Страница 17 из 50
— Может сдашься, серый? — предложил я. — Ты слишком ценный кадр, что бы погибать в глупой, мелкой стычке.
— Унна ихиор, ратаур! — рыкнул мой враг и я досадливо цыкнул. Ну естественно — откуда ему знать русский язык, если им даже среди рогачей редко владел? Вздохнув, я поднял меч и встал в стойку, готовя последнюю атаку. Ложный укол в лицо и резкий перевод удара из колющего в рубящий, что бы оттяпать руку с клинком, которым он попробует отбить удар. А дальше — срубить голову…
Я рванул вперед, выбрасывая клинок в ложном выпаде. Ну как ложном — если пойму, что атака проходит, то он станет он станет настоящим. Нечего усложнять.
Вот только безропотно подыхать серокожий не собирался. Даже не пытаясь защититься, он подался навстречу, выбрасывая свой меч в точном встречном выпаде — прямо в щель моего забрала, в единственную уязвимую для него точку. Вот сученыш! Да он же хочет разменяться жизнями!
И в этот свой удар он вложил все остатки сил. Всю свою скорость, весь вес разогнанного организма и немалую физическую мощь, которая, как я успел заметить, сильно превосходила рядовых сородичей моего врага. Проигнорировать летящее прямо в глаз лезвие не представлялось возможным, и я, разрывая связки и сухожилия в запредельном усилии, начал скручиваться, что бы провернуться вокруг своей оси, пропустив его выпад мимо.
Это было больно и сложно. Едва-ли кто либо в окрестностях сумел бы повторить такой трюк — ведь я, разрывая движение, в исчезающе краткий миг сменил вектор и характер своего движения. И мне удалось — меч пролетел мимо. Всё, сейчас, выйдя из разворота, рубану здоровяка и схватке конец.
Вот только мой противник был явно не согласен с подобным раскладом. А потому на мою спину, которую он уже никак не успевал поразить клинком, он просто рухнул плечом той руки, что сжимала проносящийся мимо клинок.
Меня отбросило на несколько метров, но я сразу вскочил. В отличии от моего врага — бедолагу действительно окончательно оставили силы, и он лежал, тяжело и глубоко дыша. В руках не осталось ни меча, ни щита, но даже так он отчаянно пытался заставить себя встать — вот только руки и ноги лишь едва-едва шевелились, показывая, что теперь уж точно всё.
— Добьёте? — поинтересовался Арсений, с интересом глядя на едва шевелящееся тело.
Добью ли? В горячке боя я твёрдо намерен был прикончить врага, не смотря ни на что. Да что там — я и сейчас шагал, занося клинок для последнего удара, но… Это же какая потеря! Мастер Меча с большой буквы, он, если ему дать хороших артефактов и боевую алхимию, сумеет дать бой любому из моих Мастеров. Да что там дать бой — экипируй я его как следует, и он скорее всего любого из них выпотрошит, не смотря на их силу! И лишиться такого ценного кадра было бы весьма жаль.
Да и ладно, чего греха таить — я невольно испытывал уважение к этому здоровяку. Он видел, что меня не сумели прикончить совместными силами его хозяева, видел, как его сотоварищи сломались под натиском моих воинов и частью бежали, частью сдались плен — но вместо того, что бы последовать примеру остальных решил драться до конца. Глупо, да — но умников я как раз таки не слишком-то и уважал. Умники, они такие — чуть запахнет жареным и готовы дать дёру, если только за спиной не Род или что-то жизненно важное.
Этот же пошёл вперед и решил умереть, как воин. Я ценю мастеров боя, очень ценю — ведь кому как не мне известно, сколько трудов нужно положить, что бы стать сильным без магии? Сила воли, упорство и смелость, презрение к своей слабости и неугасимое рвение в самосовершенствовании, смелость что бы преодолеть боль…
— Нет, — ответил я. — Признаться, этот здоровяк добился моего уважения. Возьмем в плен, но в отличии от остальных — сдавать имперцам не будем. Это мой трофей! Ну и да — познакомьтесь, это ваш будущий инструктор по владению мечом. Прошу любить и жаловать.
— Судя по тому, что он сдаваться не хотел, он на вас работать может и не согласиться, — заметил кто-то из остальных Мастеров.
— Меня его мнение мало заботит, — пожал я плечами. — Не мытьем, так катаньем, но я сделаю его своим. Кадры решают всё — а этот кадр, если его хорошо вооружить, нескольких таких как вы стоить будет.
— Ну, ты уж слишком то его не перехваливай, — заметил подошедший последним Приходько. — Он с тобой, конечно, славно рубился, но используй ты магию — здоровяк бы и трех секунд не прожил.
— Используя я магию, никто из вас бы тоже трех секунд не продержался бы, — пожал я в ответ плечами. — Это ни о чем не говорит. Всё, давайте за дело! И приведите мне умников, что были в боевом охранении. Мне, знаете ли, очень интересно, какого хера они всё проморгали.
Продолжить движение в этот день нам было не суждено. Пока собрали перепуганных и разбежавшихся шлюх, обозников, рядовых торгашей, конюхов и прочий небоевой народ, пока занимались ремонтом разбитых телег и повозок, занимались раненными, сортировали пленников… В общем, нечего было даже думать о том, что бы продолжить поход. Тут дай бог завтра к обеду сможем продолжить движение.
А ещё мне решили высказать своё «фе» хозяева всего того добра, что шло с караваном. И вот тут я даже малость прибалдел — это какой же уровень слабоумия и отваги надо иметь?
— Милостивый государь, нам хотелось бы обсудить вопрос компенсации причиненного ущерба, — заявил мне самый храбрый среди них.
И самый богатый — ему принадлежала почти четверть этого обоза, у него было трое Учеников, пусть и очень слабых, в охране, а сам этот тип был Адептом. То есть, говоря проще — ненаследный дворянин, отслуживший своё армии. Либо, что скорее — маг во втором-третьем поколении, из тех семей, что никак не могли породить хотя бы Мастера, что бы получить официальное право на основание Рода, но все равно неплохо устроившийся в жизни.
— Это какой такой компенсации? — поднял я бровь.
Перехватили меня для разговора как раз тогда, когда я, шел разбираться с неудачниками из боевого охранения. Что ж — в мой шатер бы это чучело никто не пустил бы, с моими замами-Мастерами они были достаточно хорошо знакомы, что бы понимать, что те им бошки поотрывают за такие заходы. А вот во мне, очевидно, видели лишь сопляка, на которого есть шанс повлиять. Закономерно — я с торговцами и прочим навязанным мне людом сам не общался, доверив это Арсению и Приходько. Вот, видать, эти дураки и решили, что со мной дело иметь проще…
— За понесенный нами ущерб! — решительно заявил невысокий пухляш, стоящий рядом с инициатором беседы. Подмастерье, не более — но тоже немало заработавший на войне за счет выкупа боевых трофеев и сейчас ведущий за собой сколько-то телег добра. Кстати, тот Подмастерье, бой которого я наблюдал лично, с этими умниками не пришел, лишь стоял поодаль и наблюдал за происходящим, всем своим видом показывая, что он сам по себе.
— В ходе нападения, которое прошляпили ваши люди, мы понесли… — начал было Адепт, который являлся негласным лидером десятка подошедших ко мне людей, но я поднял руку, прерывая его.
— Мне насрать, что вы там потеряли, милейшие, — закипая ответил я. — У меня два десятка погибших, среди них — пятеро магов. В связи с чем я очень, очень зол… А знаете почему?
— Мы!..
— Потому, что мне навязали на голову это ваше стадо, — продолжил я, не обращая внимания на попытку ответа. — Не знаю, кому и сколько вы заплатили за то, что бы моя гвардия шла с вами, но будь мы сами по себе, этого нападения даже не случилось бы. Потому что нападать на несколько сотен опытных бойцов, рискуя понести большие потери и при этом получить крайне скудную добычу никто бы не стал. Мы ведь с фронта движемся, а не наоборот… Но вас, суки, навязали мне. Погибли воины, потрачены артефакты, алхимия, время и силы… Мы выполнили свою задачу — защитили обузу, которая нам не нужна. А вы, свиньи, мне тут претензии выкатываете⁈ Я — Николаев-Шуйский, Глава Рода. А это — моя гвардия… Так может, мне сейчас приказать им перебить всех вас? И присвоить себе ваше добро? А в Александровск отправить депешу — так мол и так, пытался, но во время нападения врага обоз был вырезан…