Великий диктатор

Бамц! Вывел меня из размышлений сильный щелбан деда. Оказывается, гости уже ушли, а я так и просидел всё время с задумчивой моськой за столом, не замечая ничего вокруг.

- Ай! Деда! Ты чего дерёшься?

- А что с тобой такое? Сидишь как замороженный! Даже не вышел проводить гостей. Бесстыдник! Совсем здесь распоясался без меня! Всё! После Рождества со мной поедешь. Сначала в Гельсингфорс, а затем в Стокгольм.

- Зачем?

- Затем! Мы фабрику швейную в отдельную компанию выделили. «Хухта Дизайн» назвали, тем новым словом, что ты придумал. Вы с отцом должны быть в столице и бумаги подписать. А затем в Швецию сплаваем. Я по делам, а вы Ахти проведаете! Ясно, внучек?

- Угу, - пробурчал я потирая ноющий лоб. - Вот зачем по лбу? У меня завтра бал, а я с синяком буду!

- Ну, извини. Сам напросился! Лёд приложи и ничего не будет.

Глава 30

Впервые с момента моего попадания в это время и место я встречал Рождество не дома, на хуторе, а в Улеаборге. И, причем в довольно большой компании родственников. Бабушка Тейя, Микка, брат Кауко с супругой Катариной и приехавшая с хутора мама Микки, тётя Сусанна. Хорошо посидели за столом, поели вкусняшек и потанцевали под граммофон. А на следующий день, утром, я уже ехал в Гельсингфорс в компании с дедом и отцом.

По прибытию в столицу княжества я проводил время в компании кузена Томми Саари пока взрослые занимались оформлением всех необходимых документов по текстильной фабрике. Двоюродный брат уже почти окончил Гельсингфорский университет, обзавёлся дамой сердца и изящными усиками с бородкой, и нянчиться со мной, мелким, ему было неохота. Тем более, что я сразу отмёл все его поползновения подзаработать репутацию на моей знаменитости. Проще говоря, когда он предложил посетить вместе с ним несколько молодёжных литературных кружков, я категорически отказался.

Сначала мы посетили синематограф в том самом здании гостиницы «Сеурахуоне», где проводилось награждение лауреатов «Парижской выставки», и где мне подарили остров. За целую марку с человека нам показали два коротеньких фильма, сопровождаемых игрой на пианино. Первый — «Душ после купания», производства студии братьев Люмьер. Короткая, не больше минуты, черно-белая и немая хрень, в которой несколько мужчин и женщин поливали себя и друг друга водой из вёдер. Второй, такой же короткий ролик с названием «Держи вора!». Вот в нём смысла было больше, хотя и странного: какой-то оборванец украл у мясника мясо и съел его сырым, пока за ним гонялись. Жуть какая-то. Даже и не знаю, что было в этих фильмах смешного, но публика, так же как и мой братец, просто угорали от смеха.

Затем я наконец прокатился на «Муммибусе», как назвал Леопольд Мехелин этот неказистый электробус, созданный инженером Романовым. В городе уже курсировало четыре подобных агрегата, по разным маршрутам. Которые закольцевали так, чтобы они начинались и заканчивались возле городской электростанции, где электробусы подзаряжали свои аккумуляторы.

Вот возле неё, на конечной остановке, куда мы и приехали с братом, я и увидел недавно вспоминаемого мной главу города в окружении нескольких мужчин, яростно с ним спорящих.

- Херра Мехелин, здравствуйте! - поприветствовал я главного либерала страны, буквально притащив на буксире за собой упирающегося кузена.

- О! Матти? Здравствуй! А ты откуда здесь? А это твой брат? Помню, помню. Вроде, Саари? Имя, извини, забыл, - обратил он внимание на нас так поспешно, что складывалось впечатление, что очень рад отвлечься от происходящего здесь разговора.

- Томми. Томми Саари, господин, - представился брат.

Но Мехелин на это только кивнул и обратился к остальным присутствующим здесь взрослым:

- Вот, господа, знакомьтесь. Это и есть наш юный гений Матти Хухта. А это, - он стал поочередно указывать на мужчин, представлять их мне. - Это господин Романов, создатель того самого электрического омнибуса, который я назвал в честь твоего книжного героя. Рядом с ним его напарник и компаньон Александр Гусс.

- Очень приятно, господин Романов, господин Гусс, - и я слегка поклонился недвольно переглядывающимся мужчинам, которые даже и не подумали поздороваться в ответ.

- А это мой новый напарник и ещё один директор Нокии, а заодно и владелец Гельсингфорской фабрики резиновых изделий Эдуард Полон.

- Рад! Очень рад! - заулыбался мужчина лет сорока в модном высоком цилиндре и даже первым протянул мне руку для рукопожатий. - Мои дети просто влюбленны в твои книги, да и я восхищаюсь столь юным талантом. И как изобретателя, в том числе! Господа, - перевёл он взгляд на хмурых Романова и Гусса. - Что вы кукситесь, право слово. Это не простой мальчик, а писатель и изобретатель. Ваши документы, кстати, скреплены скрепкой, которую он изобрёл.

Я же стоял, улыбался и кивал, а сам пребывал в очередном ступоре от того, что именно Нокия поглотила резинотехническую фабрику, а не наоборот, как это произошло в моём мире. Вывел меня из моей задумчивости толчок в спину.

- Пойдём, Матти! Я познакомлю тебя ещё с одним человеком, - Леопольд Мехелин подтолкнул меня в спину, явно призывая идти с собой. - Ведь это не просто электростанция! Которую мы тоже уже начали переводить на торф. Здесь находятся наши мастерские, где собирают «Муммибусы», и где мы хотим попробовать построить первый финский электрический трамвай.

- Как у тебя в книге! - подхватил его речь господин Полон. - В Солнечном городе. Ээро Эркко говорил, что рисунок трамвая там — твоей руки. Очень необычный трамвай.

Трамвай как трамвай. Что помнил, то и нарисовал. Самый обычный «КТМ-5», который ездил в моём Таганроге. Что может быть в нём восхитительного?

Меня с братом провели через шумные механические мастерские и завели в более тихое помещение, где был только один человек. Который что-то увлечённо считал на счётах, и на нашу ввалившуюся толпу посмотрел с нескрываемым раздражением.

- Карл! Смотри кого мы к тебе привели! - почти прокричал Эдуард Полон. - Ты же хотел пообщаться со своим земляком Матиусом Хухтой.

- Это Карл Эмиль Стольберг. Наш главный инженер в совместном транспортном предприятии, - представил нам с братом мужчину Леопольд Мехелин. - А заодно и старший брат нашего секретаря Сената, Карла Юхана Стольберга.

Мужчина наконец оторвался от расчётов и, заулыбавшись, поднялся со стула и пробасил:

- Так вот ты какой в живую. Здравствуй! - мне пожали руку в ответ на моё приветствие и тут же потащили к большому рисунку трамвая, висевшему на стене.

- Очень интересная конструкция! - вещал господин инженер. - Большие окна, самооткрывающиеся роликовые двери, электрическое освещение и отопление. Мы уже всё продумали. Всё, как описано в твоей сказке. Но вот это что? - и он указал на прямоугольник между колёс. - Просто для красоты? Часть колёсной тележки? Мы так и не смогли понять, а в твоей книге нет подсказок.

Я посмотрел на увеличенный рисунок из книги, на то место, на которое указкой показывал инженер. Там был просто прямоугольник между двух колёс и, только видевшие вживую трамваи из моего мира, могли догадаться что это. И то не все. Я даже усмехнулся от этой мысли.

- Это рельсовый прижимной тормоз. Чтобы в случае гололёда трамвай не укатился вниз по склону на крутых участках. Солнечный город, в моей сказке, на холмах же стоит.

- Ааа! Ясно! Интересно! Надо будет попробовать такой сделать. Ведь ещё никто такие не придумывал. Это же новое изобретение! Леопольд, это надо патентовать, - обратился он к градоначальнику.

- Ну, раз надо, то запатентуем. И про тебя не забудем, - подмигнул он мне. - Твой дед частенько ко мне наведывается. Вот с ним всё и порешаем.

- Мы сейчас как раз бьёмся над проблемой установки таких больших стекол на двери, - Карл Стольберг опять указал указкой на рисунок. - Трамвай очень сильно вибрирует при движении и большие стёкла лопаются. Особенно в местах крепления деревянных рам.

- Так сделайте резиновые уплотнители, - ляпнул я не подумав.