Шепот крови

Морган представил, какие чувства переполняют его племянника – он видел крепость впервые, а она была величественной и неприступной. Их встретили две высокие башни, искрящиеся ночью как два факела – в чашах на их вершине полыхал огонь. Часовые наблюдали за лесом и побережьем, о котором путники, впервые попавшие в город, могли только догадываться, чувствуя отчетливый привкус моря в воздухе.

– Кто идет? – грубый голос, прозвучавший с одной из башен, заставил путников остановиться. Они находились в тени деревьев, и часовой не мог разглядеть их.

Морган, улыбнувшись, сложил руки перед губами так, чтобы его было лучше слышно, и жуткий вой заставил содрогнуться Ивэна.

– Должно быть, волки, – послышалось со второй башни.

– Волк, бьющий копытом? Это лорд Бранд, болван!

Мириам легко спешилась, решив, что дальнейший путь будет лучше проделать пешком. Ее примеру последовали и остальные.

– Приветствую вас, доблестные стражники вольного города Дагмер, – отозвался Морган, выводя коня за уздцы из тени. Ивэн видел, что, говоря с ними, тот из всех сил пытается сохранить серьезность.

– Добро пожаловать, Ваше Сиятельство, – отозвался голос, в мгновение переставший быть грубым.

Ивэн хотел разглядеть стражника, задрав голову к небу, но огонь на вершине башни был слишком ярким, и ему пришлось отвести глаза.

– Я видел отступников не так далеко. Будь бдительным, Ахельм! – крикнул Морган, заставив Ивэна удивиться. Неужели он знает каждого, кто охраняет город?

– Глаз не сомкнем, достопочтимый лорд! Нам дороги наши семьи и наш дом.

Путники двинулись дальше. Добротно сколоченный деревянный мост, перекинутый через широкий ров, легко заскрипел под копытами коней. Вход за пределы первой крепостной стены был открыт. Ивэн различил в темноте редкие постройки, поля с заготовленным сеном и сады. Вокруг было очень тихо. Не спали только стражники, выставленные на охрану города.

Чем ближе они подходили ко второй крепостной стене, освещенной пылающими факелами, тем все большее волнение охватывало юного мага. Он испытывал восхищение и трепет, глядя на эти стены. Ни одна на свете сила не способна пошатнуть их. Он был так увлечен разглядыванием массивной крепости, что чуть было не вскрикнул, когда Мириам без слов легко сжала его холодные пальцы и тут же отпустила их. Как ни в чем ни бывало она побежала вперед через подвесной мост к запертым воротам. Это короткое прикосновение еще больше растравило душу Ивэна. Он понимал, что его жизнь никогда больше не вернется в привычное русло, но шаги его были тверды и уверенны.

Он видел, как открываются тяжелые резные ворота, охраняющие вход в город. Там в проеме, ожидая своих спутников, остановилась Мириам.

– Добро пожаловать, Ивэн, – проговорил Морган, обернувшись к нему. – Теперь это – твой дом.

Глава 6. За Эстелрос!

Ранее. Южные границы Айриндора

Неприступный замок раскинулся у подножья невысокой горы Эстелрос у южных подступов Айриндора. Над его приземистыми башнями гордо реяли светлые сияющие знамена. С их полотен на врагов взирал устрашающий зверь, в грозном оскале обнаживший острые зубы – волк, истинный хозяин этих земель. Вокруг замка, подобно бисеру, рассыпался целый город. Дома крестьян и господских слуг окружили его плотным кольцом.

За холодными зимами приходила весна, за ней – изобильное лето, время шло, принося с собой новых жителей, ремесленников и купцов, проповедников и землепашцев – они наполняли собой деревню, подобно тому, как капли вина наполняют глубокую чашу. Почва у подножия горы была плодородной. Недалеко проходили торговые пути, ведущие прямо за море, но не всякий решался поселиться в этом месте. Усталый путник предпочел бы обойти его стороной и скоротать ночь в глухом лесу.

Местный лорд – молодой Кейрон Бранд, Страж Серебряных врат Айриндора, был первым знаменосцем королевства. Его люди смело бросались в бой под серебристыми знаменами его семьи, а об отваге приближенных стражей лорда не переставали судачить в придорожных тавернах. Пока он оборонял юг, король Айриндора Эльрат спокойно восседал на высоком троне, даруя в ответ защиту от служителей церкви, обличающих неугодных. Кейрон Бранд, его семья и многие жители Эстелроса – были в их числе.

Эльрат нуждался в защитнике границ, достаточно преданном и смелом, чтобы раз за разом отражать атаки упорного врага. Ведь правитель Руалийского королевства, именующий себя Леонаром Освободителем, не мог смириться с тем, что когда-то принадлежащая ему земля была отвоевана во владения Айриндора. Но Кейрон держал границу неприступной.

В одну из самых тихих летних ночей жители Эстелроса были разбужены ударом тяжелого колокола. Сторожевой на башне заметил медленно приближающееся зарево.

– Руалийцы! Руалийцы! – кричал он, пробегая по главной деревенской улице, стараясь постучать в каждый дом, но колокол пел громче, так, что мог поднять даже мертвого.

– Найди детей и спустись в комнату под сводами, – в это время лорд Бранд уже раздавал указания своей жене леди Эдине, быстро облачаясь в легкие доспехи. Она слышала их уже десятки раз, но все же впитывала в себя каждое слово, слетающее с его губ. Как в последний раз.

– Я приказываю тебе быть смелой, женщина. Мы не сдадим замок, сколько бы южан не пришлось перебить! – продолжал он свои наставления, а она все смотрела на него стараясь поглубже упрятать в памяти его колючие серые глаза, всклокоченные волосы цвета пшеницы, пахнущие медом, широкую грудь на которой она засыпала ночами, крепкие руки, которые жарко обнимали ее – все, что так безумно нравилось ей, и только крепче сжимала тонкие пальцы в кулак. Так слезы отступали, и она чувствовала в себе силы быть супругой Стража Серебряных врат, лорда Бранда из Эстелроса.

Она, отринув сомнения, вдруг бросилась к нему и поцеловала. Предчувствуя сражение, ее супруг становился яростным и властным, и она сделала это пока можно было разглядеть в нем мужчину, столь нежно любящего ее. Каждый раз, когда он брал в руки меч, она боялась, что больше никогда не увидит его.

– Ты поняла меня, Эдина? – гневно прорычал лорд, едва оторвавшись от ее губ.

– Как и всегда, свет моей жизни, – ласково ответила она, заставив мужа устыдиться своей грубости.

Кейрон отвернулся – не мог видеть ее такой без боли в сердце. Он был сильным и крупным мужчиной – такие великаны никогда ранее не рождались в его семье, но он не мог назвать себя непобедимым. Поднимать знамя Брандов над своим войском было куда легче, пока в его жизни не появилась Эдина. Он больше не мог бездумно очертя голову бросаться в авангарде навстречу врагу. Ему приходилось обещать вернуться, а он привык держать слово. Он не боялся смерти, но его страшила мысль об одиночестве любимой женщины.

– Безумие, – устало проговорил он, бросив короткий взгляд за окно. Горизонт алел, отражая в себе горящий лес. Черные клубы под набатный звон дыма цеплялись прямо за небо. Лаяли встревоженные собаки, кричали люди. – Этому нет конца.

– Пусть Создатель направит твою руку, – прошептала Эдина, зная, что с той поры, как был убит Вистан, перед боем ее супруг молится только ему. Он видел в брате истинного героя, в себе же – лишь того, кто должен защитить свой дом и людей.

Кейрон оглянулся на нее, оборачивая широкий кожаный ремень вокруг пояса. Он нахмурился, словно недоумевая, почему она все еще с ним, в их покоях, но в его глазах она увидела нежность и тоску.

– С рассветом я вернусь в замок, моя леди, – пообещал он. – Ожидание не будет долгим. Лишь подари мне свою улыбку.

Губы Эдины дрогнули, она хотела ответить, сказать о том, как сильно любит его и как будет молиться о нем в эту ночь, но расслышала за дверью тяжелые шаги стражей. Когда распахнулась дверь, она опрометью бросилась прочь – к комнате мальчиков, успевая раздавать указания всполошившимся слугам.

Пока бил набат, замок казался ей огромным лабиринтом, слишком большим домом ее маленькой семьи. Уже на пороге Эдина почувствовала неладное – ее материнское сердце было трудно обмануть. Комната оказалась пуста, простыни не тронуты. Быстрее ветра она помчалась туда, где она должна укрыться вместе с женами и детьми мужчин, вставших на защиту границ. Она уже знала, что мальчиков нет и там. Вдруг ей вспомнились наставления матери о том, что леди не должна носиться, подобно скверному сорванцу, и горько рассмеялась – та ничего не знала о страхе.