они вызваны? Вернее, кем? Рыжим уникумом, о котором не получается перестать думать, как ни стараюсь.
Возвращаясь к событиям последних дней, я раз за разом задавалась одним и тем же вопросом: нафига я с ним встречалась?!Нафига!
Да просто падка натура человека на соблазн… а ничто человеческое мне не чуждо…вот и не смогла устоять…
А как отказаться, когда тебя так красиво провоцируют?! И хочется узнать, что дальше…
Послевкусие от встреч оставалось такое…Уххх… как от расставания с крутым суперменом, который может достать для тебя кулон, который ты обронила, купаясь в море, и рядом с которым забываешь, что ты порядочная, почти замужняя девушка. И еще, нелепое сожаление о несправедливости судьбы, не позволившей встретиться раньше… Эх…я бы тогда уж точно затащила Виктора в постель…скорее всего разочаровалась…а потом встретила бы Алексея, и жила бы жизнью почтенной матроны, точно зная, что супермен, не везде и супер…
Уж не знаю, была ли я для Рыжего только «привлекательной», но вольностей себе он не позволял. Скорее дразнил и распалял фантазию умелым сочетанием, губ, рук и слов. Нравится? Хочешь меня?! Только представь, как я умею трахаться…
А я ведь об этом думала! Представляла скольжение этих самых рук с рыжими волосками, по своим бедрам, прикосновение влажных губ к груди, жар сильного тела на своем …
И от этих мыслей одновременно теплело внизу живота и холодело в груди.
Хотелось спрятаться от себя, стереть из памяти последнюю неделю, и жить дальше, как раньше. Терпеливо и спокойно. Без всего этого компота сомнений, волнений, переживаний.
Линц меня хочет…
От этой мысли по телу разливалась мягкое тепло. Было почему-то лестно. Хотелось, как щенку, вилять довольно хвостиком. Вертеться перед зеркалом разглядывая себя, и польщенно улыбаться: что во мне такого?
Ведь наверняка у этого умопомрачительного, другого слова и не подобрать, мужика, обладающего невероятной харизмой, есть с кем приятно провести время. Не может не быть! А проводит он его со мной!
Или не только со мной…
От предположения неприятно кольнуло в груди, что стало очередным открытием. Это ревность что ли?
Два дня я прокручивала в голове каждую секунду проведенного с Виктором времени, анализировала каждый его взгляд, каждое сказанное слово, выискивая мельчайшие доказательства того, что я ему не просто нравилась внешне, а он увлечен мной. Зачем бы тогда все эти танцы с бубном? Цель-то ясна. Затащить в постель, чтобы я, очарованная им, стала его любовницей.
Причем ключевое слово очарованная. Тепленькая. Сама готовая на все! Потому что покорял он искусно, заставляя верить, что ты единственная и неповторимая.
А когда надоем, он просто растворится, оставив меня с послевкусием как будто облагодетельствовал своим вниманием. Найдет новую единственную, и начнет завоевывать ее бастионы. Как там он говорил… «мужчина охотник по жизни…»
К концу второго дня промыкавшись в дурацких противоречиях я решила похоронить в себе проклюнувшееся чувство, название которому давать остерегалась. Выкинуть его из головы, прибегнув к древней восточной мудрости про зло, которое если не видеть, не слышать и не говорить о нем, то его вроде, как и не существует. А значит, ни в коем случае никому о Рыжем обольстителе не рассказывать, и не лезть с расспросами к сестре, которая может, если ее попросить, все о нем выяснить у Игоря. Но это же палево! Забыть…Забыть! Изыди, Линц! Изыди! Но тут в Ватсап посыпались фотки. Наши фотки. С крыши, на фоне ночного неба. С танцев, в плавном повороте. Из ресторана, когда я сую ему в рот жуткий бутерброд. И на них, мы беззаботные и радостные, слегка взъерошенные, но с горящими глазами.