Страница 75 из 149
Я говорил, закрыв глаза. Если вдруг открою, а она засмеётся – я ведь собьюсь. Или опять засмотрюсь – на пальцы, все в застарелых шрамах и укусах, или на каштановую прядь на щеке. Я тщательно подбирал слова, я старался вложить в них всю свою убедительность – и слышал, как они улетают. Реют потерянными чайками – в штиле комнаты, догоняют одно другое.
«Дурррррак ты, Рыцарь Морковка», – вдруг приложил голос Мелони так явственно, что я оборвал незаконченную фразу и открыл глаза.
Мелони не было в комнате. И Арделл не смеялась. Смотрела с тихой, ласковой улыбкой – и даже как будто любовалась чем-то.
Стало почему-то стыдно.
– Господин Олкест, вы, видно, ничего не знаете о варгах? Я имею в виду – наши обычаи, особенности физиологии. Цикл размножения.
Варги приходят из лесов и похищают женщин, – услужливо подсказала толстенная «Антология» в голове. Теперь я доверял ей меньше, чем пьяным бредням Лортена.
Арделл тихонько вздохнула, потёрла озябшие плечи и подошла к камину – заново его растопить.
– Мужчин в общинах часто называют сеятелями. У них, знаете ли, особенная миссия – распространить как можно больше своего семени. По достижении двадцати лет те из варгов, которые признаны достаточно сильными и талантливыми, уходят из общины в мир. Продолжают учиться, находят работу. Но главное – они стараются произвести как можно больше потомства, желательно – от разных женщин. Нет, никакого насилия, а вот обман бывает очень часто – не все озвучивают женщинам, что они варги. И не все говорят, чем может кончиться – некоторые женятся, конечно, как Патриц Арнау, но это скорее исключение.
– Варги не вьют гнезда…
– Да, это об этом. – Она сунула в народившийся огонечек тонкие веточки растопки, – Часто после рождения ребёнка или даже до него варг уходит дальше – сеять свои подобия… неудивительно, что нас не любят. Результаты… чаще всего – обычные дети. Проходят Посвящение у Камня, получают Дар. Варгом рождается приблизительно каждый тридцатый ребёнок. Иногда, правда, это передаётся через несколько поколений – и тогда варг рождается в семье магов, где у одного из родителей, скажем, варг дед или прадед.
– И… дальше?
– Одно и то же. Рождение такого ребёнка чувствует каждый. Наставники варгов способны чувствовать и место. У матери всегда только два варианта: отдать ребёнка или уйти в общину с ним. Воспитывать варга в городе, вне общины, невозможно: случайная вспышка Дара может убить.
Пламя не давало тепла: отдёргивало пальцы от рук варгини, как от проклятой. Слова гуляли по комнате ледяными вихрями. О детях с искалеченными судьбами. О матерях, которые вынуждены отдавать детей – чтобы те тоже стали «сеятелями»…
– Они… отдают детей?!
– Некоторые. Моя мать не смогла расстаться со мной – ушла в общину, стала помогать… – Она стиснула ладонь, которой старалась зачерпнуть хоть немного тепла. Не глядя на меня, медленно вернулась на своё место возле стола. – Но если детей отдают – воспитанием их, подготовкой, раскрытием им секретов мастерства – занимаются женщины-варги.
– Но разве у них самих…
– Нет. Это… нарушение в организме, признак вымирания расы, – Она почему-то задумчиво погладила свою ладонь. – Вы же слышали – варг не должен проливать кровь. Женщины варгов лишены лунного цикла очищения крови – иначе животные бы раз в месяц сходили рядом с нами с ума. И по этой же причине мы бесплодны. К размножению способны только мужчины и только с женщиной-магом.
Камин, наверное, разгорелся слишком ярко – наполнил комнату неуместной духотой, щёки и лоб загорелись, и захотелось рвануть ворот рубашки. Или высунуться в окно, глотнуть воздуха – жаль, не морского…
Внутри была туго скрученная пружина – сжатые намертво жалость, гнев… ужас. От того, как она говорила это. Будто о чём-то естественном. Без сожаления, спокойно, будто описывая размножение животных в питомнике. Вот, даже улыбнулась задумчиво.
– Матери мира – так нас называли терраанты, когда ещё общины держали с ними тесную связь. Нам не дано выносить и родить, но дано спасать и воспитывать. Руководят общинами мужчины, но хранительницами мастерства всегда были женщины. Лечение животных и взаимодействие с ними во многом на нас. И наставничество – при каждой общине есть та, кто руководит обучением … ладно, я что-то не о том.
Она подняла жилетку Тербенно, потом сюртук и плащ. Внимательно, расправляя складки, повесила на стул. Выговорила чеканно и тихо:
– Понимаете, господин Олкест, так уж вышло, что мне не для кого себя беречь. Детей у меня не может быть, а брак… Были случаев, когда ушедшие из общин девушки-варги выходили замуж, только вот это были несчастливые и недолгие браки. Помимо того что их мужьям рано или поздно начинало хотеться наследников… самих варгинь тянуло в леса, в горы, в зверинцы. К своей сути. Варги не вьют гнезда – сказано не только о мужчинах. Так что, я думаю, вы можете уже перестать тревожиться за мой моральный облик. Господин Олкест, вам плохо? Может быть, воды?
Воды… солёной и морской – и свежий ветер, рвущий волосы, и чтобы грудь наполнилась воздухом, потому что сейчас в ней – свинец…
– И вы никогда не хотели?..
Показалось – под тёмными ресницами, в глубине зелени таится печаль. Прячется среди зелёных разводов, опасается выглянуть – выдать.
– Вы слышали песню Аманды об алапарде, который захотел луну? Хотеть то, чего у тебя никогда не будет – не слишком-то разумно. Заставляет забывать о том, что у тебя действительно есть. Я вам уже слишком многое сказала, господин Олкест. Очень надеюсь, вы понимаете, что я сделала это не для того, чтобы вызвать жалость. На следующую беседу о нравственности я приглашу господина Нэйша. Он обожает рассуждать об… отвлеченных понятиях.
Пылал камин. На кровати неподвижно разлёгся словно окостеневший законник, рука свесилась, открывая знак Музыки на ладони… И стояла хрупкая, раннеутренняя тишина, и я не знал – как нарушить её. Следил, как тонкие пальцы в шрамах сдвигают крышку с кастрюли, и ароматный пар прогонял изнутри тяжесть, но приносил внезапный лёд: что я наговорил, зачем вообще зашёл так далеко, вёл себя как мальчишка, это полное…
– Дно, – сказала Арделл, когда я открыл рот, чтобы извиниться.
– Ч-что?
– Осадок выпал, дно поменяло цвет. Видите? А теперь разрежьте-ка наволочку.
В любом случае, нам предстояло платить хозяйке слишком за многое. Я молча стащил наволочку с подушки – осознавая себя всё более по-идиотски. Из-за того, что начал вообще не с того.
– Воздействие похоже на одну из охотничьих артеловушек, – сообщила Арделл. –Зверь отключается, будто костенеет. Вены вот проступают, как здесь. Только тут какая-то новая разновидность.
– Туман?
– Ага. Артеловушки его не дают. В общем, он к ночи должен очнуться, только мышцы будут побаливать, так что… давайте сюда ткань. Мочите вот так, растираете его поверху, должно снять побочки. И да, ноги тоже нужно растереть. И если вы не хотите допускать меня к этому деликатному делу…
Я заверил (как можно более легким тоном), что мне можно поручить растирание законника. К чести Арделл, она не ввернула шуточку наподобие «Неужели вам не кажется это неприличным».
– Из полос ткани потом наложите компрессы туда, где жилы проступили, – и уселась рядом с кастрюлей за стол, задумчиво катая в пальцах… что там, стеклянный шарик? Аптечный пузырёк? Сувенир?
– А… что вы будете делать?
– Поразмыслю. И надо будет с Мел связаться, узнать, как у них там.
Ангелы Единого – я совсем забыл, что Мелони тоже на выезде. Что там бешеный яприль… что, может быть, ей грозит опасность.
Ромовый запах зелья клонил в сон. Я выполнял работу молча – стараясь сосредоточиться на том, что было ночью, на алапардах, на Ребенке Энкера – и мысли ускользали и размывались, плавали словно в дыму или в том самом густом, сером тумане. Вытесненные иным – жуткими откровениями о варгах.
Знал ли хоть кто-нибудь из тех, кто писал монографии и энциклопедии? О «сеятелях», о том, как варги ощущают рождение и смерть? О бесплодных женщинах и о женщинах, отдающих детей?