Мир Зодака. Отброс

Захар тоже удивил своим «всплеском». Он в прошлом не простой человек. Какой-то спецушник? Но почему он здесь? А то что они, не раздумывая ни секунды, вырубили охранника посреди охраняемого бункера – просто дрожь берёт.

Я и Злата оглядели старших круглыми глазами, но лишь я решился задать вопрос:

– Д-дядя Григор, старшина… К-кто вы? И почему нам помогаете?

На мои слова Григор улыбнулся и сказал в своей манере:

– Молчание – верный друг, который никогда не изменит. Всему своё время, Илья.

– Мы просто зеки, а вот ты мой должник до гроба, – фыркнул Захар, не то на мои слова, не то на слова Григора. – Выкачивай нанитов, и побыстрее.

– Но восстановление ещё не завершено, – растерялся я, оглядываясь на амбала.

– Дышит – значит не сдохнет. Поторапливайся, Черныш! – повысил он голос, и я без вопросов сделал небольшой надрез моим металлизированным пальцем в районе его шеи и прислонил свою руку.

Отменив все операции, я потратил семь минут на перекачку нанитов и наконец оторвал руку от шеи переростка. Мне совершенно не хотелось его восстанавливать, но как заметил Григор: от живого убийцы проблем не будет. Будут проблемы от мёртвого.

Я наконец разогнулся и задал вопрос о мучившем меня уже пару часов. Видео с признаниями я им скинул, – по их наставлению, исключив свой голос из него – но вот видели ли они, что находится в люке?

– Пока ты лежал в отключке, мы первым делом там проверили. Неужели ты подумал, что мы поверим вам на слово? – приподняв бровь, спросил Захар.

– Н-нет… Конечно, – замотал я головой.

– Всё, свалили отсюда. И по-тихому. Я надеюсь, с этим вы справитесь?! – повысил голос старшина, и мы как болванчики закивали головами.

* * *

С тех пор никто из них не заходил к нам, и даже не связывался по нейросети. Захара я тоже добавил в контакты, на тех же условиях, что и Григора. У меня жутко зудит им написать, но прямо чувствую, что этого делать не стоит, а потому побаиваюсь. Мне кажется, они не выходят на связь, потому что их допрашивают.

Если бы вся эта заваруха произошла в лабиринтах за пределами бункера, никто бы даже не почесался из охраны и администрации. Но когда убийства происходят на подконтрольной территории – это уже серьёзно. Вообще, если так подумать, то мы ни в чём не можем обвиняться. Амбал выжил, а остальные убийства не наша вина. Проблема в том, что «зеки» вырубили охранника. Как ещё объяснить их отсутствие?

Всё время до подъёма я не спал, так же, как и Злата. За эти полтора суток мы все бока отлежали. Но нужно было идти на завтрак. Мы и так питались только вчера утром и остатками еды из обменника.

– Илья, ну что идём? – поторопила меня Злата, спрыгивая с кровати.

Остальные из нашей секции уже ушли. С тех пор, как мы вернулись, никто из них не проронил ни слова в нашу сторону. И вещи наши тоже не тронули. Что очень хорошо, так как бить никого я точно не хотел. Мне хватило насилия в тот раз с верхом.

Одно хорошо – я отменил свой статус убийцы. Это было важно для самого себя. И кошмары мне больше не снились.

– Ага, – вздохнул я, поднимаясь с кровати. – Думаю, можно будет и на обед сходить. Если за нами никто до сих пор не пришёл, – добавил я, потягиваясь.

– Я тоже так думаю, – улыбаясь, кивнула девушка.

Но наше относительно хорошее настроение улетучилось, когда мы подошли к выходу и дверь распахнулась не по нашей вине. В нашу секцию вошли два охранника с автоматами за спиной. Один был с военным имплантом руки, шатен со стрижкой под площадку. На вид лет сорок. А второй, лет тридцати, лысый, с глазными имплантами зелёного цвета.

– Илья Чернов и Злата Ярошевич? – спросил охранник с железной рукой и хмуро поглядел на нас.

Прикинуть наше состояние вполне реально – мы чуть штаны не обмочили! Я неуверенно закивал «Да», а Злата в страхе, замотала головой «Нет» – и на что только надеялась?

– Они это, лейтенант, – хмыкнул тот, что с глазными имплантами.

Лейтенант приподнял бровь и недоуменно спросил:

– Вы чего как кролики трясётесь и молчите? На свободу не хотите? Вас приказано доставить на судебный процесс о прошении четвёртой категории, – усмехнулся он.

– На присвоение четвертой категории, лейтенант, – поправил его напарник.

– Плевать, – фыркнул он, отмахнувшись и опять взглянул на нас. – Ну чего стоите? На выход! Если есть шмотки, то собирайте поживее! Суд начнётся через час! – повысил он голос, и мы, не веря своим ушам, ломанулись за вещами, что спрятали под подушку на кровати Альбины.

В охапку с вещами, путь наш лежал через третий уровень, к тому самому лифту, в который меня однажды заволокли за трёхнедельный «прогул». Охранники – которые оказались военными – нас не подгоняли, и даже отбросами ни разу не назвали. Видно, к «без пяти минут оправданным» у них другое отношение.

Исходя из данных анализатора, лифт остановился на четвёртом этаже, а это, значит, первый этаж «внешнего» здания пристроенного к бункеру. Через короткий коридор мы вышли в просторный холл и пересекли его прямо к следующему коридору. Направо, за углом, имелись двустворчатые двери, которые отъехали в стороны при нашем появлении.

За ними находилась просторная прихожая с белыми стенами и полностью светящимся потолком. По правую и левую стороны было по две автоматические двери, а прямо – такие же двухстворчатые двери, но которые по-простому открывались. Я это подметил, потому как они имели металлические ручки.

На пороге прихожей нас встретила лысая тётка в белом комбинезоне с голубыми губами, бровями и ресницами. В висках у неё пульсировал синий свет, а взглянув на нас, её глаза тоже засветились синим. Спектральное зрение показывало, что она сканировала нас лёгкими электромагнитными волнами.

– Приборы и инструменты вам нужно оставить в камере хранения, – сказала она когда её глаза потухли.

Военные в этот момент молча вышли, а тётка указала рукой на ближайшую левую дверь. Немного неуверенно мы двинулись к ней.

Это была комната ожидания три на пять метров, с чёрным диванчиком слева и голомонитором на полстены. Он был включён и показывал трансляцию каких-то новостей. А прямо за ним находились шесть вмонтированных в стену боксов с сенсорными считывателями голубоватого цвета. По всей видимости, это и были камеры хранения. Похожие я видел на станциях дальнего следования и аэропортах.

– Вижу, у вас имеются новые вещи, – сказала тётка, и мы повернулись к ней. – Переоденьтесь перед тем, как предстанете перед судьёй Махинской. Старые вещи можете оставить на диване, их заберут позже, – добавила она и, развернувшись, вышла из комнаты.

Я даже не успел спросить, когда нас вызовут, но если отсчитывать от слов того лейтенанта, то у нас ещё полчаса есть.

«Вот только где нам переодеваться?» – приподняв бровь, подумал я и обернулся.

– Черт! Злата! – шикнул я, и опять отвернулся.

Девушка стояла в своём нежно-голубом нижнем белье босиком на полу и перебирала свои вещи.

– Чего? – удивилась она. – Ну и где нам переодеваться по-твоему? Чего стесняешься, я же не голая?.. – хмыкнула она, а я медленно обернулся.

Она натянула свой салатовый топик, и уже надевала штаны пиксельного цвета хаки.

– Предупреждать надо… – буркнул я и, подойдя к дивану, положил вещи, стал опустошать карманы пошарпанного кожаного комбинезона.

Когда дело дошло до расстёгивания комбинезона, я недовольно глянул на девушку, что уже успела надеть кроссовки и кожаное пальто по колено и теперь, сложив руки на груди, смотрела на меня.

– Да не смотрю я, не смотрю, – улыбнулась Злата, села на диван, прикрыла ладонью один глаз с правой стороны и стала смотреть новости.

Я начал быстро раздеваться и надевать свой новенький и очень удобный чёрный комбез. Он был очень эргономичный и дышащий, а ещё у него имелся электроподогрев третьего класса, который может спасать от холода до минус десяти градусов в неподвижном состоянии. Материал «S5Plastik». Не десятый кевлар, конечно, но очень прочный. Обыкновенным ножом его довольно трудно разрезать.